Ура! Сюда все девы! Прочь терпенье!

Не одними юнкерскими поэмами богат, оказывается, поэт Лермонтов. Вот фрагмент, который тоже никогда не включался в собрания сочинений – не очень понятно, кстати, почему. Это коллективное, конечно, но все же автограф налицо и нецензурной лексики нет. Эх, а сколько гендерных сочинений можно написать при сей верной оказии...
Благодарим тебя,
И будем помнить вечно ямки,
Где каждый неудачно влез
На брюхо оскорбленной самки
И где потом, потупив взор,
Он возвратился к мирной келье
И утопил он свой позор
В веселом дружеском похмелье.
Печатается по автографу: РГАЛИ: ф. 276, оп. 1, ед. хр. 4, л. 1. Под текстом две подписи: Лермонтов, Румянцев (?) [возможно Румнев; Эйхенбаум читает: Гринев]. Впервые напечатано: Эйхенбаум 1935: 487. Предположительно датируется 1833–1834 гг. (выезды юнкеров в летние лагеря). Адресат этой альбомной записи неизвестен (из альбома сохранился только один лист), скорее всего, это кто-то из соучеников Л. по Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров.
И будем помнить вечно ямки… Ямки, вероятно, топоним: деревня с таким названием была, например, в Петербургской губернии, примерно в 60 верстах на юго-запад от Ораниенбаума и Петергофа, где в 1834 размещались летние лагеря военно-учебных заведений. Вольные лагерные нравы, как кажется, не исключали подобных приключений.
На брюхо оскорбленной самки… Ср. в поэме «Сашка» (1835–1839):
И долго, долго бился, но напрасно!
Огня и сил лишен уж был несчастный.
Он встал, вздохнул (нельзя же не вздохнуть),
Поправил брюхо и пустился в путь,
Оставив тут обманутую деву,
Как Ариадну, преданную гневу.
И есть за что, не спорю...
[В сторону: конфуз немолодого тучного помещика легко объясним, а вот что случилось с двадцатилетними юнкерами (как минимум, тремя подряд) – загадка для меня]
|
</> |