В верховьях Оки. Красоты затерянного мира.

varandej — 17.11.2021

В верхнем течение Оки нет чернозёмных полей - только вечная мерзлота да застывшая лава. Здесь в монастырях чтут Будду и Зелёную Тару, а самый выдающийся поэт - горно-спортивный инструктор. Вместо усадеб тут зимовья, вместо мельниц - золотые прииски, вместо кремлей - неприступные скалы у стремительных рек. Потому что это верховья Оки Саянской, затерянный мир на западе Бурятии у границы с Тувой. И пробитый лишь в конце ХХ века Окинский тракт не заканчивается показанным в прошлой части Орликом, а уходит ещё на полсотни километров за райцентр - через горные пейзажи, между водопадами в древних лавовых полях Жамболока и новенькой золотой шахтой приводя к селению Хужир с ни на что в России не похожим храмом Гэсэра.

Если Окинский тракт от Монд до Орлика приняли в эксплуатацию в 1993-м году, то дорогу за Орлик - и вовсе лишь в 1999-м. Асфальта нет и скорее всего никогда не будет даже на тракте, а уж здесь - тем более. Вроде бы что-то рейсовое до Хужира ходит пару раз в неделю, но мы на него не очень-то полагались, и потому просто вышли к северной окраине Орлика. Вскоре из посёлка прикатила неописуемо сельского вида "буханка" с одиноким бурятским (другие тут редко бывают) мужичком. Оля и Аня устроились на пассажирском сидении, а я - в монохромно-пыльном кузове, где постоянно приходилось отбиваться от двух катавшихся туда-сюда железных бочек. Возвращались мы куда как комфортнее - на легковушке-"пузотёрке" с бурятским семейством, и лишь водительница, приехавшая сюда из Улан-Удэ к родственникам, возмущалась на каждом ухабе, что отвыкла от таких дорог. Ещё дважды мы ехали здесь на огромном гремящем ЗиЛе - но лишь на полдороги, до отворота на далёкий Хойто-Гол. Поэтому не удивляйтесь, что на фотографиях спокойно чередуются полдень, закат и рассвет.

2.


Первые километры дорога идёт по самому берегу Оки, в которую на том берегу впадает река с ещё одним "неуместным" названием - Тисса. Впрочем, на свою карпатскую тёзку она похожа хотя бы порогами на фоне зелёных гор. В 25км выше по Тиссе есть Дабатский водопад, по чужим фотографиям напоминающий Йосемити в миниатюре - два уступа (28 и 85м), низвергающихся с отвесной, почти гладкой скальной плиты. Но дорог туда нет, и только по прямой до водопада порядка 30 километров.

3.


В просветах тайги, между тем, всё чаще показываются горы, на вершинах которых могут быть с равным успехом как снежники, не успевшие растаять к середине лета, так и вечные льды. До этих гор несколько десятков километров, и под ними лежат Хойто-Гол и Долина вулканов, ради которой мы забрались в эту глушь. А за горами начинается Тува.

4.


Километрах в 12 от Орлика дорога пересекает Оку длинным деревянным мостом. Подобные мосты, по крайней мере один у села Сорок, я видел и на Окинском тракте - но видел с современных железобетонных мостов. Как я понимаю, до постройки тракта официальных дорог в Окинском районе не было - лишь накатанные "Уралами" колеи да деревянные мосты, строительство которой было местной инициативой. Окинский тракт прокладывался в основном в конце 1980-х ещё на советские деньги, эта дорога - уже целиком детище лихих 1990-х, и её строители разумно решили, что если старые мосты выдерживали проезды ЗиЛов и паводки на горных реках, то стоит ли городить новые?

5.


Экологически чистый пейзаж...

6.


Всё те же горы в перспективе русла:

7.


Затем дорога упирается в гигантскую почти отвесную ступеньку, довольно круто взбирается вдоль неё и наверху поворачивает на 180 градусов. На карте этот подъём обозначен целым перевалом Эрик-Дабан, а его покорителей встречает священная роща:

8.


По всей Великой Степи такие называют бурханы или обоо - маленькие жертвенники духам мест, где им оставляют символические подарки. Это могут быть лоскутки, камушки, конфеты или сигареты, а в Тункинском и Окинском районах буряты чаще всего сыплют на бурханах зёрна и брызгают молоком или водкой.

