Сосед

otrageniya — 16.08.2019 Сашка, который любил всё обо всех знать, и потому в Интернете называл себя не иначе, как Локи Вездесущий, проявил по отношению к соседу любопытство ещё год назад, когда Дмитрий Орлов со своей матерью только въехали в квартиру напротив.

Несмотря на то, что главной страстью Локи всегда была музыка, из-за своей тяги к любого рода сведениям он нередко подумывал о карьере ФСБ-шника: фамилию соседа Локи узнал через десять минут после того, как перед теми распахнулась жёлтая, покрытая лаком дверь. Для этого ему понадобилось всего лишь вынести мусорное ведро и поздороваться с востроглазой Зинаидой Тимофеевной, одиноко пристроившейся посреди лавки. Соседу фамилия не подходила, сразу решил он. Человек с такой фамилией рисовался ему подтянутым мускулистым мачо… Ну, лейтенантом милиции, на крайняк, – а Димку через порог мать аккуратно перекатила в инвалидной коляске. Да и весь он был какой-то тощий, нескладный, маленький, как ребёнок. За исключением широкоскулого лица, с которого на мир спокойно смотрели тёмно-карие глаза.

Вслед за Димкой и его матерью в квартиру под номером семнадцать бесшумной тенью скользнул громадный чёрный пёс. Овчар. «Шерсть от таких только успевай подметать, - прокомментировала его появление Зинаида Тимофеевна. – Хоть бы детишек во дворе не тронул. Ну, сетку на морду натянули вроде… А всё одно страшилище, а они его то ли Фендером, то ли Бендером кличут. Нехристи!..»

Пса, как позже услышал от выгуливающей его Димкиной матери в лифте Локи, звали Дефендером.

- Защитник наш. Не знаю, что бы мы без него делали, - сказала она и как-то устало, бесцветно улыбнулась. Пёс при звуке её голоса поднял голову с острыми ушами и внимательно глянул на хозяйку, потом – предупреждающе – на Локи. Умный, отметил про себя Локи, отступая на полшага к стенке. Собак, особенно крупных, он не любил с тех ещё времён, когда жил в маленьком городишке, где промышляли грабежом и разбоем даже не одна, а целых две собачьих стаи. Впрочем, Фендер-Дефендер довольно быстро перестал обращать на него внимание, и Локи успокоился.

Так же автоматически, как это получалось с любой другой информацией, он определил, что Александра (тёзки, надо же) Ильинична выгуливала пса дважды в день, утром и вечером, а днём с ним гулял Димка. С ним говорить оказалось намного продуктивней. И интересней тоже.

Сперва Локи думал, что инвалиду лет столько же, сколько ему самому, отсюда взялось и постоянное мысленное «Димка». Однако в первой же беседе выяснилось, что в сентябре Орлову стукнуло двадцать семь, а работал он из дома – программистом. Тем не менее, он и сам, дружески улыбаясь, отмахнулся от неловкого вопроса об отчестве.

- Для друзей просто Дима или Димка. Только не дави сильно, кости хрупкие, - сказал он, протягивая Локи свою худенькую ладошку, которую тот с облегчением и долей сочувствия, неизбежно возникающей у людей при виде колясочников, пожал.

***

После этого они виделись в лифте (а пару раз – у Димки дома, чисто по-соседски) регулярно. Постепенно Локи узнал всё, что хотел, и потерял к новоявленной троице интерес. Тем более, жили они тихо, мирно, Дефендер не лаял, во дворе никого не трогал – значит, жалоб от местных бабок, мамаш и пьянчуг тоже не поступало.

Всё шло по накатанной дорожке до тех пор, пока тёплым летним вечером, когда, казалось, не могло произойти ничего плохого, Александра Ильинична не попала под колёса крутой тачки сына местного олигарха. Правда, такого рода подробности Локи узнал намного позже. Мог и не узнавать: дело спустили на тормозах.

…Первый звонок был Димке на мобильник – из морга. Второй – в дверь Локи. Стоя на задних лапах, Дефендер опирался передними на дверной косяк и послушно, чётко следуя Димкиным инструкциям, тыкался мордой в звонок. Димка в своей коляске не мог пересечь выступающий деревянный порожек. О том, что можно вызвонить такси и попросить помощи таксиста, он ещё не думал. Локи понял, что у соседа проблемы, с первого взгляда, как только открыл дверь.

Привет, что стряслось? – сходу спросил он.

- Привет… - Как всегда, мягким тембром отозвался Димка. Его взгляд, обычно серьёзный, сейчас рассеянно блуждал по коридору, переходя с Локи на собаку – и обратно. В остальном он держался молодцом. – У меня тут это… мама. Из морга звонили. На опознание ехать…

Цепляясь рукой за дверь, чтобы не захлопнулась, другой он всё ещё держал телефон. После того, как прозвучало слово «опознание», Димка сглотнул поднявшийся к горлу ком и уронил руки на колени. Мобильник с глухим стуком упал на ковёр. Дефендер тут же бросился к родной двери; виляя хвостом, аккуратно поднял телефон, положил на прикрывавший хозяина клетчатый плед.

- Ага, - Локи виновато потёр подбородок, размышляя над тем, что делать дальше. Утешать людей он патологически не умел… Вернее, категорически не любил. Зато мог помочь – и помогал иногда. За деньги. Но сейчас Локи поступил так, как поступил бы на его месте любой русский человек. Он молча подошёл к соседу, под испытующим взглядом овчара внутренне дрогнув, взял с пледа телефон и набрал нужный номер.

Здравствуйте, - сказал он, на этот раз в трубку. – Девушка, такси по адресу Вранского тридцать четыре, квартира шестьдесят семь, можно? Ага. Нет, замка нет. Когда ждать? Серая «Мазда»? Понял.

Короткие гудки.

Локи отдал мобильник Димке и принял командование на себя.

- Разворачивайся, собирайся, - почти приказал он в ответ на неловко-вопросительный Димкин взгляд. - Машина будет через пятнадцать минут.

***

Этот хаос, в котором смешались поездка в морг и обратно, организация похорон Александры Ильиничны (ближайших родственников у них не нашлось, так что Димке – хорошо, хоть не без помощи Локи - пришлось взять это на себя), встреча с показушно сочувствующим и «доброжелательным» отцом убийцы, после ухода которого на столе сиротливо остался лежать тонкий конвертик… Именно хаос, когда Димка не жил, а перетекал изо дня в день, как дождевая капля по грязному автобусному стеклу, послужил отправной точкой произошедших с ним перемен.

…Так думал Локи, неожиданно столкнувшись с соседом не в лифте, как это обычно случалось, а в парке, две трети года спустя.

В период хаоса он помнил Димку практически беспомощным. Конечно, тот не паниковал, хотя и растерялся в первые минут двадцать после страшного известия. Перед отъездом в морг Димка открыл аптечку и высыпал себе на ладонь горсть таблеток «Адаптола» - поэтому в машине, а затем в морге вёл себя почти равнодушно. Молчать. Кивнуть. Снова молчать. Всё.

Единственными словами, которые Локи услышал от него по пути домой, было неявное бормотание, словно Димка тихо разговаривал сам с собой. Он прислушался и разобрал:

- Переждать это всё. Выжить. Я знаю, что делать. Справлюсь…

Но, конечно, надолго его выдержки (даже под влиянием анти-депрессанта) не хватило. На похоронах, где собрались, в основном, соседи и пара дальних родственников, Димка, сидя в своём кресле у самого края могилы, плакал… Бессильно стучал по уродливым колёсам кулаком. Пса оставили дома, где он отскребал когтями щепки со входной двери и тоже плакал по-своему. Глухо, страшно выл.

Потом, когда всё кончилось, Димка и вовсе какое-то время не выходил из квартиры, отпуская Фендера-Дефендера бегать одного, в наморднике и ошейнике, к которому крепилась бумажка с адресом. Пёс либо возвращался с улицы сам, либо его, мокрого, с резко обозначенными под свалявшейся шерстью костями, на которых прощупывались следы укусов – привет от уличных собратьев, приводили сердобольные соседи. Они же (особенно часто это проделывала Зинаида Тимофеевна) приносили Димке покушать. Только через месяц-другой ему, снова не без участия Локи, удалось договориться о помощи социальных служб.

Примерно тогда он и пропал из жизни Локи, чьё внимание полностью захватили дела собственные, личные, головокружительные. Внезапная любовь, такой же неожиданный карьерный взлёт. Группу, в которой он играл на электрогитаре, заметил и стал раскручивать продюсер. Пошли гастроли, концерты… Локи закрутился, стал выезжать с ребятами в другие города и даже страны. Конечно, при таком раскладе ему было не до соседа. Краем глаза он изредка отмечал большую тёмную тень Дефендера где-то там, за домом – на пустыре. Изредка сталкивался с Димкой в лифте, и они кивали друг другу. Локи спешил, а колясочник был погружён в свои мысли. Его жизнь не то чтобы совсем вошла в прежнюю колею, но более-менее наладилась. Он и его пёс опять жили мирно, бесшумно, не привлекая к себе внимания. Этого хватило, чтобы для Локи они «исчезли», растворившись в повседневности бытия.

***

Поэтому столкновение с соседом в утреннем, наполненном весенними запахами парке оказалось для него неожиданностью – можно сказать, отличным щелчком по носу. За отсутствие любопытства и невнимательность в течение целых девяти месяцев.

Потому что человек в инвалидной коляске за двести метров от Локи никак, ну никак не мог быть тем умным, глубоким и вместе с тем отчасти застенчивым Димкой Орловым, которого он знал.

Этот человек, рядом с которым, поскуливая, нервно переминался с лапы на лапу, Дефендер, а на ручке коляски висел туго набитый чем-то пластиковый пакет, - так вот, этот новый человек с тем же именем казался не то внезапно постаревшим ребёнком, не то Горлумом из трилогии «Властелин колец». Его лицо осунулось, кожа сморщилась, под глазами набухли мешки, зачем-то не до конца прикрытые солнечными очками. Тонкие губы были сжаты в решительную линию – до тех пор, пока Орлов (язык теперь не поворачивался называть его Димкой) не начал говорить.

Тут только Локи обнаружил, что сосед и пёс не просто так остановились на асфальтовой дорожке. За кустом, вполоборота к которому зафиксировал свою инвалидную коляску Орлов, тоже кто-то стоял, приглушённо отвечая на обращённые к нему тихие же вопросы.

Локи, всем своим существом вдруг почуявший тайну, ужасно заинтересовался – он просто не мог пройти мимо, оставляя тайну неразгаданной. Пока сосед с собакой и скрытый листвой акации невидимый собеседник не заметили его, Локи спрятался за ствол ближайшего дерева, забыв о том, куда шёл, и стал наблюдать дальше. Теперь уже целенаправленно.

От его взгляда не укрылось, как Орлов вытащил из-под знакомого клетчатого пледа портмоне, оттуда – тонкую пачку купюр, свернул их вдвое и протянул в сторону куста. Показавшаяся оттуда бледная худая рука в чёрном рукаве на мгновение застыла над деньгами, будто человек за кустом сомневался: «Брать? – Не брать?», однако потом пальцы, на одном из которых под солнечным зайчиком ярко блеснуло кольцо, всё-таки сомкнулись на ладони колясочника. И тот слабо их пожал.

Это был конец разговора. Рукопожатие разомкнулось, и Орлов, поспешно развернувшись, покрутил колёса навстречу Локи. Принявший непонятно за что плату собеседник, по всей видимости, пошёл в глубь парка – асфальтовая дорожка за спиной Орлова так и осталась безлюдной.

Дольше скрываться за деревом не было смысла – уже не с тревогой, а с облегчением трусивший рядом с хозяином Дефендер тотчас бы его заметил, и Локи вышел из-за ствола как раз в тот момент, когда Орлов подъехал совсем близко к нему.

