Ты сгоришь в аду

inesacipa — 09.09.2011 Опять, зайдя к любимой френдессе и сетевой соавторше, наткнулась на попытку по-хорошему обсудить со мной произведение молодого перспективного аффтара. Что ж за беда-то у современного читателя с мозгами? Вот умный-умный, а дурак. Почему современный читатель так извращается с оценками прочитанного? Постоянно придумывает, за что бы ему похвалить аффтара, у которого ни таланта, ни глубины, ни оригинальности нет и не было никогда. Видимо, хвалить книгу (или писателя) за то, за что действительно хвалят творца и творение, в большинстве случаев не получается. Мы привыкаем выискивать в тексте фишечки, до которых не додумались орды эпигонов - например, канонир-метросексуал, это ж так оригинально! Ведь капитан Блад тоже прекрасно выглядел в море - может, тоже гденьть пудреницу прикопал, шалун?

Дорогие мои кисо и просто любители фишечек. Не трогайте вашими любознательными пальчиками книжки моего детства, а если трогаете, то попробуйте еще и извилины в ход пустить. Капитан и канонир - это разные должности и разные сферы обязанностей, милые, милые киски. А коли они оба на "ка" начинаются, так это не значит, что работа канонира такая же чистая. Пушки, дорогие мои читающие котятки, заряжаются не только ядрами, но и порохом. Порох пачкается и даже въедается, невинные вы котеги, и в кожу, и в одежду. Канонира работа красит, как никакая тушь. Именно поэтому канонир на любом судне раскрашен куда основательнее остальных членов команды, но стиль его категорически не назовешь метросексуальным.

Знание матчасти - даже базовое - делает авторские измышления менее картонными и беспомощными. Если вам кажется, что оно их делает и менее стильными - значит, вы с честью заслужили ярлык "гламурное кисо". И если вам кажется, что я просто нападаю на красивеньких и стильненьких персонажиков, а заодно и на их красивеньких и стильненьких читательниц, будучи злой толстой неудачницей, то давайте все-таки разберемся в подоплеке моего отвращения.

Начнем с того, что оценка "стильно" в отношении искусства вообще и литературы в частности не вызывает у меня ничего, кроме брезгливости. Я не понимаю, что такое "стильная литература". Это какие-то шанхайские барсы из мексиканского тушкана. Не умная, не талантливая, не интересная, не глубокая, не захватывающая, не хорошая - стильная! То есть хорошо смотрится, пока не начинает лезть клоками и взрываться мездрой. А книжечки-книжоночки-книжулечки, рожденные из фанфика, с помощью фанфикового инструментария, с фанфиковым мироощущением... Они не заслуживают даже оценки как книги. Потому что у них иная оценочная система. И они ей соответствуют.

Разберу эту систему и соответствие ей на примере обильно захваленного "Жреца Лейлы" Светланы Зиминой, о котором, собственно, и зашла речь в комментах у Энни.

По большей части нападки на книги такого рода (то есть на книги, написанные автором фанфиков, никуда, по сути, от своей первой фанфиколюбви не ушедшим) начинаются с издевок над слащавыми, гомоэротичными героями. И это большая ошибка критиков.

Для начала: среди героев прошлых веков, вплоть до века девятнадцатого, полным-полно холеных щеголей и бретеров, чьи руки по локоть в крови, а ноги в крови по колено. Вопрос не в том, румянится мужчина или не румянится, вопрос в том, как он реагирует на оскорбление. Красавчик, убивающий за ухмылку в свой адрес - явление для определенных эпох скорее типичное, нежели исключительное. Я, собственно, не увидела ничего удивительного в желании главного героя выглядеть красиво.