9.


На Оке ещё и буддизм сплёлся с шаманством как-то особенно причудливо - на местных бурханах часто можно увидеть хурдэ (крутящиеся цилиндры с тибетскими молитвами), а здесь вот сложены зулы - лампадки, которые, видимо, зажигают да развешивают по роще во время буддийских праздников.

10.


А вот ячьи хвосты - чисто окинская примета: зимы этого Сибирского Тибета пережить наверняка могут только северные олени, которых испокон веков разводили  коренные жители сойоты, да косматые сарлыки (яки), которых привели сюда в 19 веке буряты. Ячьи стада у дорог я показывал в позапрошлой части, хайнаков (полуяков-полукоров) у заборов Орлика - в прошлой, но показательно, что символом Оки стал ячий хвост, а не рога оленя.

10а


Эрик-Дабан поднимает дорогу на плато Сенцын-тала, огромной плоской плитой лежащее на горах и реках. Следующая речка Сенца пересекает его даже без каньона, а за деревянным мостом через Сенцу встречает Поляна Хонгодоров под священной для окинцев горой Хан-Уула:

11.


Буряты - крупнейший из народов Сибири, вот только после Приольхонья, Агинского и Тунки у меня есть большие сомнения в том, что это единый народ. Скорее - братская семья народов, поскольку во всех перечисленных углах мне встречались совершенно разные буряты. В долине Селенги жили и вовсе скорее монголы, в Забайкалье немало хамниган (перешедших на бурятский язык дауров и конных эвенков), на Оке ещё не до конца ассимилированы сойоты - их язык, который помнят старики, схож с тувинским, но то наследство другой ассимиляции: по происхожедию это самодийцы, родственные ненцам и селькупам. Однако держится пёстрый БурМир на 4 столпах племён - хоринцах (31% всех бурят), булагатах (27%), эхиритах (14%) и хонгодорах (6%). Первые три пришли из Монголии в Прибайкалье в 11-13 веках, и эхириты с булагатами там и остались, а хоринцы, описав причудливый круг почти через Корею, осели в итоге в Забайкалье, где от них откололось по сути пятое племя агинских бурят. А вот хонгодоры появились здесь позже, да и относились прежде к совсему другому союзу племён - ойратам Западной Монголии, по своей далёкой волжской колонии нам более известным как калмыки. От прочих хонгодоры отличались хозяйством: не степняки, а кочевые горцы, живущие от сезона к сезону между плато и долинами, но пару раз за столетие, поняв, что пастбища скудеют, уходившие к другим горам. Постепенно маятник хонгодорских миграций стабилизировался между Восточным Саяном и долиной Кобдо на западе Монголии. Вернувшись в Сибирь в 1688 году, они обнаружили вдруг, что тут есть теперь новый хозяин - русские, к 1727 году ещё и прочертившие современную границу с Китаем. И если пастухи да паломники ходили через неё почти свободно, то целой орде беспрепятственно откочевывать уже бы никто не дал. Хонгодоры осели в предгорьях Саян и занялись диверсификацией хозяйства, преуспев в облавной охоте (где немало переняли у сойтов) и даже освоив примитивное земледелие. Само же слово "буряты" было в те времена скорее территориальным, чем этническим обозначением, а за пару сотен лет хонгодоры полностью влились в БурМир.

11а.


Но судя по всему, не гладко и не сразу: тотем хонгодоров - лебедь, однако эта же птица слывёт прародителем хоринцев. Этнографы считают, что хонгодоры каким-то образом переняли хоринский тотем - причём скорее всего не в 18 веке, а куда раньше, когда хоринцы ушли далеко-далеко. Кто же был тотемом хоринцев первоначально - теперь никто не знает, но по отдельным находкам в тункинских болотах предполагается, что медведь. Хонгодорский мемориал был сооружён в 2000 году, и включает главную стелу с лебедем, 6 малых стел с названиями хонгодорских родов (аха, тунхэн, захаамин, алайр, монгол) да белый камень, к которому нужно подходить с закрытыми глазами и молиться, приложив лоб и ладони.

