Трудно признаться себе в том, что вовсе не уникальное

Без рисовки признаешься. Без самолюбования. Трудно признаешься. Со скрипом и горечью.
Похоже очень, когда хранишь много лет в шкафу красивое платье, может быть выпускное или вечернее, которое надел однажды на полчасика, а потом не довелось. Но хранишь. В надежде похудеть, и, может быть, случится оказия... Годы хранишь, десятилетия... А потом глаза зажмурил, с плечиков это снял и вон из дома! Подальше! На помойку!
Выбрасывать жаль, но потом так легко. Физически легко, а не метафорически. И радость от мелочей становится звонче и чище.
Оказывается, можно получить абсолютную радость от простейших вещей. От бутерброда с селёдкой. От прогулки по Садовому. От старой попсовой песни про Рождество. То есть эта радость, она и раньше была, но всегда немного с червоточинкой. И с неудобством. Что вот я тут хожу по Садовому, жую сельдь, как никчемная тварюшка, а люди меж тем творят что-то настоящее. Пишут картины, книги, симфонии. Думают о будущем. А я - сельдь. А могла бы тоже... симфонию, например.
Мешают, конечно, окружающие. И те, которые пишут симфонии. И те, которые просто так, по большому счету от нечего делать и ради приличия тебе твердят, что ты тоже способен на симфонию. "Пиши", - говорят они. "Ты гений", - говорят они. "Зачем ты делаешь это, когда ты рожден, чтобы делать то.."? - говорят они. "Ты должна непременно когда-нибудь, а лучше завтра, надеть это красивое платье - ты в нём будешь неотразима", -говорят они.
Веришь. В приятное всегда веришь. Хоть и знаешь, что всем этим людям на тебя и на твоё персональное счастье наплевать. И правильно это. И честно. И тебе тоже наплевать. Ну, если хорошенько подумать и не стесняться быть честной с собой.
В результате, ни платья, ни симфонии, ни полноты счастья от бутерброда с селедкой.
Пока в шкафу платьишко не по размеру висит молчаливой укоризной, счастью не бывать. Брать его и на помойку. И наконец-то жить.