Лак ложится ровно и красиво. Ногти приобретают приятный золотистый цвет. Ничего вызывающего, только плавные линии и теплые цвета.
Сегодня бал. Я дую на ногти, чтобы быстрее высохли и снова смотрю в зеркало.
Глаза аккуратно подведены черной тонкой линией. Слабые золотистые тени. Эти маленькие ухищрения делают мои глаза ещё выразительнее. Они просто светятся на моём лице – прекрасные глаза глубокого сапфирового цвета.
Не слишком длинный ряд верхних иссиня-черных волос обрамляет почти треугольное лицо, а нижний почти достигает талии. Их я убрал в хвост, который скрепил серебряным зажимом с сапфиром.
Ничего воинственного в моём облике нет – только нежность и хрупкость. Отец будет в бешенстве.

Что во первых строках письма в первом же абзаце дикого? Не то, что принц красится, а вот это вот "ряд верхних волос", "ряд нижних волос"... Я понимаю, что у принца волосы вокруг лица были пострижены коротко, а на затылке были длинными и достигали талии, но писать об этом надо нормальным русским языком, а не делить волосы на верхние и нижние. Не умеешь описывать - учись! Или меняй прическу своему красавчику. На менее стильную, но поддающуюся описанию. Но для фанфика важнее не литературность языка, а именно оригинальная причесочка, фасончик, лачок... Чтобы детализировать внешний вид персонажа. Детальность представления для фанфика важнее атмосферы действия или грамотности повествования. Детальность, как вы понимаете, есть подспорье дрочибельности. Атмосфера и грамотность не есть подспорье этой, которой.

Кроме того, никакая книга не способна обходиться сплошными диалогами да персонажами-функциями. А фанфик любое большое событие излагает в полдюжине реплик как нефик делать. Даже не размениваясь на приличное описание места действия.

Я перевел взгляд на свою задумавшуюся богиню:
– Госпожа, я бы на вашем месте срочно переоделся.
– Хорошо, – все еще обижено буркнула Лейла и её зеленое платье изменилось на тепло-желтое. – так лучше?
Я тяжело вздохнул:
– Лучше. Пойду искать вам желтую ленту для волос.
– Две! – моментально просветлела она. – Хочу две косички!
– Как прикажите, госпожа, – я поклонился, скрывая улыбу, и заодно поднял с пола меч.
– Ты самый странный и необычный жрец Лейлы, какого я только видел, – Дитрих, которого когда-то, почти пятьдесят лет назад называли Убийцей Убийц, делал вид, что в упор не замечает мою богиню.

Это богиня встретилась с жрецом враждебного ей бога, десятилетиями мочившего ее жрецов направо и налево. И что? Мне две ленточки, жОлтое платьице и марожына. А жрецу - долгую жизнь и нервный тик. А мой жрец пусть скрывает улыбу, пока ему по ушам не прилетело. Я его главная надежда на ВСЁ. Без меня он просто красивенькая жертва первого попавшегося секс-маньяка. Например, собственного папаши.

– Сопляк! – отец совершенно не контролировал себя. – Она моя жена и собственность! Как и ты!
Его глаза сверкнули:
– Давно пора тобой заняться! Твоя мать избаловала тебя!
– Нет! – мама уже почти шептала от ужаса. – Регил! Не делай этого! Он же твой сын!
Я почти ничего не чувствовал, сознание уплывало. Но всё же я расслышал звук удара и последующие молчание мамы. Я осознал, как отец отпустил моё горло и поставил меня на колени. Я жадно дышал, когда меня пронзила боль… Обжигающая боль между ягодиц… До меня не сразу дошло, что со мной происходит, и я попытался дернуться. Жестокая рука схватила меня за волосы, а тело содрогалось от болезненных толчков. Я понял… и едва сдержал крик, до боли прикусив нижнюю губу.
Широко раскрытыми глазами я смотрел на беззвучно плачущую маму. Она уже ничего не просила, только с потусторонним ужасом смотрела.
Боль отступила под натиском чувств, оставляя лишь пустоту и унижение. В этот момент я понял, как сильно я ненавижу своего отца. Всей своей душой, которую он сейчас насиловал вместе с телом. И в голове билась лишь одна мысль, я должен был освободиться от него любым способом! Любой ценой!
Его хриплое дыхание участилось и он с протяжным вздохом, наконец, освободил меня. Я не шевелился, осознавая, что только что мой собственный отец изнасиловал меня на глазах у моей матери, как мальчишку-наложника! <...>
Со своими родственниками я начал разговаривать лишь через два месяца. Но к тому времени ни отец, ни мать уже не могли ничего изменить. Я занялся изучением искусства макияжа и моды. Я учился заботиться о своей коже и теле. Мне нравилось это, так я действительно становился красивее. И ещё я становился воплощением всего того, что отец ненавидел в мужчинах. Он не мог больше прикоснуться ко мне. Я научился ускользать от него, я пропускал его речи мимо ушей. Но, несмотря на его взрывной характер, Лейла хранила меня. Ей чрезвычайно нравилась моя идея. И это была ещё одна моя тайна.