12.


Стела Хонгодоров отмечает и развилку - налево вдоль Хан-Уула уходит колея к Долине вулканов (видна на заглавном кадре), направо - грунтовка на Хужир (кадр выше). На самой Хан-Уула же можно разглядеть хий-морина ("конь ветра", буддийский ангел-хранитель) на главном окинском обоо, а лес скрывает дополнивший его в 2003 году дацан. Называется он Ламажабдойлин - так же, как и буддийский монастырь в Орлике, то есть видимо это его филиал. Мы туда подниматься не стали, зная, что деревянные постройки дацана довольно невзрачны, а самое главное - пусты: за несколько дней на Оке я ни разу не видел буддийского монаха, отпертых дверей храма и вообще каких-либо признаков жизни в дацанах. Наверное, так же выглядели русские миссионерские церкви где-нибудь на Алтае 19 века - молиться, даже и буддийским сущностям, здесь предпочитают на бурханах.

12а.


Где-то здесь же, между Сенцой и Жамболоком, с 1728 года стояло первое оседлое селение этого затерянного мира - Окинский караул. Стерегли его 4 казака, выполнявших скорее роль таможенников, и два десятка хонгодоров, причём не из Тункинской долины, а из Аларской степи ниже по Оке: именно с пограничных постов началось проникновение бурят в Саяны. К началу ХХ века Окинский караул успел разрастись в деревеньку, но в 1927 в полном составе переехал в Орлик, заложенный тогда как новый райцентр. Мы же продолжаем путь, и над ровной Сенцын-талой понемногу начинают вставать сказочно красивые горы:

13.


Плоское поле, за которым стоит крупная по окинским меркам деревня Саяны (400 жителей), однако, тоже не простое. Сенцын-тала - плита не только ровная, но и твёрдая - под тонким слоем почвы здесь камень. А потому в 1971 году прямо на этом поле был оборудован аэродром, способный принимать не то что вертолёты и кукурузники, но и вполне серьёзные "летающие автобусы" Ан-24. Прежде район обслуживал аэродром "Орлик", но он был рассчитан как раз-таки на кукурузники. А до его постройки в 1951 году на Оку попадали и вовсе лишь пешком или верхом. Наконец, в конце 1980-х был пробит Окинский тракт, а в 1992 году, чуть раньше его официального ввода в строй, сюда перестали летать самолёты. На бывшей взлётке с той поры успели вырасти ёлки...

14.


За Саянами плита Сенцын-талы понемногу теряет горизонтальность, сменяясь предгорьем хребта. Здесь на склоне блестит искорка буддийской ступы - это гора Зелёной Тары, одна из самых чтимых местными жителями святынь. На другом берегу Оки мне показывали ещё и гору Белой Тары, но она совершенно не выделяется среди соседних вершин.

15.


Тары в тибетском буддизме - это божества-защитники людей. Белая Тара дарует чистоту и мудрость, Зелёная Тара мгновенно приходит на помощь в беде, и думаю, нетрудно понять, какую из них в суровом таёжном краю вспоминают чаще. Природное изображение Зелёной Тары ламы-миссионеры нашли вон в том гроте на склоне горы, скорее всего лишь вложив новый смысл в древнюю сойотскую святыню:

16.


Чуть дальше на земле - странная каменная выкладка, вроде бы естественная, но окинцам известная как Стрела Гэсэра. Поле у горы Зелёной Тары же - по сути дела Поляна Сойотов, где в середине сентября проходит их национальный праздник Улуг-Даг ("Великая гора", а до 2004 просто "Жогтаар" - "Встреча").

17.


Ещё несколько километров - и дорогу нам вдруг преградил поток застывшей лавы, за которым плещется через острые камни горная речка Жамболок.

18.


10-15 тыс. лет назад и даже позже Восточный Саян был похож на Камчатку, и с той поры даже в Тункинской долине остались десятки потухших вулканов. Но крупнейшим в тогдашнем мире очагом вулканической активности были верховья нынешнего Жамболока: потоки лавы от множества извержений образовали в его ледниковой долине слой толщиной в 150 метров. Закончилось всё это, по геологически меркам, почти что вчера - может быть, накануне основания Рима, а может быть - в эпоху Чингисхана. Лава здесь и в наши дни повсюду, едва прикрытая тонким слоем земли:

19.


Она почти не образует знакомых по Курилам, Армении или Приморью шестигранников, зато вся пронизаны пузырями - состав её был совсем другим, с большим количеством газа, от которого раскалённая жижа бурлила.

20.


Долиной вулканов в Окинском районе обычно называют падь Хи-Гол в верховьях Жамболока, где отлично сохранилось два вулканических конуса. Но фактически весь каньона Жамболока - Долина вулканов, и Шарзинская котловина, куда въезжаем мы по деревянному мостику, обогнув лавовый вал - лишь её низовья.

21.


Над котловиной стоит зубчатой стеной хребет Кропоктина - в этих вершинах 2900-3100 метров:

22.


А у подножья хребта ещё от Саян становится виден индустриальный пейзаж, да и гольцы исполосованы грунтовыми дорогами, на которых то и дело возникает пыль грузовиков. Это Коневинский ГОК, или "Хужир-Энтепрайз", добывающий золото. Именно к золоту разведанных ещё советскими геологами месторождений, а вовсе не к селениям, тянули в 1985-99 годах 180-километровую дорогу из Монд. История самого комбината, производящего по несколько центнеров золота в год, оказалось не менее тернистой: он был пущен в 2011 году, но уже в 2014 встал, причём - в апреле, то есть до разгула санкций. Другое дело, что остановить его "Хужир-Энтерпрайз" планировал всего на полгода, а дальше начать строительство второй очереди, но в итоге простой затянулся на 5 лет. Ожил ГОК в 2019 году, и ныне что работа на нём кипит - видно невооружённым глазом. Конечно, "Хужир-Энтерпрайз" - надежда и опора Окинского района: даже работают на комбинате не вахты со всей России (как в Бодайбо), а вполне себе местные жители.

23.


Ну а в прямой видимости от комбината и наша цель - устье протоки Малый Жамболок, несколькими километрами выше отделяющейся от Большого Жамболока. Перед впадение в Оку он образует водопад - совсем небольшой, но зато прямо в лавовой толще:

24.


Это главная достопримечательность Оки после Долины вулканов. Им любуются туристы перед сплавом по реке, на нём отдыхают местные жители, и конечно же именно его "Хужир-Энтерпрайз" показывает различным гостям своего комбината. С возрождением ГОКа территория у водопада была благоустроена, обзаведясь вертолётной площадкой, оградами, беседками...

25.


...и что ещё важнее - лестницей на дно:

26.


На кадре выше - Оля, Аня и водитель "буханки". Который, улучив минутку, когда дамы не слышат, попросил у меня "оплатить проезд" хотя бы рублей на 500. Мы сперва походили вокруг (это покажу позже), и лишь потом направились к лестнице в чашу. Вот так выглядит ручей за секунду до того, как упасть со скалы:

26а.


В самом водопаде 28 метров, а в тихой заводи под ними мы увидели мостки и купальщиков:

27.


На срезе лавового потока хорошо видны слои, оставшиеся от разных извержений:

28.


В некоторых попадаются и шестигранники - такие возникают просто по законам физики при затвердевании жидкости с равномерным подогревом снизу. То есть поток, затвердевший слоями, тёк по более старой лаве:

29.


На дне чаши вырос лесок, сквозь который проложен дощатый настил, приводящий к раздевалкам. Вода холодная, но терпимая, в центре заводи можно погрузиться с головой, и в жаркий день тут почти постоянно кто-то купается:

30.


Луч света в тёмном царстве:

31.


Обратите внимание на мостки. Жамболокский водопад хорош ещё и тем, что под ним можно постоять, как под холодным душем, очень мощным, но не царапающим и не сбивающим с ног. За водопадами стоять мне случалось неоднократно (например, в Эстонии или Молдавии), а вот прямо в струе - первый раз:

31а.


Вид вниз по ручью. А вот тут есть зимние фотографии этого места.

32.


Лестница же спускается практически к устью на берегу Оки. Ока здесь всё ещё мелкая, широкая и такая быстрая, что с берега невооружённым глазом видно, как дальний берег идёт под уклон. Тем не менее, самый красивый, и при том весьма популярный способ покинуть Окинский район - это сплавиться по Оке аж до самой Зимы (если кто не знает, это город такой на Транссибе). Но по пути придётся преодолеть быстрины ущелья Орхо-Бом и многочисленные пороги с названиями вроде Бочка или Центрифуга. Как я понимаю, чаще всего такие сплавы начинаются именно отсюда, а если предпочитаете коммерческие туры - могу порекомендовать "Сибрафт" Андрея Лебедева, который пару дней спустя спас наш поход, уведя заболевшую Ольгу из Долины вулканов.

33.


Берега Оки здесь представляют собой отвесную стену застывшей лавы:

34.


Причём, обратите внимание, она есть и на другом берегу - когда-то Ока была перекрыта лавовой дамбой, и выше лежало подпрудное озеро. Но реке хватило сил вновь пробить себе путь. Параллельно обрыву угрожающе тянутся трещины:

35.


Буквально в полукилометре от Малого Жамболока в Оку впадает ещё один ручей Сайлаг в весьма впечатляющем распадке. Его низовья напоминают крепость в окружении циклопических стен:

36.


Постепенно сужающихся в каньончик:

37.


Отвесные скалы, прозрачная вода:

38.


А валуны на дне окатаны, как галька:

39.


Выше по Сайлагу - ещё один небольшой водопад:

40.


Над которым перекинута пара мостиков - повыше (кадр ниже) старый и ветхий, пониже (кадр выше) - более новый...

41.


...по которому, сквозь фермы и зимовки на фоне белого ГОКа, и уходит дорога в Хужир. Здесь мы разделились - Аня поймала встречную машину и отправилась в Орлик, а мы, успев полежать на траве и даже вздремнуть, всё-таки отправились дальше:

42.


От водопада до Хужира 8 километров, но две 3-километрвые вершины над комбинатом успевают повернуться другой стороной:

43.


Взгляд назад, сквозь каменистую степь. Фактически, полноценная дорога заканчивается у ГОКа - дальше просто накатанные колеи, в полях перед Хужиром ещё и, в лучших традициях Монголии, идущие параллельно - от своего дома до первого прижима у Оки обитатель Хужира едет кратчайшей прямой. Обитателей этих - порядка 500 человек, примерно 400 из которых - сойоты.

44.


Это не первый Хужир, о котором я писал в последний месяц - так же называется столица священного Ольхона, выросшая у Шаманской скалы. Хужир в бурят-монгольских краях название частое, примерно как у нас Сосновка или Заречное, и значит оно примерно - "солончак". Впрочем, у меня в этом есть сомнения, как если бы Сосновка стояла посреди дубравы, а Заречное - вдали от любой реки. Ольхонский Хужир стоит на краю сосновых лесов, окинский Хужир - и вовсе посреди роскошных травянистых пастбищ. Над которыми висит надпись "Ом мани падме хум", даже не выложенная камнями по склону, а сделанная из установленных букв:

45.


К ней, вдоль пастушьих оград, унавоженных троп, трясущих хвостами коней и злых пастушьих собак мы и начали подниматься:

46.


Чтобы увидеть Храм Гэсэра, с культом которого мы сталкивались в Окинском районе не раз и не два. Гэсэр - герой древнего эпоса Центральной Азии, то ли проникшего из Великой Степи на Тибет, то ли напротив - разошедшегося по монгольским степям вместе с тибетским буддизмом, причём раньше него самого. Сейчас это сложно понять, так как Гэсэр всюду пустил корни в местную почву. Испокон веков передававшийся из уст в уста, у каждого племени и народа этот герой проходил один и тот же путь, но - в тех реалиях, которые были понятны именно этому племени. Поэтому тибетская, монгольская, бурятская "Гэсэриады" - по сути дела разные произведения: если Тибет сын неба защищал в мире религии Бон, то бурятский "Абай Гэсэр" о 22 072 строчках считается теперь энциклопедией байкальского шаманства.

47.


Ещё Гэсэра называют богом войны и покровителем всех воинов, но до чего показательно, что у степняков это был положительный бог! Сам сюжет "Гэсэриады" словно собран из трофеев разных культур, народов и религий, когда-то услышавших свист монгольской стрелы. Само слово "Гэсэр" лингвисты возводят к латинскому слову "Кесарь". Отцом Гэсэра в монгольской и ладакхской вариациях был Хурмаст, в имени которого сложно не признать зороастрийского Ахура-Мазду. У бурят с Хурмастом отождествляется Эсеге-Малан тенгри ("Отец Лысого [ясного] неба") - сына Вечного Синего Неба и главный из 55 западных (добрых к человеку) небесных божеств-тенгриев. В одних вариациях эпоса Гэсэр был первочеловеком, вылупившимся из космического яйца, в других Сын Неба - мессия, но не снизошедший дух, а дитя человеческое. Родился будущий герой жалким, слабым и даже сопливым, однако в юртах нет печей, на которых удобно лежать 30 лет и 3 года. Уже в младенчестве Гэсэр низверг своей магией чёрного шамана, во всех вариациях имени которого (монгольский Цотон, бурятский Чёрный Зутан) опять же сложно не узнать Сатану. Побеждая мунгасов (демонов) жалкий мальчишка превращается в прекрасного юношу, в состязании получая сокровища чудесной страны Лин, её принцессу Другмо (у бурят - Урмай-гохон) и в знак завершения инициации - небесного коня. Одной из главных побед Гэсэра становится низвержение северного демона Лубсана, жена которого, однако, даёт герою напиток забвения, и внушает ему, что он и есть северный царь. Страну Лин тем временем захватывают призванные Цотоном хоры - некий воинственный народ, ведомый "шараблинскими ханами". Их царь Гуркар похищает Другмо и насильно берёт её в жёны - чем не судьба Бортэ, похищенной северным племенем меркитов, пока на другом конце Монголии воевал её муж, Тимуджин из Делюн-Болодка? В конечном счёте Небо возвращает Гэсэру память, он вновь побеждает всех врагов, и освободив супругу, уходит с ней и с несметным войском покорять Китай. В одном лице Ахура-Музда, Рама, Иисус Христос, Цезарь, Чингисхан и ещё бог весть кто - кажется, на турнире эпических героев разных времён и народов Гэсэр победил бы всех.

48.


Ну а почему его культ даже на фоне прочего БурМира так хорошо прижилися на Оке - я не то что не знаю, но и исследований таких не встречал. Может, он заместил собой какого-то героя из забытого язычества сойотов, а может его почитали своим заступником хонгодорские пограничники с глухих караулов. Как бы то ни было, этот тихий храм, не похожий ни на дацаны, ни на бурханы - самое впечатляющее рукотворное сооружение Оки. Поставлен он был в 1995 году, когда отмечалось 1000-летие "Абай Гэсэра", и я не знаю, чем удивляет больше - ни на что не похожей формой или красотой деталей. Минималистичные, потрясающе атмосферные росписи храма делал Лубсан Доржиев, для бурятской культуры значащий примерно то же, что Геннадий Павлишин - для нанайской.

49.


А вот бронзовая скульптура Гэсэра тут появилась лишь в 2019 году, вероятно как подарок от "Хужир-Энтерпрайза". Ваял её Дмитрий Бадажабэ - не столь известный, как Даши Намдаков (знакомый нам по Ольхону), это крупнейший в Бурятии мастер буддийской скульптуры.

50.


Хужир - тупик дороги: дальше лишь дикие холодные горы, к дальнему подножью которых можно проехать от транссибовских станций в Аларской степи. Спустившись от Храма Гэсэра обратно на луга, из 8 километров до водопада половину мы прошли пешком, а ещё примерно столько же, куда дальше, чем ему самому было надо, нас подвёз селянин, ехавший из Хужира на одну из ферм. Отдельным впечатлением всей этой поездки стали суслики, которыми степная трава в долинах просто кишит:

51.


У водопада просидели мы на камнях придорожных валунах около часа, и я было успел запаниковать - мимо не проехало ни одной машины. В какой-то момент пара машин прошла к водопаду - это выбралась к своей достопримечательности большая орликская семья с улан-удэнскими гостями. Я было испугался, что они останутся там ночевать - но вскоре они направились обратно и подобрали нас.

52.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив