Теория самодержавия Ивана Пересветова

sergeytsvetkov — 30.11.2022

на примере «Сказания о Магмете Салтане».

«Сказание о Магмете Салтане» необычно тем, что:

1. Его написал загадочный автор.

2. Его главным героем и образцом благочестия выведен жестокий мусульманский правитель, который завоевывает Константинополь и наказывает православного государя.

3. Автор-христианин утверждает, что турки достойны беседовать с ангелами.

Кто такой Иван Пересветов?

О жизни Ивана Семеновича Пересветова известно из двух его челобитных молодому царю Ивану Грозному — так называемых Большой челобитной, являющейся своего рода политическим трактатом, и Малой, представляющей собой прошение по поводу судебной тяжбы составителя с одним боярином, его обидчиком. Подданный литовского великого князя и польского короля Сигизмунда I Старого дворянин Иван Пересветов в конце 1520-х годов поступил на службу к венгерскому королю Яношу I Запольяи (Запойяи). Служба эта длилась три года, после чего русский выходец из Литвы перешел к королю Чехии Фердинанду I Габсбургу, неудачно оспаривавшему венгерский престол у прежнего пересветовского господина. В одном сборнике середины XVIII века есть запись, сообщающая, что Пересветов побывал и в греческих землях, входивших в состав Османской империи. Потом он служил молдавскому господарю Петру IV Рарешу, а в конце 1530-х годов перебрался в Москву. Здесь он, видимо, в конце 1540-х годов написал серию сочинений политического содержания. Они дошли до нас в виде циклов, соединенных в сборники. Вероятно, оригиналы этих сборников были составлены самим автором.

Иван Пересветов утверждал, что царская власть должна быть сильной и грозной, не зависящей от алчных и ленивых вельмож. Он советовал царю сделать суд скорым и правым, искоренив мздоимство жестокими казнями взяточников. Призывал заботиться о «воинниках» и захватить Казань.

Реальный Иван, Семенов сын, Пересветов, как признали ученые, действительно существовал, был современником царя Ивана и, видимо, за что-то подвергся репрессиям. Но создателем политических сочинений его согласились считать не все. Некоторые исследователи утверждали, что он — не более чем литературная маска. Среди подлинных авторов пересветовского цикла называли и наставников — ближних советников молодого самодержца, дворянина Алексея Адашева и протопопа Сильвестра, и даже самого российского монарха. Например, советский историк Д. Н. Альшиц автором «Сказания о Магмете Салтане» считал Адашева.

«Бог не веру любит, правду»

Мехмед II Фатих

Однако главная загадка «Сказания» связана с его содержанием. В произведении рассказывается о двух царях. Один — это турецкий властитель Магмет Салтан, прототипом которого является османский султан Мехмед II Фатих (1432—1481), в 1453 году завоевавший Константинополь — столицу Византийской империи. Второй царь — Константин, реальный прообраз которого — последний византийский император Константин XI Палеолог (1405—1453), правивший с 1449 года и павший во время взятия византийской столицы. Соответствие этих персонажей реальным прототипам условно. В пересветовском сочинении мусульманин Магмет Салтан, мудрый и сильный монарх, соблюдавший в государстве «правду», противопоставлен православному государю Константину, слабому и неразумному, подпавшему под власть своих алчных вельмож. В результате Константин и греки, его подданные, были наказаны: царство Константина, не радевшего о воинстве и справедливом суде, было отдано Богом турецкому султану, который обращается к своим судьям со словами: «Не дружитесь с неправдою, да не прогневаете Бога, а держитесь правды, ее Бог любит».

Эту мысль Магмет повторяет настойчиво: «Ввел Магмет Салтан правый суд в царстве своем, а ложь вывел, и тем доставил Богу сердечную радость, и сказал так: „Бог любит правду больше всего. Невозможно царю без грозы царством править, а царь Константин вельможам своим волю дал и сердце им веселил, они же этому радовались и бесчестно стяжали, богатели, а земля и царство плакали и в бедах купались. И разгневался Господь Бог на царя Константина и на вельмож его и на все царство греческое неутолимым гневом своим святым за то, что они правдой гнушались и не знали того, что Бог сильнее всего любит правду“. Истину, справедливость которой доказывается падением Константинополя, провозглашает царь-иноверец!

Своих воинов Магмет Салтан уподобляет ангелам — воинству небесному, и Магметовы «воиннники» в служении государю видят душеспасительное дело и почитают павших за него мучениками: «...все грехи смываем мы своею кровью. Души наши Господь принимает под свою руку святую, и такими чистыми воинниками небесные высоты наполняются».

А в финале «Сказания» выразителями авторской идеи представлены считавшиеся в средневековой России еретиками и вероотступниками «латиняне» (католики), которые заявляют в споре с православными греками: «На вас, на греков, Господь Бог разгневался неутолимым гневом своим святым, так же как некогда на иудеев, и отдал вас турецкому царю в неволю за вашу гордыню и за неправду. Смотрите же, как Господь Бог с гордыми враждует, за неправду гневается, а правда — Богу сердечная радость и вере красота». Для средневекового сознания это поразительно. В падении Царьграда-Константинополя древнерусские книжники усматривали либо проявление неисповедимых судеб Божиих, либо наказание за отступление от православия, проявившееся в заключении унии с католическим Римом на Ферраро-Флорентийском соборе в 1439 году. Мысль же Пересветова — совсем иная: гибель Греческого царства, Византии, — кара за пренебрежение ее последнего царя государственными обязанностями, за «неправду», проявившуюся в преступной мягкотелости, в потворстве мздоимству судей и произволу вельмож, в отсутствии заботы о воинстве — опоре царства. Неслучайно, включив в сборник своих сочинений фрагмент из «Повести о взятии Царьграда», Пересветов завершил его толкованием гибели Греческого царства, которого не было в исходном тексте: Царьград пал из-за «гордости», «неправды» и «зависти». А в самый конец текста вписал свою любимую мысль: «...правду Бог любит, и сильнее всего правда».

Любящий правду властитель должен жестоко карать виновных. Как говорит Магмет Салтан: «Невозможно царю без грозы править, как если бы конь под царем и был без узды, так и царство без грозы». С живых судей-мздоимцев турецкий правитель велит сдирать кожу и вешать в судебных присутствиях, написав на них: «Без таковой грозы правды в царстве нельзя ввести». Зато верных воинов он освобождает от рабства, щедро награждает, продвигает по службе, невзирая на простое происхождение.

Темное по смыслу, интригующее высказывание о соотношении веры и правды, приписанное своеобразному резонеру — выразителю авторских мыслей молдавскому воеводе Петру, содержится в пересветовской Большой челобитной: «Бог не веру любит, правду». Но что же такое в понимании Ивана Пересветова вера и правда, как они соотносятся?

Константин XI Палеолог

«...то и турки были бы достойны с ангелами беседовать»

Ключ к верному истолкованию этой концепции содержится в Большой челобитной. Реплику о предпочтении Богом правды, а не веры воевода Петр в Большой челобитной поясняет так: «Истинная правда — Христос, Бог наш, сын Бога возлюбленный, нераздельный в божестве единой Троицы, едино божество и сила. И оставил он нам Евангелие — правду, а любя веру христианскую больше всех других вер, указал путь в Царство небесное». Но в том, что Христос есть воплощенная правда, пересветовский персонаж и его создатель нимало не отступают от христианского вероучения. В древнерусской церковной словесности правда понималась как исполнение божественной истины, заповедей Христовых. Пересветов же исходит, видимо, из Послания апостола Иакова, который учил: «...как тело без духа мертво, так и вера без дел мертва» (глава 2, стих 26). Вера для автора «Сказания» — это соблюдение обрядов, и прежде всего таинства причащения, без участия в котором невозможно спасение души. Необычно в «Сказании» лишь то, что заповеди, евангельское нравственное учение, которые относились к личной жизни, трактуются как нерушимая основа государства, справедливости суда, воздаяния за преступления и вознаграждения за верную службу.

О предназначении и долге царя много сказано в Ветхом Завете, но ничего не говорится ни в Евангелиях, ни в Новом Завете в целом. В «Сказании» евангельскими притчами (заповедями) названы ветхозаветные наставления «Не лги», «Не укради», «Не лжесвидетельствуй» наравне с действительно Христовым речением «Возлюби ближнего своего, как самого себя». Похоже, Иван Пересветов не был посвящен даже в азы богословия и считал Евангелием все Священное Писание.

Как давно было замечено, настойчиво повторяемое автором «Сказания» суждение о любви Бога к правде восходит к ветхозаветной книге Псалтирь, где есть такие слова: «...Господь праведен, любит правду; лице Его видит праведника» (псалом 10, стих 7). Но в тексте псалма, хотя он и приписывается царю Израиля и Иудеи Давиду, любовь Бога к правде и праведнику никак не связывается с предназначением государя. Пересветов, строя свою концепцию обязанностей, предназначения царской власти и впервые в древнерусской книжности отчетливо разделяя веру и правду, искал основания для нее не в собственных аргументах, не в доказательствах разума, а в Священном Писании.

Автор «Сказания» сообщает, что заповеди, на которые опирался Магмет, внедряя правду-справедливость, турецкий султан почерпнул в христианских книгах: «Много же мудрости почерпнул Магмет, если великую правду в царстве своем ввел и показал примеры грозных кар, чтобы люди слабостям своим не потворствовали ни в чем и бога бы не гневили. А ту мудрость царь Магмет взял из греческих книг, где сказано, каким грекам следовало бы быть».

Греческие книги — это, конечно, книги христианские, и, очевидно, прежде всего Библия. В других местах «Сказания» об этом сообщается прямо: «А всю эту мудрость царь Магмет Салтан выписал из христианских книг, по этим книгам следует и христианскому царю Божью волю исполнять»; «Магмет Салтан из христианских книг почерпнул эту мудрость и образец праведного суда».

Идеал Пересветова — это гармония, симфония христианской веры и правды. Свидетельство тому — финал «Сказания», содержащий высказывание католиков-латинян о Московском царстве Ивана Васильевича и греков — о царстве Турецком: «А если бы с той верой христианской да соединить правду турецкую, то были бы они [русские] достойны с ангелами беседовать». Греки же ответили: «А если бы к той правде турецкой да веру христианскую, то и турки были бы достойны с ангелами беседовать». Вера без правды в представлении Пересветова неполна, ущербна. Но и правда без веры такова же.

В этом отношении древнерусский идеолог разительно непохож на ренессансных политических мыслителей. Его старший современник, итальянец Николо Макиавелли, в знаменитом трактате «Государь» также описывал Османскую империю как державу, сильную благодаря единоличной власти султана, хотя и считал, в отличие от автора «Сказания», его подданных не свободными, а рабами: «Турецкая монархия повинуется одному властелину; все прочие в государстве — его слуги; страна поделена на округи — санджаки, куда султан назначает наместников, которых меняет и переставляет, как ему вздумается. <...> ...монархию султана трудно завоевать <...> Державой султана нелегко овладеть потому, что завоеватель не может рассчитывать на то, что его призовет какой-либо местный властитель, или на то, что мятеж среди приближенных султана облегчит ему захват власти».

Автор «Государя» тоже рассуждает о том, каким должен быть властитель могучей державы, и его советы отчасти созвучны пересветовским. Однако проблема симфонии веры и правды Макиавелли совершенно не занимает, а падение царств он объясняет только естественными, земными причинами, а отнюдь не гневом Божиим за нарушение или неисполнение правды. Итальянский политический философ одинаковым образом рассматривает и языческие, и христианские, и мусульманские государства, одинаковым образом анализирует с рационалистических позиций примеры ошибок или мудрых решений правителей. (На словах он делает исключение лишь для владений Папы Римского, управляемых будто бы волей Провидения, но в действительности и их рассматривает в общем ряду с другими государствами.)

Доморощенная политическая концепция Пересветова выглядит довольно примитивно и наивно. Ее создателю совершенно чужд строгий анализ разных типов государства и устроения власти, разработанный еще древнегреческими философами Платоном и Аристотелем. (Между тем в категориях античной политической мысли государство Константина Палеолога можно было бы описать как фактическую олигархию, властвование немногих вельмож, а державу Магмета Салтана — как монархию.) Это еще робкие шаги русской политической мысли во тьме и в незнакомой доселе местности, движение наощупь.

Мехмед II Фатих, сидя верхом на олене, убеждает своего сына султана Баязида II отказаться от охоты (сон Баязида II). Османская миниатюра

По материалам: Андрей Ранчин. Как читать «Сказание о Магмете Салтане»

Для проявления душевной щедрости

Сбербанк 4274 3200 2087 4403

Мои книги

https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/

У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!

Последняя война Российской империи (описание и заказ)

ВКонтакте https://vk.com/id301377172

Мой телеграм-канал Истории от историка.

Оставить комментарий

Популярные посты:

cardemua

Сухие смеси М400: применение, преимущества и особенности

matsam

Говорит КГБ Беларуси

rurik_l

Spiegel: Немецкая MBDA приостановила производство крылатых ракет Taurus

bellezza_storia

Новости культуры и искусства за неделю

hippy_end

"Израиль... взвинтил ставки, перейдя ту черту, которую обе стороны много лет

vitkvv2017

10 экранных историй любви, которые мы раньше идеализировали. А теперь взглянули

jalla00

кототерапия

neprohogi

ГЛАВА 20. НАСА-ПАТРИОТ О «МРАКОБЕСИИ» 21 ВЕК

tvin270584

Водяной полотенцесушитель из нержавеющей стали — технические параметры, рейтинг

• Ранее
• Архив