Инцест - далеко не такая редкость, как нам пытаются представить сценаристы. Семейное насилие в той или иной форме упоминается как анамнез любого кинематографического злодея. Пускай не все пережившие этот ужас становятся убийцами, помешанными на крови и мести, но определенный процент другого способа адаптироваться к жестокой реальности не видит. И начинает мучить или даже убивать. Причем как правило посторонних, неповинных людей. Своего родича-насильника жертва не трогает. Или вовсе не помнит - срабатывает вытеснение.

Но фанфику эти тонкости, как и атмосфера тире место действия, пофигу. Второй подсластитель фанфика - после красивеньких ГГ - это МЕССССТЬ!!! Поэтому всякий обидевший гламурного канонира должен сидеть-лежать-бояться.

Лилиан с виду изнеженное, капризное и бесхребетное создание, у которого как оказалось железная воля, властность и поистине семейная жестокость. Столько лет водить всех за нос. Король помнил эти сапфировые глаза, которые смотрели на него с насмешкой и вызовом. Он никогда не понимал, почему остальные не видят этого. И Регил отдавал себе отчет в том, что боится своего сына. Такие глаза как у него – не прощали. Однажды давным-давно он совершил ошибку. Король и сам не помнил, почему пошел на это. Наверное, во всем виноват вызов в глубине чистых сапфиров. С некоторых пор Его Величество просто ненавидел этот камень. Теперь тот же вызов горел в глазах его младшего отпрыска. С которым он в конце-концов повторил ту же ошибку, что и со своим первенцем.

Ох как меня раздражают эти дефисы где попало... "В конце концов" пишется раздельно, Розенталь бы вас побрал, кривописцы...

Но не будем отвлекаться на фигню. Удивительно, что король, настолько преуменьшающий оценку своих преступлений (трахать собственных сыновей для него, видите ли, ошибка), вообще дожил до моих преклонных лет. Короля за такие привычки в отношении собственных сыновей те же сыновья и отравили бы. Трахать можно только вассалов и фаворитов, а если родственников, то только бедных и очень маленьких - это знает каждый король, не желающий себе смертельных неприятностей. И не задавать лишних вопросов тем, кто пришел тебя убить, а вместо этого попытаться подороже продать свою жизнь.

– Собирался убить меня? Неужели ты думаешь, что тебе бы это удалось, молокосос?!
– Я не думаю, – Лилиан словно не видел лезвия у своего горла, – я знаю. – Его голос стал шепотом. Длинные пальцы коснулись меча, словно лаская, а потом легким нажимом переломили сталь.
Регил смотрел на него широко раскрытыми глазами. Сейчас он видел перед собой кого-то иного. Над переносицей юноши нестерпимо сияли три голубых лепестка.
– Давно пора было сделать это, – тихий голос юноши пропитывал его кожу. – Семья Катани никогда не будет прежней. Именно ТЫ открыл врата для разрушения и мести. Регил Катани, упиваясь властью и силой, ты поступился заветами своего отца и отныне, каждое поколение кто-то из семьи Катани будет служить Лейле. А Регил Катани… – он тихо рассмеялся звенящим рассыпчатым смехом, – никогда не будет прежним, так как я забираю основу твоей сути.
Король чувствовал, как тянут из него что-то, что-то изнутри, неизмеримо важное и необходимое ему. Он взревел от дикой боли, но резкий рывок – и боль ушла. Осталось лишь пустота. И тихий голос в пустоте:
– Теперь ты принадлежишь Лейле. Отныне и навсегда. Ты будешь жить, пока это необходимо Лейле, ты будешь дышать, пока ей это нужно, а потом ты исчезнешь. Навсегда. Но чтобы завершить дело… Позволь сказать еще кое-что… Во всех нас твоя кровь. Кровь убийцы, кровь чудовища. Ты просто пожинаешь плоды того, что посеял. Мы не уподобимся тебе. Я отказываюсь от тебя, как от отца, ибо не был ты отцом мне. Я отказываюсь от тебя, как от короля, так как не был ты и настоящим королем. Лишь подделкой.

Бла-бла-бла и фап-фап-фап. Вот он, фанфик, во всей своей звиоздносте. Никто да не отмстит нигадяю, не прочитав тому нотацыю и не помацав евонную гнусную суть. Чтоб нигадяй восплакал и возрыдал на одре, как сентиментальная институтка.

Естественно, фанфикописцу не понять, как ведут себя реальные правители и воины - то есть люди бесчувственные и малостыдливые по определению. Сам-то он чувствительная девачка (даже если он малчег), которой, в силу незнания жизни, не верится, что существуют ДРУГИЕ люди с ДРУГИМ взглядом на жизнь. Люди, которых не разжалобишь и не напугаешь громким "БУ!!!" и напрыгиванием из-за шкафа.

Дэвид с огромным удовольствием сообщил:
– Вы поймали Ольгара Безумного, пришпили его к дереву. Ты в животной форме сверкал клыками у его горла, а твой собутыльник просто-напросто заломил этому медведю руки. Свидетели говорят, что более необычного зрелища никогда не видели. В общем, вы оба его настолько потрясли, что он отвязал с рукоятки своего меча обе ленты и отдал вам.
– Ленты его дочери?! – ахнул командующий и застонал. – Дэвид, прикончи меня сейчас. Я, по крайней мере, умру легкой смертью.
– Нет уж, – усмехнулся тот. – Живи и мучайся. Я потом как-нибудь найду, за что тебя убить.

Свой главный амулет, ленты дочери, зверски убитой предателем, некто Ольгар Безумный отдает при виде необычного зрелища чьих-то клыков. А его не пробовали называть Ольгар Ссыкло или Ольгар Ротозей?

Решив не торопиться, я занялся собой. Что бы ни произошло, Лилиан должен появиться во всем своем блеске. На туалет ушло почти полтора часа. Лучника Лиана как будто и не было никогда. Зато принц Лилиан отражался в мутном зеркале именно таким, каким его знали при дворе короля Регила.
Именно принц Лилиан поднялся на палубу и встретился глазами с разноцветным взглядом самого настоящего пирата.
– С пробуждением, спящая красавица, – улыбнулись мне яркой белозубой улыбкой. – А я уж подумывал послать кого-нибудь разбудить тебя поцелуем.
Вокруг грохнули в заливистом ржаче, луженные глотки матросов.
– Не смотрите так растерянно, прекрасное создание, – продолжил все тот же нахал. – Вы проспали самое увлекательное приключение в своей жизни – захват пиратами вашего корабля!
От расстройства очень хотелось вмазать этому парню. Я действительно хотел посмотреть на пиратский абордаж.
– Но вы сильно не переживайте, – голос пирата отвлек меня. – У вас впереди еще масса приключений: плен у жестоких и злых пиратов, выкуп богатыми родственниками и счастливое воссоединение с семьей…<...>
– Слушай, Лилиан, за что ты мне зубы выбил, я понимаю, но зачем было тому парню в горло вцепляться?
Тот мотнул головой, сбрасывая пряди волос с глаз, и кратко пояснил:
– Глаза похотливые.
Сиган вздохнул:
– Драться ты мастер, хоть на первый взгляд и не скажешь. Тебе что-нибудь надо?
– Умыться.
– Я юнгу тебе пришлю. Ты только пацана не пугай, его и так всего трясет.

Пассажир на корабле, подвергшемся абордажу, сидит и красится. Его не беспокоит шум, гам и тарарам на верхней палубе? Лады. Вот только при абордаже в борт впиваются крючья и корабль получает сильный крен. А потом, в течение довольно небольшого времени (несколько минут, отнюдь не часов) судно ходит ходуном, будучи намертво принайтовано к другому судну. И накраситься (равно как и поспать) при такой качке - это еще более героическое деяние, чем выйти и подраться с кем бог послал.

Юнга с пиратского судна напуган тем, что один из пассажиров хорошо дерется и может даже выбить кому-то пару зубов, кого-то покусать - словом, оказать сопротивление. Вы уверены, что это юнга? Может, он девочка с ресепции? Потому что даже стюардесс и стюардов готовят к тому, что на борту могут оказаться буйные, террористы, истерики и эпилептики. А в пиратах к такому готовит сама жизнь. Причем быстро.

Словом, фанфикописец снабжает второстепенных персонажей не теми реакциями, которые им свойственны по положению и прочим характеристикам - он их заставляет подчеркнуть особо привлекательные черты ГГ. Какой тот хорошенький, желанненький, опасненький. Другими-то средствами он это делать не умеет - только описывая внешность своего милашки-обаяшки да сцену за сценой излагая, как тот убивал тех и калечил этих, а они и не рыпались.

Царедворцы, искушенные в нечестных поединках, не рыпались.

– Часто моя мама сильно болела, после особо тяжелых дней внимания Регила, – задумчиво просветил я Рокера и сломал ему правую руку. Он стиснул зубы, собираясь выдержать все без единого крика. – Но в эти часы, которые она проводила в постели, она рассказывала мне истории об обычаях своей родины.
Я сломал ему вторую руку.
Он почти терял сознание, но молчал:
– Понимаете, Ваша Светлость, в Восточной Империи за то, что более низкого ранга мужчина оскорбит свою госпожу, его лишали языка. А вот за попытку обесчестить там скармливают собакам. В зависимости от тяжести преступления – разные виды казни. Это у нас: повешение, отрубание головы, четвертование и сажание на кол – это пик жестокости. На востоке список казней и пыток боле разнообразный. Собак, к сожалению, я сейчас найти не могу, зато у нас есть акулы. Думаю, они могут послужить неплохо заменой.
Из его прокушенной губы потекла кровь, а глаза остекленели от боли и ужаса. На щеках проступили красные пятна.
– Ты отнесся к своей королеве, как к дешевой девке, которой можешь задрать юбку по своей прихоти. Посмел поднять на неё руку и оскорбить. За каждое из этих преступлений ты должен был бы заплатить своей жизнью. Однако есть еще кое-что… – я наклонился к его уху. – Я ведь могу и отпустить тебя. Однако, в этом случае я сделаю так, что Регил узнает очень интересные факты о его проигрыше королевству Лисан. Как думаете, герцог, король простит Вам продажу секретной информации врагу? Ты был одним из его ближайших друзей, знаешь ведь, как он обходится с БЫВШИМИ друзьями? Измена королю – чем не повод разжиться прекрасными охотничьими угодьями.

Судовые канониры, регулярно тягающие пушечные ядра, не рыпались.

Надо мной воздвиглась настоящая гора мяса. Огромный, заросший волосами и очень вонючий матрос. Я сморщился. Сальные волосы неопределенного цвета свисали из-под черного головного платка, светлые глаза под нависшими бровями выражали явное неудовольствие. И, кажется, у него невыносимо болела голова. Я бы может даже посочувствовал, но из-за Сигана я потерял три часа здорового и крепкого сна, не умылся и не накрасился, а главное все время сидел за этим столиком, как дурак. Гроза морей явно только сошла на берег. За его спиной маячило четыре наглых морды… нет, три наглых и одна испуганная. Похоже, этот знал, с кем связывается его предводитель, но протиснутся вперед, и предупредить уже не успевал.
Вариант освобождения места даже не рассматривался.
– Чего вылупилась, красавица? – громада придвинулась ко мне ближе, уже не просто нависая – давя. – Может, я тебе не нравлюсь?
– Не нравишься, – откровенно сознался я. – И воняешь ты хуже некуда. И рожа у тебя страшная.
Волна тихих смешков прошлась по таверне, публика разогревалась перед зрелищной дракой.
Громада набычилась:
– А кто тебя спросит, нравится тебе или нет, если прямо сейчас тебя на этом же столе и разложу, а, принцесса?
<...>
– Ты что-то в плохом настроении, – заметил мой капитан. – Не выспался?
– А чья это вина? – возмутился я. – Я три часа сижу как дурак и жду, когда твоя светлость соизволит явиться. Глаза продрать не успел, ни помыться, и в порядок себя привести…
– Ни накраситься, – ехидно подразнил меня он.
– И это тоже, – согласился я. – Я не собираюсь выглядеть так же, как эта пародия на канонира! – и ткнул пальцем в поднявшегося на ноги великана.

Подонки из низов, поднаторевшие в трактирном махалове, не рыпались.

– Эй, красуля! Компания не нужна?
Я поднял глаза на троих подвыпивших идиотов. Ну вот и оставшиеся декорации к нужному сценарию.
– Не нужна, – я с предельно равнодушным видом вернулся к своей кружке с вином.
– А, по-моему, все же ты не откажешься от компании, – один из них вальяжно развалился на соседнем стуле и облапал меня за талию. – Не ломайся, красуля. Мы щедро заплатим за услуги. Да и ты не пожалеешь.
Его дружки похабно улыбались.
Что ж, они сами пришли ко мне.
Я повернулся к их главарю лицом и, глядя в его маленькие поросячьи глазки, процедил:
– Или ты уберешь руки прямо сейчас, мразь, или я тебе их отрублю.
Он напрягся, и его пальцы впились мне в талию со всей возможной силой:
– Шутить изволишь, маленькая шлюшка? Цену набиваешь?! Ты представляешь, что мы с тобой можем сделать? И никто тебе не поможет. Сам сюда пришел. А здесь, таких красоток как ты используют только по одному назначению. – Это было настоящее шипение.
В тот момент, когда я вонзил ему в живот кинжал, в дверях таверны показались темные фигуры новых посетителей. Точно, как по расписанию, усмехнулся я, глядя в глаза поддонку, которому вспарывал живот. Его пронзительный вой на одной ноте повис под грязным потолком.
– Я предупреждал тебя, – напомнил я ему. – Очень, знаешь ли, не люблю, когда меня шлюхой называют.

Ну никто, никто супротив красивенького-опасненького не выстоял. А почему? А потому, что фанфикодел и объяснять не собирается (и главное, не может), чем он всех так пугает. Просто пугает. Нипочему.

В фанфиках полна коробушка таких "поверьте мне на слово - етта был такой ужос!" - и читатель фанфиков верит, потому что затем и читал: хотел покрепче поверить и насладиться всем, что предлагает фанфик инфантилу, измученному амбициями.

Так приятно перепугать взрослых.

Аристократы с семьями и приближенными насторожено сверлили нас настороженными взглядами. Я ощущал на кончике языка привкус их страха.
Королева мертва, король сошел с ума, и напоминает овощ, изгнанный принц вернулся, облаченный в одежды Верховного Жреца Лейлы, богини Ночи и Охоты и его явно привечают наследник престола и остальные братья… есть чего испугаться.
Никто из них не мог знать, что их ждет после похорон, никто из них не был уверен в своем будущем.
А еще их до смерти пугала улыбка мертвой королевы.

Так приятно отомстить обидчикам.

Мое имя Лилиан Катани. Я старший сын короля Мирейи, но не являюсь его наследником. Мой отец изгнал меня за недостойное принца поведение и стиль жизни. Личный позор отца. Такова была официальная версия. На самом деле наши с ним взаимоотношения и причины моего изгнания намного сложнее и глубже.
Я люблю заботиться о своей внешности. С пятнадцати лет умел пользоваться косметикой, кокетничать и делать все, что бы мои капризы выполнялись. Но одновременно я вел вторую жизнь – жизнь жреца Лейлы, богини Ночи и Охоты. Страсть и убийство, вкус наслаждения и крови.
Многие соблазнялись моей красотой, но никто так к ней и не приблизился. Это всегда было маской, моим тайным оружием.
Сейчас я стою над могилой моей матери, и борюсь с острым желанием убить своего собственного отца. Потому что именно он свел мою мать в могилу. И именно против него я сражался всю свою жизнь до этого момента. Убить его я теперь не мог, потому что уже отомстил. Отомстил так, что лучше бы он умер. Теперь бывшего короля Мирейи окружает беззвучная пустота в его сознании.

Так приятно представить себя неотразимым для всех - и особенно для врагов. Хорошеньких и всегда готовых полюбить подозрительного хрена с горы, невесть как оказавшегося в их окружении. Даже если этот хрен - натурал и хрен с ним что сложится в плане любви и сверхкрепкой мужской дружбы.

Его губы скользили по моей шее и руки касались обнаженной кожи плечей, с которых соскользнул шелк одеяний.
– У тебя сильное тело, – его голос сочился патокой восхищения. – И это при всей твоей нежности.
Его рука скользнула под рубашку, и я едва успел перехватить его запястье.
– Не торопите события, мой Лорд, – прошептал я, мягко отстраняясь и поправляя одежду.
Он смотрел на меня с прищуром:
– Вы дразните меня, мой принц. Не боитесь, что я потеряю терпение, как в одной из песен посвященных моему врагу Ольгару?
Принц Лилиан позволил себе шаловливую улыбку:
– Возможно, этого я и хочу? Кто знает, мой Лорд.
– Ты еще более извращен, чем я сам, – удовлетворенно отозвался он, наблюдая за мной.
– Разве не это вас привлекает? – вскинул я бровь.

Ну а внезапная страсть и ревность, закрадывающаяся - да нет, въезжающая на белом коне! - в сердце осторожного, коварного, жестокого, осмотрительного, опытного правителя - это вообще излюбленная фанфиконямка. Любимое, любимое блюдо, без которого ни один фанфик не обходится, просто не существует. Даром что подобные явления в жизни становятся причиной - или симптомом - психических отклонений. А в фанфике ничо так, намана. Пока не убьют, канешна.

Пирис печально покачал голой:
– А ведь я действительно полюбил тебя, Лилиан.
Я цокнул языком, настороженно наблюдая за воинами, которые меня окружали:
– Знаешь, несмотря на все, что тебе обо мне известно, должен сказать, что больше всего я ненавижу, когда на меня западают мужики. Таких я готов резать за просто так. Я блевал каждый раз, когда приходил от тебя. Должен сказать Ольгар Безумный задолжал мне за это…
– Что?! – он резко вскинулся. – Ольгар?!!

И весь этот текст, как я уже говорила, совершенно беспомощен в литературном плане: бесконечные диалоги по схеме "Ты че такой красивый? - А ты че такой борзый? - А помаду размазать? - Ах ты пра-а-а-ативный!", перемежаемые беглыми ремарками насчет места, где оные диалоги происходят; рахитичные, я бы даже сказала, натужные литературные приемчики на уровне сравнений - про всякие изыски типа синекдохи и мейозиса и не мечтай, читатель; хоровод персонажей одноразового употребления, нужных только для того, чтобы подтвердить особливость главного героя, каковую особливость герой сам подтвердить не в состоянии... И если это "стильно", то что тогда пошло, плоско, банально и безвкусно?

Вот почему я не выношу опусов, написанных фанфикоделами, якобы внезапно выросшими профессионально. Либо человек переучивается в корне (а это на порядок сложнее, чем выучиться с нуля) и понимает, в чем разница оценочных систем полноценной прозы и прикладного фанфика, после чего меняет систему литературных ценностей; либо он отключает мозг да так и остается фанфикописцем, радостно работая на удовлетворение нехитрых инстинктов сексуального удовлетворения и агрессивной разрядки.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив