Дочь двух матерей

ru_psiholog — 08.10.2012 Часть I из цикла "Хтонь", посвященная разбору сказов П.П.Бажова о Хозяйке Медной Горы (и в ней практически нет ничего психологического или сказочного, только факты)
Часть II из цикла "Хтонь", о Хозяйке Медной Горы и Степане (в ней мы погружаемся в реальность сказа, считая, что все описанные в нем события происходили на самом деле - а рассказчик лишь немного исказил их)
Часть III из цикла "Хтонь", в которой мы возвращаемся в реальность и разбирается в том, куда делся найденный Степаном малахит и что из этого вышло
Часть IV из цикла "Хтонь", в которой мы обращаемся к истории России и вспоминаем Екатерину II

Часть V из цикла "Хтонь", в которой мы говорим об отношениях матери и дочери

После выяснения того, кем бы мог быть "молодой барин" мы ближе подходим к сути сказа, теперь нам необходимо разобраться с деталями отношений Танюшки и ее матери, Настасьи, и, неизбежно, с вопросом о происхождении Танюшки.




Степан, безусловно, чувствовал связь своей дочери и Хозяйки
Так эту девчоночку Памяткой и звал.
- Ну-ка ты, Памятка моя!
И когда случалось ей что покупать, так завсегда голубенького либо зеленого принесет.

Замечала ли это в поведении мужа Настасья? Скорее всего – да, но как она к этому относилась, как она это переживала?
Настасья не встречалась с Хозяйкой при жизни Степана (в отличии от Катерины, героини второго цикла сказов). Она знала о Степане и его жизни до свадьбы с его слов и по рассказам заводчан. Но если Степан, вероятно, молчал в семье о Хозяйке и их встрече, то "устное творчество народа" было фантазийным – представления у Настасьи о том, что именно было между Степаном и Хозяйкой и откуда взялась шкатулка могли быть сколь угодно негативными для нее (подтверждающими что Степан был с Хозяйкой в сексуальной связи) – говорили о том, что Степан "продал душу", да и необычный успех Степана, бывшего до встречи с Хозяйкой "одним из" доказывали это.
Но в характере Настасьи преобладает рациональная, земная сторона – а вся мистика (да и негатив) вытесняется на дальнюю периферию действий и сознания – да, не все "чисто" - но ведь жизнь налажена, дети родились, "дом полная чаша", да и если что-то было то до свадьбы.
Позитив реальной жизни существенно повышает способность Настасьи пережить эмоциональные проблемы, связанные с прошлым ее мужа.

Красота, гармоничность, симметричность Танюшки была заметна и в семье и в заводе – но "красота на отличку" в совокупности с холодностью характера вызывали у Настасьи чувство отторжения, представлялись ей (и не без оснований) признаком чуждости
Ровно и всамделе гарусинка из праздничного пояса выпала - далеко ее видно. И хоть она не шибко к чужим людям ластилась, а всяк ей - Танюшка да Танюшка.
Самые – завидущие бабешки, и те любовались. Ну, как, - красота! Всякому мило.
Одна мать повздыхивала:
- Красота-то-красота, да не наша. Ровно кто подменил мне девчонку.

Несмотря на эти слова мать считает Танюшку родной, не относя ее к подменышам (иначе судьба ребенка могла сложиться бы совсем не так).

А была ли Танюшка подменышем на самом деле?
Как известно из волшебных сказок, "замена" детей "малым народом" чаще всего осуществляется путем похищения младенца у матери, находящейся без сознания после родов.
Если бы в сказе произошла именно такая "подмена", то "Танюшек" должно было бы оказаться двое - дочь Степана и Хозяйки и дочь Степана и Настасьи.
Двое связанных "подмененных" обладали бы и связанной судьбой - вместе с судьбой дочери Степана и Хозяйки должна была бы решиться и судьба дочери Степана и Настасьи – Хозяйке пришлось бы забрать ее в Гору (соответствующим образом изменив) или уничтожить.

Но существует и другая (очень необычная) возможность "подмены"
Вспомним, что именно произошло при "изменении" Степана Хозяйкой - Степан принял часть Хозяйки (слезы, которые могли быть и не слезами вовсе) в свою руку.
(а у самой слезы. она это руку подставила, а слезы кап-кап и на руке зернышками застывают.. камешки холодные, а рука, слышь-ко, горячая, как есть живая, и трясется маленько......Степан принял камешки, поклонился низко и спрашивает: -куда мне итти?)

И вот, после долгих лет, на протяжении которых Степан хранил то, что ему было передано - он слышит:
- Не иначе эта у тебя, Степан, из кистей выпала.
В кого только зародилась! Сама черненька да басенька, а глазки зелененьки.
На наших девчонок будто и вовсе не походит.

Фраза о рождении Танюшки "из кистей" позволяет предположить, что она физически не наследовала кровь Степана.
Танюшка – дочь двух матерей – Хозяйки, передавшей Степану свои "слезы" (своего рода "яйцо", ведь Хозяйка "где-то ящерица" - а ящерицы являются единственными позвоночными, у которых имеются партеногенетические виды – способные размножаться без самцов) и Настасьи, получившей от Хозяйки в подарок "малахитовую шкатулку".

При всей чудесности своего рождения, Танюшка проживает обычное, заводское детство
Ее можно назвать "папиной дочкой" - и совершенно понятно ее горе в момент смерти Степана.
По Степану шибко эта девчоночка убивалась. Чисто уревелась вся, с лица похудела, одни глаза остались.
Да и шкатулку она называет "тятино подаренье", "тятина памятка".
А пуще того девчоночка у ней младшенькая слезами улилась, просит:
- Мамонька, не продавай! Мамонька, не продавай! Лучше я в люди пойду, а тятину памятку побереги.

Тяга Танюшки к шкатулке имеет мистическую природу, но в момент смерти Степана это непонятно ни Танюшке ни Настасье. Сохранение шкатулки в семье объясняется как желание сохранить память об отце, сохранить то, что он передал своей семье - в том числе и как "гарантию" материального достатка.

Шкатулка в своем реальном, материальном воплощении принадлежит именно Настасье, она ее получает в подарок от Степана, она разрешает (или не разрешает) Танюшке с ней играть, она осознает стоимость шкатулки и назначает ей цену при продаже
Но в качестве женских украшений вещи из шкатулке Настасье не пригодились. Более того – они были дискомфортны ей, носить их было неприятно. Насколько этот дискомфорт мог вызвать ревность и обиду Настасьи (ревность к Хозяйке, таким образом показавшей свое эмоциональное отношение к "заводской паре" Степана – "твоя невеста мне неприятна, но необходима") – сказать сложно.

В результате, Настасья относится к шкатулке практически - как к "капиталу"
Ведь то, что невозможно носить – можно будет продать тогда, когда придет черный день.
Вместе с тем, прочувствованные Настасьей мистические свойства шкатулки – и при попытке носить украшения, и позже, когда шкатулкой стала играть Танюшка – вызывают у нее если не страх, то опасение.
Настасья сама надевала, помнит, как у нее пальцы затекали, уши болели, шея не могла согреться.
Вот и думает: “Неспроста это. Ой, неспроста!” – да поскорей шкатулку-то опять в сундук.

Такой страх понятен, но рациональных причин запретить ребенку получать удовольствие от игры с украшениями Настасья не находит.
Настасья когда и пристрожит, ну, материнско сердце - пожалеет, достанет шкатулку, только накажет :
- Не изломай чего !



Понимая опасения Настасьи, Танюшка общается со шкатулкой "один на один":
Уедет мать со старшими парнишечками на покос или еще куда, Танюшка останется домовничать. Сперва, конечно, управит, что мать наказывала. Ну, чашки-ложки перемыть, скатерку стряхнуть, в избе - сенях веничком подмахнуть, куричешкам корму дать, в печке поглядеть. Справит все поскорее, да и за шкатулку.

Две матери Танюшки встречаются, когда Хозяйка (в образе "вроде как странницы") приходит в дом Настасьи.
Просясь у Настасьи на постой
- Нельзя ли, хозяюшка, у тебя денек-другой отдохнуть? Ноженьки не несут, а итти не близко.
Хозяйка не сомневается ни в своем праве войти в дом (вспомним об ограничениях и условиях при которых хтоническая фигура может попасть в человеческий дом, к очагу) ни в согласии Настасьи (несмотря на Настасьины оговорки по поводу еды и "осадок" по поводу соблюдения ритуалов знакомства) – потому что здесь живет ее дочь.
А странница уж бадожок свой поставила, котомку на припечье положила и обуточки снимает. Настасье это не по нраву пришлось, а смолчала.
“Ишь неочесливая! Приветить ее не успели, а она на-ко - обутки сняла и котомку развязала”.

Одна из целей ее прихода Хозяйки – инициация Танюшки, научение ее искусству, мастерству
На мой взгляд эта инициация происходит по мужскому типу – это и не странно, так как из двух матерей одна должна оказаться "больше отцом". Хозяйка называет Танюшку доченькой - не сомневаясь в этом.

Женщина, и верно, котомочку расстегнула и пальцем манит к себе Танюшку:
- Иди-ко, дитятко, погляди на мое рукоделье. Коли поглянется, и тебя выучу… Видать, цепкий глазок-от на это будет!
….
- Поглянулось. знать, доченька, мое рукодельице? Хочешь - выучу?
- Хочу, - говорит.

Неудивительна реакция Настасьи, сводящей разговор к деньгам – и ответ Хозяйки звучащий с рациональной "мужской" позиции.
- И думать забудь! Соли купить не на что, а ты придумала шелками шить! Припасы-то, поди-ко, денег стоят.
- Про то не беспокойся, хозяюшка, - говорит странница. - Будет понятие у доченьки - будут и припасы. За твою хлеб-соль оставлю ей - надолго хватит.
А дальше сама увидишь. За наше-то мастерство денежки платят. Не даром работу отдаем. Кусок имеем.
Тут Настасье уступить пришлось.
- Коли припасов уделишь, так о чем не поучиться. Пущай поучится, сколь понятия хватит. Спасибо тебе скажу.

Настасья ревнует, видя, как дочь эмоционально раскрывается по отношению к Хозяйке, причем в ее ревности слышатся подозрения к принадлежности гости к нечистой силе - позже, в разговоре с соседями она просто называет ее колдуньей

Танюшка не то что к чужим, к своим неласковая была, а к этой женщине так и льнет, так и льнет.
Настасья скоса запоглядывала:
“Нашла себе новую родню. К матери не подойдет, а к бродяжке прилипла!”
А та еще ровно дразнит, все Танюшку дитятком да доченькой зовет, а крещеное имя ни разочку не помянула.

Инициация Танюшки сильно поднимает ее статус в семье – она уже не младшенькая, а мастерица, ее труд - источник денег для семьи (ведь ее вышивки продаются). Да и красота ее становится уже не красотой девочки, а красотой девушки.
Интерес мужского пола, "холостяжника" к ней абсолютно объясним, как объяснима и позиция "суседок", "завода" - как обычно, понуждающих молодую девушку к скорейшему замужеству, а мать – к устройству личной жизни своей дочери.

Заводские парни о настасьины окошки глаза обмозолили, а подступить к Танюшке боятся.
Вишь, неласковая она, невеселая, да и за крепостного где же вольная пойдет. Кому охота петлю надевать?

Суседки уж стали Настасью корить:
- Что это у тебя Татьяна шибко высоко себя повела? Подружек у ней нет, на парней глядеть не хочет. Царевича-королевича ждет аль в христовы невесты ладится?



Но попытки "завлечь" Танюшку бесполезны – она дочь двух матерей по крови и папина дочка по раннему детству. Отсутствие в ее крови "мужского начала", на мой взгляд, может быть одной из, если не основной причиной ее асексуальности, а особенности детства приводят к привычному обесцениванию "претендентов" в их сравнении с фигурой Степана.

В то же время контакт между Настасьей и Танюшкой не потерян.
Да, Танюшка после инициации получает "часть жизни" в которой нет места Настасье (Настасья, например, не может увидеть ничего в пуговке) – при этом бытовой, материальный контакт, да и эмоциональный контакт между ними сохраняется, правда Танюшка реагирует на мать по мужски, суховато.

Налупила бы девку, да, вишь, она у нас старательница. Почитай, ее работой только и живем. Думаю-думаю так-то да и зареву.
Ну, тогда она скажет:
“Мамонька, ведь знаю я, что тут моей судьбы нет. То никого и не привечаю и на игрища не хожу. Что зря людей в тоску вгонять? А что под окошком сижу, так работа моя того требует. За что на меня приходишь? Что я худого сделала?”
Вот и ответь ей!

Сохраненный контакт между Танюшкой и Настасьей влияет и на то, что в момент продажи шкатулки Настасья объявляет Танюшку наследницей сокровищ – формально принадлежавших ей, одновременно вслух "фиксируя" инакость дочери.

- Дочерью люди зовут, - отвечает Настасья. - Самая как есть наследница шкатулки-то, кою ты купила.
Не продала бы, кабы не край пришел. С малолетства любила этими уборами играть. Играет да нахваливает - как-де от них тепло да хорошо. Да что об этом говорить! Что с возу пало - то пропало!

С этого момента Настасья "выходит из игры", ее право на шкатулку закончилось и ее отделение от дочери завершилось.
Она опять же, достаточно рационально реагирует на исчезновение дочери.
Погоревала, конечно, Настасья, да то же не от силы. Танюшка-то, вишь, хоть радетельница для семьи была, а все Настасье как чужая

Судя по окончанию сказа, исчезновение Танюшки в Сам-Петербурхе в "заводском мире" не воспринимается как что-то "из ряда вон выходящее" - ведь ситуация, когда люди уезжали в город и не возвращались – была достаточно обычной, а рассказ об обстоятельствах исчезновении Танюшки мог быть воспринят не как откровение, а как что-то надуманное.

Более того, у "холостяжника" сохранялась надежда на то, что девушка вернется.
Холостяжник - тот дольше не забывал. Все под Настасьиными окошками топтался. Поджидали, не появится ли у окошечка Танюшка, да так и не дождались.
Потом, конечно, оженились, а нет-нет в помянут:
- Вот-де какая у нас в заводе девка была! Другой такой в жизни не увидишь.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив