Дэвид Фостер Уоллес. МОЁ ПОЯВЛЕНИЕ - 2.

  На прошлой неделе в пятницу позвонили из Нью-Йорка. Звонивший поздравил меня с тем, что для полицейской драмы, в которой я снимаюсь, объявили 5-ый сезон и спросил, не хочу ли я   на следующей неделе стать гостем программы  "Поздняя ночь с Дэвидом Леттерманом", упомянув, что мистер Леттерман был бы очень рад моему участию. Я предварительно согласилась.
       

                 

Я позвонила своему агенту, директору подразделения и мужу. В итоге согласилась выступить в среду, 22 марта. Это был единственный промежуток времени, который у нас с Руди  оставался свободным в жёстком еженедельном графике, не оставлявшем мне даже двух дней, чтобы провести их вместе: мои собственные записи серий по пятницам требовали обязательного  прочтения,  просмотра и полного облачения ещё накануне съёмок. Даже 22-го, как заметил мой муж за алкоголем, означало бы отъезд из Лос-Анджелеса очень рано утром в среду, поскольку до вторника включительно у меня шёл контракт на участие в рекламе сосисок.  Мой агент полагал, что сможет перенести съемки сосисок — люди от производителя мясной продукции  "Оскар Майер" были очень любезны на протяжении всех съёмок, — но у моего мужа имелись жёсткие правила в отношении выполнения договорных обязательств, и, как его партнёр, я решила тоже следовать этими правилами.

                   

Это означало, что во вторник придется сидеть допоздна, чтобы посмотреть Дэвида Леттермана, поросенка, магниты на холодильник и бесконечную череду эксцентрично талантливых  домашних животных, а на следующее утро успеть на предрассветный рейс: хотя запись "Поздней ночи" начиналась только в 5:30 вечера по часовому поясу восточного времени, Руди приложил немало усилий, чтобы заранее договориться с Роном о продолжительной встрече для подготовки.

                 

Прежде чем я успела заснуть во вторник вечером, Дэвид Леттерман заставил комедийную актрису Тери Гарр надеть костюм на липучке и броситься к стене с такой же липучкой. В тот вечер в его книжном магазине NBC был представлен "Справочник покупателя для официальных лиц Нью-Йорка" за 1989 год; Леттерман держал книгу так, чтобы ее можно было рассмотреть, а Тери висела позади него, приклеенная к стене на высоте чуть меньше метра от земли.

                               

"На её месте могла быть ты", - заметил муж, звоня на кухню, чтобы попросить стакан молока.

                 

Видимо у шоу имелся фетиш расстановки всего на свете по спискам в десять пунктов.  Мы увидели , что же конкретно исследовательская группа "Поздней ночи" сочла десятью худшими телевизионными рекламными роликами за всю историю. Мне запомнился номер не то пять , не то четыре: немецкий производитель автомобилей пытался связать покупку своей угловатой машины с сексуальным удовлетворением, показывая на фоне деревянных духовых инструментов и сосен , томную скандинавскую женщину, поддающуюся чарам рычага переключения коробки передач автомобиля.

                           

"Как трогательно!", — сказал Леттерман, когда клип закончился. — Не так ли, дамы и господа?"

                   

  Он предложил фальшивую рекламу культурной программы, которую служба вещания PBS якобы в итоге решила не включать в трансляцию следующей осенью. Реклама представляла собой безвкусный клип, в котором четверо курдских повстанцев в тюрбанах и полном боевом облачении, прервали революцию дабы исполнить квартет Генделя на лугу полном фиолетовых цветов. Зародыш культуры, процветающий даже на самой каменистой почве, становится первым шагом вперёд. Леттерман откашлялся и заявил, что служба PBS в итоге всё-таки подчинилась консервативному давлению Управления электросвязи Пакистана направленному против любого вида рекламы. Канадский комик Пол Шаффер под барабанную дробь спросил, что же пытались представить в рекламе. Леттерман смущенно ухмыльнулся, что нам обоим с Руди показалось привлекательным. Ответов было снова десять. Два из них, которые я помню, были "Беспричинные сикхи и фиалки" и "Беспричинные секты и скрипки". Все радостно засвистели. Даже Руди засмеялся, хотя знал, что PBS на самом деле никогда не заказывала такую программу. Я сонно рассмеялась, поёрзав по его руке, лежащей вдоль спинки дивана. 

             

Время от времени Дэвид Леттерман приговаривал "Теперь немного повеселимся, мой мальчик". Все смеялись. Помнится, мне тогда совсем не показалось, что в Леттермане есть что-то особо опасное, хотя мысль о том, что придётся в итоге отдирать себя от стены, меня угнетала