Вехи. 1909 Об интеллигентной молодежи.

werewolf0001 — 12.07.2020 С моими комментариями

А. С. Изгоев. Об интеллигентной молодежи.
Жалобы на отсутствие "Идейной преемственности" сделались у нас общим местом именно в устах радикальных публицистов. Шелгунов и публицисты "Дела" дулись на "семидесятников", пренебрегавших заветами "шестидесятников". Н. К. Михайловский немало горьких слов насказал по адресу восьмидесятников и последующих поколений, "отказавшихся от наследства отцов своих". Но и этим отказавшимся от наследства детям в свою очередь пришлось негодовать на своих детей, не желающих признавать идейной преемственности.
В этих горьких жалобах радикальные публицисты никогда не могли добраться до корня, до семьи, отсутствия семейных традиций, отсутствия у нашей интеллигентной семьи всякой воспитательной силы. Н. К. Михайловский, следуя обычному шаблону, объяснял разрыв между отцами и детьми главным образом правительственными репрессиями, делающими недоступной для детей работу предшествующих поколений. Надо ли говорить, насколько поверхностно такое объяснение.
В опубликованной недавно приват-доцентом М. А. Членовым "Половой переписи московского студенчества" имеется несколько любопытных данных о семейных отношениях нашего студенчества. Большинство опрошенных студентов принадлежат к интеллигентным семьям (у 60 процентов отцы получили образование не ниже среднего). При опросе по меньшей мере половина студентов удостоверили отсутствие всякой духовной связи с семьей. Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что и у тех студентов, которые признали наличность близости с родителями, она ни в чем серьезном не выражается. Например, на вопрос, имела ли семья влияние на выработку этических идеалов, эстетических вкусов, товарищества и т.д., из 2150 опрошенных ответ дали только 1706 студентов. Из них 56% отвергли влияние семьи и только 44% признали его наличность.
Из 1794 студентов, ответивших на вопрос - имела ли семья влияние на выработку определенного мировоззрения, 58% дали ответ отрицательный и 42% - положительный.
На вопрос, имела ли семья влияние на сознательный выбор факультета, ответили 2061 студент. Только 16% ответивших указали, что такое влияние было, а 84% его отрицали. Две трети студентов отвергли влияние семьи на выработку уважения к женщине.
Три четверти ответивших студентов указали, что семья совершенно не руководила их чтением. А из той четверти, которая признала наличность такого руководства, 73% отметили, что она наблюдалась лишь в детском возрасте, и только у остальной горсти (у 172 студентов из 2094) семья руководила чтением и в юношеском возрасте. У русской интеллигенции - семьи нет. Наши дети воспитательного влияния семьи не знают, в крепких семейных традициях не почерпают той огромной силы, которая выковывает, например, идейных вождей английского народа. Переберите в памяти наиболее известных наших прогрессивных общественных, литературных и научных деятелей, особенно из разночинцев, и поставьте вопрос, много ли среди них найдется таких, которые бы создали крепкие прогрессивными традициями семьи, где бы дети продолжали дело отцов своих. Мне кажется, что на этот вопрос возможен лишь один ответ: таких семей, за редчайшими разве исключениями (которых я припомнить не могу), нет. Я не принадлежу к поклонникам ни славянофилов, ни русского дворянства, роль которого кончена и которое обречено на быструю гибель, но нельзя же скрыть, что крепкие идейные семьи (например, Аксаковы, Хомяковы, Самарины) в России были пока только среди славянофильского дворянства. Там, очевидно, были традиции, было то единственное, что воспитывает, существовали положительные ценности, тогда как в прогрессивных семьях этого не было и дети талантливейших наших прогрессивных писателей, сатириков, публицистов начинали с того, что отвертывались от своих отцов.
Наша семья, и не только консервативная, но и передовая, семья рационалистов, поражает не одним своим бесплодием, неумением дать нации культурных вождей. Есть за ней грех куда более крупный. Она неспособна сохранить даже просто физические силы детей, предохранить их от раннего растления, при котором нечего и думать о каком-либо прогрессе, радикальном переустройстве общества и прочих высоких материях.
По данным упоминавшейся уже анкеты из 967 студентов, указавших точное время своих первых половых сношений, 61% юношей начали их 'не позднее 17 лет, причем 53 мальчика начали их в возрасте до 12 лет, 152 ребенка в возрасте до 14 лет. Когда недавно в одном журнале появились рассказы, описывавшие "падения" восьми-девятилетних мальчиков, в печати нашей пронесся крик негодования. Негодование было справедливо, поскольку авторы рассказов смаковали передаваемые ими подробности гибели детей, поскольку они гнались только за сенсацией, за модной, щекочущей темой. Но в этом негодовании слышалось и позорное лицемерие. Иные критики спрашивали: с кого они портреты пишут? С кого? К несчастью, с детей русского общества, и к сугубому несчастий), с детей интеллигентского прогрессивного общества.
…
В гимназическом товариществе юноша уже уходит в подполье, становится отщепенцем, а в подполье личность человека сильно уродуется. Юноша обособляется от всего окружающего мира и становится ему враждебен. Он презирает гимназическую (а впоследствии и университетскую) науку и создает свою собственную, с настоящей наукой не имеющую, конечно, ничего общего. Юноша, вошедший в товарищеский кружок самообразования, сразу проникается чрезмерным уважением к себе и чрезмерным высокомерием по отношению к другим. "Развитой" гимназист не только относится с презрением к своим учителям, родителям и прочим окружающим его простым смертным, но подавляет своим величием и товарищей по классу, незнакомых с нелегальной литературой. Мои личные гимназические воспоминания относятся к 80-м годам, но, судя по тому, что мне приходится видеть и слышать теперь, психология и нынешней молодежи в основе осталась та же. Кое-где изменился только предмет тайной науки, и вместо изданий народовольцев венец познания составляют "Санин" и книга Вейнингера - едва ли этому можно радоваться! Характерно, что в мое время чем более демократичные идеи исповедывал мальчик, тем высокомернее и презрительнее относился он ко всем остальным и людям и гимназистам, не поднявшимся на высоту его идей. Это высокомерие, рождающееся в старших классах гимназии, еще более развивается в душе юноши в университете и превращается, бесспорно, в одну из характерных черт нашей интеллигенции вообще, духовно-высокомерной и идейно-нетерпимой. Обыкновенно почтя все бойкие, развитые юноши с честными и хорошими стремлениями, но не выдающиеся особыми творческими дарованиями, неизбежно проходят через юношеские революционные кружки и только в том случае и сохраняются от нравственной гибели, и умственного отупения, если окунутся в эти кружки. Натуры особо даровитые, поэты, художники, музыканты, изобретатели-техники и т. д., как-то не захватываются такими кружками. Сплошь и рядом "развитые" средние гимназисты с большим высокомерием относятся к тем из своих товарищей, которым в недалеком будущем суждено приобрести широкую известность. И это мое наблюдение не ограничивается гимназическими и студенческими кружками. До последних революционных лет творческие даровитые натуры в России как-то сторонились от революционной интеллигенции, не вынося ее высокомерия и деспотизма.
…
Русская молодежь мало и плохо учится, и всякий, кто ее искренно любит, обязан ей постоянно говорить это в лицо, а не петь ей дифирамбы, не объяснять возвышенными мотивами социально-политического характера того, что сплошь и рядом объясняется слабой культурой ума и воли, нравственным разгильдяйством и привычкой к фразерству.
Превосходство русского студенчества над студентами англо-американскими льстецы нашей молодежи основывают на том, что английские студенты на первый план выдвигают спорт и заботу о своих мышцах, что из них вырабатывается мускулистое животное, чуждающееся каких-либо духовных интересов. Это опять-таки неправда. Конечно, в быте английских студентов есть много традиционно-английского, что русскому покажется странным, даже недостойным интеллигентного человека. Но нельзя все-таки упускать из виду, что английское "мускулистое животное", о котором с таким презрением говорят наши интеллигенты, во многих отношениях составляет недосягаемый идеал для русского интеллигента. Английский студент, прежде всего, здоров. В английских университетах вы не найдете, как среди русской революционной молодежи, 75% онанистов. Английский студент в огромном большинстве случаев не знает публичных домов. Прорусских передовых студентов вы этого не скажете. Английское "мускулистое животное" подходит к женщине с высокими чувствами и дает ей физически здоровых детей. В Англии "интеллигенция" есть, прежде всего, и физический оплот расы: она дает крепкие, могучие человеческие экземпляры. В России самая крепкая физически часть нации, духовенство, пройдя через интеллигенцию, мельчает и вырождается, дает хилое, золотушное, близорукое потомство.
Немецкий студент "бурш", с его корпорациями, их глупыми обрядами, шапочками, дурачествами, кнайпами, мензурами-дуэлями и прочими атрибутами, ничего, конечно, кроме чувства презрения, в русском передовом студенте не возбуждает. И, понятно, во всем этом нет ничего привлекательного. Но не надо и тут преувеличивать. Лично я всего только один раз видел пирующих немецких корпорантов. Зрелище не из приятных и отвечающее в общем тому, что о нем пишут. Но должен сказать, что это глупое веселье молодых бычков все же не возбуждало во мне такого тяжелого чувства, как попойки русских передовых студентов, кончающиеся, большей частью, ночной визитацией публичных домов. Самое тягостное в этих попойках и есть эта невозможная смесь разврата и пьянства с красивыми словами о несчастном народе, о борьбе с произволом и т. д. Бурш пьянствует, глупо острит, безобразничает, но он не рядит своего пьяного веселья в яркие одежды мировой скорби. Перевертывая вывески и разбивая фонари, он и сознает, что буянит, а не думает, что протестует против современного строя. У нас же и в кабаках и в местах похуже передовые студенты с особой любовью поют и "Дубинушку", и "Укажи мне такую обитель"...
…
Вечная суетня не позволяла оставаться долго наедине с самим собой, чтобы отдать себе отчет в своей жизни, в том, с каким багажом готовишься встретить будущее. Кое-кто из студентов на этих сходках вырабатывает вкус к ораторству, на них учится говорить и владеть толпой. Но все же эту школу никак нельзя сравнить хотя бы с теми пробными парламентскими дебатами, которые в большом ходу в английских школах, выработавших знаменитых английских дебатеров. Наша студенческая толпа стадна и нетерпима; ее суждения упрощены и более опираются на страсть, чем на разум. Популярные ораторы студенческих сходок всегда поражают убожеством мыслей и скудостью, безобразностью своей речи. Они исходят из определенного канона, говорят афоризмами и догматическими положениями. Для образной речи необходимо общение с массой разнообразного люда, уменье наблюдать жизнь, понимать чужую мысль, чужое чувство. Наши студенты-радикалы ничем этим не отличаются. Они живут в своем тесном замкнутом кружке, вечно поглощенные его мелкими интересами, мелкими интригами. Высокомерие, наблюдающееся уже у развитых гимназистов старших классов, у студентов достигает огромных размеров. Все товарищи, не разделяющие воззрений их кружка, клеймятся ими не только как тупицы, но и как бесчестные люди. Когда на их стороне большинство, они обращаются с меньшинством, как с рабами, исключают представителей его изо всех студенческих предприятий, даже из тех, которые преследуют исключительно цели материальной взаимопомощи.
…
"Живущая в сознании студенчества односторонняя свобода горше всякого рабства, - жалуется студент Вад. Левченко, горячая и искренняя статья которого о молодежи ("Русская Мысль", 1908 г., 5) была отмечена почти всей нашей печатью. - Весь строй студенческой жизни проникнут отрицанием внутренней свободы. Ужасно не думать так, как думает студенческая толпа! Вас сделают изгнанником, обвинят в измене, будут считать врагом... Политические учения здесь берутся на веру, и среди исповедников их беспощадно карается непринятие или отречение от новой ортодоксальной церкви. Не только частные мнения, но и научные положения подвергаются той же строгой цензуре. Роль административных высылок играет в студенческой среде так называемый бойкот. Того, кто является выразителем самостоятельной мысли, окружает и теснит глухая злоба. Непроверенных слухов, клеветнических обвинений достаточно бывает тогда для того, чтобы заклеймить человека, повинного в неугождении толпе.
…
Под красивым флагом легко провезти какой угодно груз. "Великий" Азеф, крупнейший герой современности, начал свою карьеру с того, что украл несколько сот рублей, но так как он объяснил, что деньги эти нужны были ему для продолжения образования, и занял в общественной жизни крайне левую позицию, то ему все простили, отнеслись к нему с полнейшим доверием. Об этом эпизоде его жизни вспомнили только тогда, когда была случайно, изобличена многолетняя провокаторская работа этого господина. То же самое было и с другим известным провокатором, Гуровичем, вздумавшим ловить социал-демократов через посредство легально издаваемого марксистского журнала "Начало". Что Гурович по своей личной нравственности человек достаточно опороченный, об этом знали все, но, пока г. Гурович объявлял себя революционером и громко говорил революционные речи (он старался привить терроризм социал-демократам), ему все прощали и на его "грешки" смотрели сквозь пальцы. Ему припомнили все, и даже с избытком, только когда его провокаторство вскрылось...
Когда взрослый студент, идейный интеллигент, стремится при помощи обмана "проскочить" на экзамене, обмануть профессора, - казалось бы, это должно вызывать определенное отношение товарищей. Между тем в среде студенчества к таким подвигам относятся с удивительным благодушием. Никого не возмущают и факты подделки аттестатов зрелости. Вад. Левченко, об искренней статье которого мы уже говорили, подчеркивает широкое распространение лжи в студенческой среде. "Лгут, - пишет он, - в полемическом раздражении, лгут, чтобы побить рекорд левизны, лгут, чтобы не утратить популярности. Вчерашний революционер, произносивший с кафедры на сходке агитационную речь, гремевший и проклинавший, сегодня идет на экзамен и, чтобы "проскочить" без знаний, прибегает к жалким, обманным приемам; отвечая на экзамене, бледнеет и чуть не дрожит; "проскочив", он снова самонадеян и горд".

Это едва ли не самая страшная часть сборника – статья Изгоева, вскрывающая, чем же было русское студенчество (как питательная среда и одновременно как порождение русской интеллигенции) на изломе 19/20 веков…
Это были люди утратившие связь с семьями, со своими общинами, с социальным окружением своих родителей – со всем. По сути, Изгоев говорит о том, что перед нами – некая «новая Россия» без связи с предыдущей. Эти же молодые люди – каким-то образом проскочили процесс воспитания, причем – совсем. Воспитание им заменило чтение радикальной литературы, и начитавшись ее, они обрели цель, ради которой все позволено и необоснованное презрение ко всему остальному обществу.
Дальше, эти люди полностью аморальны. Сознание высокой и далекой цели – служение народу! – дает моральную санкцию на любое поведение в быту, нарушение любых норм и правил человеческого общежития. Нормой становится лживость - ведь она тоже оправдана великой целью.
Учиться не нужно. Университеты получили свою автономию, но не выполняли свою функцию – производство и раздача знаний. Скорее это были реакторы экстремизма и та квашня, на которой заквашивалось новое поколение – уже не интеллигентов, скорее борцов. В университетах не учились. Там проходила скорее индоктринация подрастающего поколения. Совмещенная с его развращением. Любые попытки государства взять процесс под контроль – встречались в штыки.
В высшей школе молодежь получала уроки жизни. Прежде всего, стадной жизни. Агрессивное стадо, преследующее кого-то за то что он думает не так – норма университетской жизни. Из университетской среды выходили убийцы и террористы. Студенты убивали министров и губернаторов, студент с пистолетом –едва ли не символ этой проклятой эпохи. Борьбу за свободу совмещали с пьянством, дебошами и посещением публичных домов. Одновременно с этим – воспитывалось презрение к англичанам, к немцам… об этом написано, читайте.
Меньшинство шло в террор, большинство же проскакивало это, каким-то образом социализировалось, некоторые шли по чиновнической стезе и достигали на ней немалых успехов.
А теперь внимание, вопрос. Как думаете – если человек, прошедший русскую «бурсу» достигнет среднего возраста, что из него вырастет? Может ли из него получиться хороший врач, деятельный и честный политик, хороший изобретатель, победный генерал, проницательный дипломат?
Нет. По идее, вот эти вот, те кто проскочил молодость, не ударившись в терроризм, а ограничившись словами – едва ли не хуже. Потому что в них присутствуют все вышеперечисленные отрицательные качества, и к ним добавляются трусость и лицемерие. Они только говорят о жертве во имя народа – но не жертвуют. Они как то устраиваются в жизни – но морального фундамента, компаса, который позволяет отличить добро от зла и остановиться перед злом – в них просто нет.
Тогда стоит ли удивляться тому что произошло в период с 1914 по 1925 годы? Ведь это был период среднего возраста именно для этих студентов – бурсаков, конца 19-начала 20 века. И именно они – натворили все это с Россией. Теперь мы задаемся вопросом, как такое могло произойти? А я бы задался вопросом, как такое могло не произойти, учитывая все те отрицательные качества, которые были привиты этим людям.
Кто громыхал словами на митингах и не отвечал потом ни за единое слово? Кто верил и не имел ни малейшего понимания, как сделать? Кто перебегал из партии в партию, кто разлагал фронт, кто предавал, кто спекулировал, кто участвовал в тройках, кто расстреливал? Кто надругался над страной и ее народом хуже любого завоевателя?
Они. Бывшие и действующие студенты.
И вот тут – давайте подытожим.
В каждом обществе существует элита. Точнее, разные типы элит. Среди них элита интеллектуальная. В российском обществе функции интеллектуальной элиты выполняла и до сих пор пытается выполнять – интеллигенция.
Каковы функции интеллектуальной элиты? Какой ценный продукт она производит?
Для интеллектуальной элиты таких продуктов несколько. Это смыслы – интеллектуальная элита отвечает на вопрос братьев Стругацких: зачем мы нам? /кстати, этот гениальный вопрос поставили русские и мы же не нашли на него ответа/, почему бы нам не взять скажем пособие, пять тысяч долларов или там десять – и не уехать. Это образцы поведения, разделение поведения на должное и недолжное. И это функция воспитания – не только для своего воспроизводства, но и для общества в целом.
Так вот – русская интеллигенция все эти три направления деятельности блистательно провалила, причем с таким оглушительным треском, каким сложно припомнить в человеческой истории. Да еще она провалила их дважды всего за одно столетие. Мы сначала не сдали экзамен на зрелость как Российская Империя, потом и как СССР.
Смыслы? Они были полностью направлены на деструктивную деятельность. Фактически – все девятнадцатое столетие интеллигенция доказывала, какая у нас плохая страна и почему мы должны ее разрушить. Причем речь шла не только о смене политической модели – нападкам подвергались семья, традиционные ценности, десять заповедей. Я не знаю, есть еще в истории пример такого разрушительного поведения или нет?
Образцы поведения? Мы видим, что мало есть на свете столь же гнусных людей, как русский интеллигент конца 19 - начала 20 века. Он лжив. Он способен оправдать любую мерзость движением к высокой цели. Вообще, обратите внимание – высокие цели в разные времена ставили разные группы людей в разных странах, но совершенно необязательно это сопровождалось вседозволенностью и моральным релятивизмом. Он не способен ни плодотворно работать, ни создать семью – он вообще отрицает такие ценности нормального общества как работа и семья. Он готов нарушить любую из десяти заповедей и оправдать нарушение их другим человеком. Он стаден, он не считает плохим преследовать человека за другое мнение. Он считает вредной свободу – и одновременно борется за свободу, и как это уживается в его буйной головушке – непонятно. Но кстати, если интеллигенция на словах боролась за свободу, а на самом деле опасалась ее – то это еще один пример ее лживости и лицемерия, столь дорого нам обошедшихся.
Феномен русской интеллигенции и того что она натворила – заставляет задуматься о вечных ценностях. Десять заповедей, семья, труд. Может ли человечество в принципе отойти от любой из этих ценностей и не угодить в яму? Видимо, нет – потому они и вечные. И отступление от них - должно караться самым суровым образом.
Воспитание? А какого человека способен воспитать человек с такими ценностями, о которыми говорится выше? Такого же. Вот и шло воспитание российского студента. В котором совмещалось – презрение к людям, презрение к праву и правам, агрессивная стадность, моральная и бытовая нечистоплотность, неспособность создать нормальную семью, разгульный образ жизни, презрение к учебе, накрепко усвоенные деструктивные и антигосударственные нормы поведения. Российский студент того времени – представлял собой самоназначенного солдата невидимой армии, ведущего войну с обществом и государством ради того чтобы получить шанс построить что-то новое на руинах. И одновременно разбойника, с гиканьем разрушающего и расхищающего столетиями накопленные русским народом ценности в самых разных сферах бытия. Он сражался во имя народа –и он же был от него оторван, он не был частью русского народа, он был народившимся на этой земле чужаком. И он считал, что вот, падет твердыня самодержавия, и сразу наступит другая жизнь, придет свобода, а вместе с ней придет и все хорошее что есть в других странах, и новое общество – возникнет само, свободное от болячек старого. Но ведь в этом случае – строить все равно должны были эти же самые люди с этими же ценностями и установками, с этим поведением. И что у них в принципе могло получиться хорошего?
Ничего хорошего и не получилось.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив