Блейлер, Бонгёффер, Кречмер и другие германские современники Крепелина

dpmmax — 14.07.2022

Продолжу рассказ об истории психиатрии. Вполне ожидаемо, что с выводами Крепелина и предложенным им способом разложить по полочкам как сами болезни, так и их причины, и закономерности развития согласились не все коллеги. Или хотя бы не по всем пунктам. Но тем и замечательна оказалась проделанная им работа, что собрала все эти темы для дискуссии в одном месте: выбирай и спорь, опровергай, приводи собственные соображения. Так, собственно, и произошло.

К примеру, швейцарец Эйген Блейлер: сын богатого швейцарского фермера из Цолликона, он стал психиатром не в последнюю очередь из-за того, что его сестра, Паулина Анна Блейлер, страдала болезнью, изучению которой он посвятит изрядную часть своей жизни. Крепелин называл эту болезнь ранним слабоумием, dementia praecox. Блейлер, очень подробно и прицельно изучив многие и многие клинические случаи, как лично, так и по историям болезней (будьте уверены, в те времена они писались намного интереснее и подробнее нынешних, к тому же внятным языком), предложил в 1908 году переименовать болезнь в шизофрению (от греческого σχίζω — «раскалываю, расщепляю» и φρήν — «ум, рассудок, душа»). Поскольку, как он успел заметить, основой проявлений этой болезни выступает схизис, или расщепление. Нет, не раздвоение личности — эту ошибку в переводе диагноза сделали многие, и начало этому заблуждению было положено вскоре после того, как термин вошел в обиход. Схизис лежит в сфере эмоций и мышления. Это и амбивалентность, то бишь, двойственность чувств по отношению к объекту или событию (ну это как если бы камень, упавший с души, попал по мизинцу на ноге), это и скудость эмоций, направленных вовне, при богатейшем наборе переживаний внутри (кто-то назвал это состояние пиром за закрытыми дверями), это и симптом дерева и стекла, что проявляется непроходимой тупостью и чёрствостью, вплоть до жестокости, в отношении того, что вне круга своего, личного и бережно охраняемого, и ранимостью, хрупкостью и готовностью порвать за любую попытку вторгнуться — в отношении всего, что в этот круг включено, будь то коллекция нестиранных носков или любимый кактус.

Основными признаками шизофрении Блейлер считал 4 группы: нарушение ассоциаций, неадекватный аффект (местами оскудненный, местами по-дурному яркий), аутизм в мышлении и поведении и ту самую амбивалентность. Из всех современников, пожалуй, именно он наиболее подробно и последовательно изучил и описал шизофрению — её, кстати, потому и называют ещё болезнью Блейлера. Он же первым описал и ввел понятие аутизма.

Карл Людвиг Бонгёффер, что заведовал университетской клиникой сначала в Бреслау, а позже и в Берлине, тоже нашёл слабое, на его взгляд, место в теоретических выкладках Крепелина — там, где мэтр утверждал, что всякой отдельной причине болезни соответствует своя отдельная болезнь. Нет, возразил Карл Людвиг, и в 1909 году явил коллегам плод собственных исследований, работу «К вопросу об экзогенных психозах». В ней-то он и показал, что иногда, если что-то вредное или опасное действует на организм в целом и мозг в частности извне, то пофигу, что это за фактор и чем этот мозг пытались вынести — реакции (да, да, коллеги, именно реакции, а не болезни в этом случае!) психики будут развиваться по одним и тем же законам, вне зависимости от вида фактора. К примеру, гриппом ли была вызвана мощная лихорадка, корью ли, ещё ли какой заразой — экзогенная реакция психики на эту лихорадку разовьётся по одним и тем же законам.

Дополняют и ту часть, которая посвящена исследованию маниакально-депрессивного (или же циркулярного) психоза. Собственно, Крепелин ещё только успел закончить университет, когда Фальре-сын описал в своей работе «La folie circulaire ou a formes alternes» мягкое, не доходящее до крайних степеней течение этой болезни. А в 1882 году Кальбаум предложил и термин для этой формы — циклотимия. И так определил эту самую циклотимию: «болезнь с колебаниями нервно-психического тонуса в виде периодов нерезкого возбуждения или слабо выраженной подавленности».

О лёгких формах периодического психоза пишет и Альфред Гохе (или Хохе), автор другого термина, «салонное безумие» (в России — соответственно «салонный дурак» или «салонная дура»): когда невеликий ум маскируется шаблонными фразами, избитыми истинами и прочими сентенциями, и всё это в сочетании с внешним лоском и неоправданно завышенными претензиями к мирозданию. О том, что Гохе считал дозволенным истребление «малоценной жизни»... ну ладно, уже упомянули.

В 1906 году Франц Карл Генрих Вильманнс (тот самый, кто позже осматривал Адольфа Гитлера, уже ставшего канцлером, и отметил эпизод кратковременной, но довольно тяжелой психогенной слепоты) тоже описал клинические случаи циклотимии — уже после его работы о циклотимии заговорили чаще.

И практически в одно время с работой Вильманнса появляются несколько других, которые сходятся в одном: мол, есть такие типы устройства человеческой психики и его организма вообще, которые и болезнью-то не назовёшь, но которые как бы намекают — вот додави чуть-чуть, и болезнь проявится. Этакая особая конституция. В России этим вопросом будет вплотную заниматься Пётр Борисович Ганнушкин, но о нём попозже, а пока обратим внимание на европейских коллег. В 1904 году вышла работа Гаральда Генриха Теодора Тилинга «Individuelle Geistesartung und Geistesstörung», а позже, в 1910 году — Германа Морица Эдуарда Рейсса «Konstitutionelle Verstimmung und manisch-depressives Irreisen», и в обеих так или иначе эти прозвучала мысль — мол, есть особенности личности, или конституции, которые можно рассматривать как предболезнь.

На эти работы обращают внимание, и вскоре отыскиваются другие типы конституций — например, предложенная Пьером Жане психастеническая. Правда, французский психолог Теодюль Рибо предлагает называть таких психастеников les humbles, Гартенберг — les timides, Курт Шнайдер — die anankasten, а ученик Корсакова, Сергей Алексеевич Суханов первым из российских коллег предлагает термин «тревожно-мнительный характер» - но суть по описанию одна. Позже отыскивается параноическая, истерическая и эпилептическая конституции. А Эрнест Фердинан Пьер Луи Дюпре описал даже особую, мифоманическую конституцию, на основе которой может развиться симптомокомплекс pseudologia phantastica: человек с такой конституцией врёт как дышит; он будет лить вам в уши про свои подвиги, достижения, авантюры, приключения и награды, победы на всех фронтах своей деятельности и о том, как легко обидеть сироту и художника. Дюпре считал, что такую мифоманическую конституцию даёт союз инфантилизма и чрезмерно развитого воображения. Коллеги, правда, возражали, что такая конституция — всего лишь частный случай конституции истерической. Но «мифоманическая», согласитесь, звучит красивее.

Стоит вспомнить и Эрнста Кречмера, который учился у Крепелина и Гауппа, изучал взаимосвязь телосложения и характера, и который предложил делить телосложение на три типа: астенический, пикнический и атлетический. А также настаивал на том, что к маниакально-депрессивному психозу более расположены люди с пикническим типом телосложения, а к шизофрении — с астеническим. Он же разработал активный и ступенчатый гипноз, и это ему принадлежит введение в обиход понятия «ключевой психологической травмы».

Немало споров в этот период разгорается вокруг истерии. Тут и товарищ Фройд подлил масла в огонь — но о нём мы поговорим чуть позже и подробнее. Франц Ниссль (да, тот самый, что открыл способ окрашивать нервные волокна и теперь вовсю развлекался, нарезая различные участки мозга на тонкие ломтики и рассматривая их под микроскопом), всецело поддерживая Крепелина и его подход «всякой причине соответствует своя болезнь», уверял, что когда-нибудь эту самую истерию можно будет разглядеть вот в этот самый окуляр. Вернее, не её саму, а характерные для неё изменения в строении нервных клеток и волокон в нужных участках мозга. И вот тогда, мол, все поймут, что поиски психологических конфликтов, крючочков-звоночков и прочей психологической мути, которая, якобы, приводит впоследствии к развитию истерии — это суета сует и фигня фигнь.

Ему оппонировал Гохе: дескать, не всё можно разглядеть под вашим любимым мелкоскопом, коллега. Есть вещи... как бы вам сказать, чтоб не обидеть... мало имеющие отношение к материальному. И имеющему свой отпечаток на соответствующем органе. Они функциональные, они граничат с нормой, и чёрта лысого вы в свой микроскоп увидите! С Гохе соглашался и развивал его мысль один из учеников Крепелина, Роберт Ойген Гаупп. В своей работе «Ueber den Begriff Hysterie» он сформулировал мысль так: истерия — это анормальный вид реакции на требования, предъявляемые жизнью. Истерические механизмы заложены в человеческой психике у одних людей в большей, у других — в меньшей степени; и собственно истерические реакции дают о себе знать в тех случаях, когда эта самая жизнь предъявляет к человеку требования, до которых он не дорос. Между прочим, довольно свежая и мудрая по тем временам мысль; впоследствии психиатры и психологи к ней будут возвращаться не раз.

На очередном ежегодном собрании германских психиатров в славном своим ганзейским прошлым и университетском настоящим городе Киле, что прошло в 1912 году, Альфред Гохе таки сформулировал, чем его царапала клинико-этиологическая система Крепелина. Своей излишней предопределённостью, вот чем. Причина (или этиология, если выразиться по-нашему, по-медицински) = болезнь. Слишком схематично, слишком дубово, посетовал Гохе. Жизнь — она сложнее и вариативнее. И причина, или этиологический момент — это лишь толчок, удар кием по бильярдному шару. А дальше возможны варианты. Дальше на пути этого шара все те особенности, что несёт в себе нормальная изначально или уже дегенеративно (как вариант — конституционально) предрасположенная психика. И как этот шар отразится от других, представляющих из себя те самые особенности и сам текущий период жизни человека, да плюс другие болячки и внешние факторы — это большой вопрос. Нет, сам вектор понятен, а вот какими зигзагами пойдёт шар, какие симптомокомплексы явит — это ещё надо смотреть. А искание раз навсегда установленных процессов, однородных по этиологии, течению и исходу — это, как выразился Гохе, погоня за фантомом.

Ещё одно имя среди германских коллег стоит упомянуть, говоря о психиатрии начала XX века. Это Карл Теодор Ясперс, автор «Общей психопатологии», увидевшей свет в 1913 году, и «Психологии мировоззрения», что вышла шестью годами позже. «Общая психопатология» на долгие годы стала классикой и настольным учебником для многих и многих психиатров, где бы они не практиковали. Ясперс, не вполне разделяя взгляды Крепелина на то, откуда берутся и по каким законам развиваются душевные болезни, показывает в этом своём руководстве, как же надо расспрашивать пациента и что искать в первую очередь. 

Это он ввёл биографический метод при знакомстве с пациентом и его болезнью: расспрашивая о жизни и событиях прошлых лет, нужно не только фиксировать ключевые даты и события, но и, что важно, само отношение человека к ним, и переживания, которые эти периоды вызывали — и тогда, и сейчас. Это он особо подчеркнул, что не нужно закапываться в то, что там пациенту привиделось или услышалось в его галлюцинациях, равно как в то, чем этот пациент бредит. Нет, записать не помешает, но от того, как именно ругал его голос в голове, какие именно черти ему привиделись в горячке и кто именно и по какой причине за ним следит — не имеет такого уж принципиального значения. Важнее отметить сам факт. Да, галлюцинации имеют место. Слуховые, зрительные или ещё какие. Истинные или ложные, то есть, как писал коллега Кандинский, псевдогаллюцинации. То же самое касается бреда. Тут важно понять, кристаллизовался ли он откуда ни возьмись, без явных внешних посылов (и тогда это будет первичный бред), либо родился из переживаний, чувств, особого настроения — и тогда это будет вторичный, или чувственный бред. Это он сформулировал триаду для диагностики реактивного, или психогенного, вызванного внешним фактором, психоза; триаду, которую так и назовут - «триада Ясперса»: 1)Развивается непосредственно после воздействия психической травмы; 2)Проявления болезни, симптомы этого психоза либо напрямую вытекают из контекста вызвавшей его психотравмы, либо между психотравмой и содержанием переживаний имеются психологически понятные связи; 3)Психоз прекращается вскоре после ликвидации вызвавшей его психотравмы. И это он сформулировал четыре критерия для определения глубины расстройства сознания, или тетраду Ясперса: нарушения восприятия, нарушения мышления, нарушения ориентировки и нарушения памяти.

***

P.S. Мой проект «Найди своего психиатра» работает в штатном режиме.

P.P.S. На площадке Sponsr (Тыц) — мною пишется книга о неврозах. И здесь же есть возможность получить автограф на мои книги.

Сохранено

</>

Блейлер, Бонгёффер, Кречмер и другие германские современники Крепелина

Продолжу рассказ об истории психиатрии. Вполне ожидаемо, что с выводами Крепелина и предложенным им способом разложить по полочкам как сами болезни, так и их причины, и ...

Читать полностью

Источник

Оставить комментарий

Популярные посты:

tescin

сигнальные костюмы - как выбрать

alex_rozoff

"Труд создал человека": постыдный баг классического марксизма (устраненный в

morita

Приехали

pvn123

Как я поборол предательство ЖЖ. Спасибо друзьям.

morena_morana

Мужчина ушел в декрет вместо жены, впал в депрессию, развелся и больше не хочет

colonelcassad

Отработка удара по Южной Корее

padolski

Глобализация до Колумба: когда размер территорий не так важен, потому как земли

kolibry108

О, спорт!

classic_art_ru

Сцена с черепом тебе удалась...

• Ранее
• Архив