Все те же все там же

Как вы думаете, что в первую очередь бросается в глаза а центрах большинства немецких городов? Если вы ответите «шедевры архитектуры прошедших веков», то очень ошибетесь. На глаза в первую очередь лезут вывески одних и тех же по всей стране торговых сетей – «Роланд», «Розман», «Кауфхоф», «Сатурн», и так далее. Причем и вывески, и витрины, и даже оформление внутри  у магазинов каждой сети одинаковое. Разве цены могут немного различаться на востоке и западе.

 Зайдем в один из таких магазинов, которые есть в каждом большом городе (у нас таких даже два). Торгует он одеждой прославленной марки - той самой, владельцы которой в свое время одевали заключенных американских тюрем. В начале семидесятых правительство решило сменить потерто-синий тюремный прикид на более яркий, и фирма продала огромную партию штанов фасона «501» в Европу на радость европейским модникам. Догадались, о чем речь?

И вот мы

в довольно тесном торговом зале, оборудованном скорее практично, чем эстетично. Тут же подскакивает «фирменно», но блекло «прикинутая» продавщица с дежурной улыбкой и навязчивым «Чем могу помочь». И потом всю дорогу она не спустит с нас глаз и утопит в своем внимании, пусть мы хоть сотню вещей перемерим. Потому что им платят с каждой проданной вещи дополнительно(если, разумеется, магазин работает с выгодой).

Почему я это знаю? Да потому что у меня там знакомая работает.  И через нее я сумела взглянуть одним глазком на «внутренности» данной лавочки и узнать некоторые недоступные широкой публике тонкости. Раньше для меня штаны этой марки были воплощенной в синюю джинсу мечтой о свободе и прочих вещах, которых в природе нет, но очень хочется, чтобы были. Ну, относительно свободы я уже давно все поняла, а вот по поводу качества меня просветили сравнительно недавно. Как-то у нас зашел разговор на эту тему, и Агнес(так ее зовут) сказала:

-Все эти джинсы в одном месте делаются. Очень далеко от Америки и очень дешево. Только этикетки разные на них лепят. И платишь ты не за качество, а за эту самую этикетку. В соседнем «Кауфхофе» то же самое в два раза дешевле продается, потому что «ноу нейм».

Лавочка Агнес и выглядит, как остальные магазины этой сети, и персонал в ней очень типичный. Возглавляет заведение тридцатилетняя, не слишком образованная, но крайне честолюбивая фрау с неустроенной из-за покушений на карьеру личной жизнью. Причем настолько добросовестная и пунтуальная, что любой средний немец рядом с ней чувствует себя отъявленным раздолбаем. Крепкая от природы, да еще воспитанная на калорийной немецкой еде, она вечно терзает себя диетами, солярным загаром и прочими небходимыми имиджу вещами. Сколько ей за все это самомучительство платят – великая тайна.

Под ее началом пять человек. Самая старшая, чуть за тридцать, Астрид, бывшая владелица прогоревшего магазина. С постоянно горьким выражением в глазах, огромным долгом на шее,  а также двумя детьми и мужем, на которого нельзя положиться. Кати немного моложе, она одинокая и поэтому, наверное, очень старательная. Получают обе примерно 1400 евро в месяц «чистыми». Больше супербогатая и суперизвестная фирма, продающая пару штанов по 100-200 евро, платить им не собирается.

Фирма и вообще предпочитает брать временных работников на неполный рабочий день. Например, таких, как Бен. Это огромного роста и совершенно американской внешности дипломированный архитектор, не нашедший пока работы по специальности и довольствующийся жалкими 500 евро в месяц. А также крохотная, изящная, как статуэтка, студентка-юристка Ха (вьетнамского происхождения), и домохозяйка Агнес, женщина средняя во всех отношениях.

При нынешней безработице Агнес довольна даже этому, и не жалуется,  хотя приходится работать и по субботам. И кроме того,  один вечер в неделю в нерабочее время она обязана быть на собрании, где начальница озвучивает итоги деятельности каждого. «Передовиков» сдержанно хвалит, «отстающих» ругает, а также говорит о планах на будущее и о том, какая честь работать в такой фирме. При гнилом тоталитаризме подобные вещи назывались «производственное совещание», «соц. соревнование» и даже «пропаганда». Но теперь это называется кратко и веско: «тим-митинг».

Вся «команда» втихомолку потешается над начальницей, которая по два часа упивается своим красноречием и сознанием власти. А не то молча думают каждый о своем. Астрид, наверное, о гигантском долге, который ей не выплатить до скончания века. Кати – о том, как бы ей найти хоть какого-нибудь спутника жизни в условиях, когда нормальных мужчин можно уже считать вымирающим видом.  Бен – о маленьком сыне, которого нужно кормить, а работы по специальности нет и не предвидится, потому что кризис.

 А вот что думает, глядя на начальницу, Ха, я знаю точно, потому что она как-то поделилась с Агнес:
           -Когда я закончу учиться, и больше не буду тут работать, знаешь, что я сделаю? Приду сюда, покажу на нее(начальницу) пальцем и скажу: «Хочу, чтобы эта меня обслуживала». А потом заставлю ее мне сто джинсов принести, все перемерю,  и  уйду, ничего не купив.