Серые глаза скрестились с карими, и Орлов – да-да, ему это точно не показалось! – вздрогнул.

- Привет, сосед, - кивнул ему Локи. Он старался, чтобы голос звучал спокойно, без излишнего любопытства, но поневоле вёл себя, как Штирлиц (или Джеймс Бонд). Орлов вызывал смутные подозрения… тоже непонятно в чём. Локи жалел, что людям нельзя задавать прямых вопросов, чтобы сразу удовлетворить внутреннюю жажду информации. Глупо будет выглядеть – особенно, если сосед в ответное наступление бросится. В самом деле: а что сказать, если Орлов спросит, почему он прятался за деревом и подсматривал?

- И ты тут, - края тонких губ нехотя дрогнули, и Орлов наигранно похлопал рукой по шероховатому пластиковому пакету: - А мы теперь сюда часто приходим… Травы собирать.

- Травы? – Удивился Локи, и тот с готовностью развязал податливые ручки мешка. Внутри, и правда, грязным птичьим гнездом было утрамбовано какое-то перекати-поле из листьев, корней и бутонов.

Орлов с несвойственной ему прежде суетливостью объяснял:

- Да! Таблетки я больше не принимаю. Всё равно официальная медицина в моей ситуации почти не помогает. Так что перешёл на травы. Всю зиму книги штудировал, а в марте тренировал Фендера землю рыть, чтобы нужные растения выкапывал. Конечно, до веток мы не дотягиваемся… Прохожих иногда прошу. А так – сами. Всё сами. Вот, смотри, это мать-и-мачеха, она от кашля… Чистяк – из названия уже понятно, что он организм прочищает. Ну, не сам организм, а кровь. Хех… А вот липовые почки, от гриппа и другой простуды. Рекомендую!..

Локи с недоумением взглянул на мешок – всего раз, больше спутанное содержимое пакета его не интересовало. Он смотрел на соседа, слушал торопливую, сбивчивую речь и всё яснее понимал: что-то тут не так. Орлов отвлекал его внимание – а значит, рассказывать о своих настоящих планах не собирался. Локи даже не сомневался, что его таинственный собеседник был далеко не обычным прохожим, которого попросили дотянуться до липовых почек.

Да. Здесь крылась загадка – однозначно. И он её разгадает: не сейчас, так позже.

Стараясь вести себя естественно, Локи сделал вид, что поверил, и кивнул:

- Ага. Ну ладно, я пошёл. Пересечёмся как-нибудь.

- Обязательно, - с облегчением, почти нормально улыбнулся сосед. И, хотя прежде не раз приглашал заходить, сейчас только повторил: – Как-нибудь.

***

Весь вечер странное поведение Орлова с последующим разговором не выходили у Локи из головы. Поджав по-турецки ноги, он сидел на кровати и медиатором перебирал жёсткие струны гитары. Утративший свою обычную рассудительность инвалид и его пёс, вдруг роющий землю в поисках мать-и-мачехи: дзын-н-нь!.. Напряжённое лицо Орлова в «стрекозиных фасетках» и свёрнутая вдвое пачка долларовых купюр: дон-н!.. В чём дело? Что произошло с его соседом из квартиры напротив? Во что ввязался колясочник?

…Ответ не пришёл, а прямо-таки прибежал к Локи утром – в виде взволнованной матери, которая из прихожей, едва сбросив с себя босоножки и оставив у двери сумку с продуктами, кинулась к домашнему телефону.

- Оль, ты? – Спросила она у трубки хорошо поставленным «дрессировочным» (мать уже пятнадцать лет работала в детском саду, и Локи с отцом, как и все их многочисленные знакомые, страдали от её, как говорил отец, профессиональной деформации) голосом, гоня с сына остатки сладкого утреннего сна. – Ага, я… Ты не представляешь, что тут у нас творится!..

Локи раздражённо вздохнул под одеялом: в такие моменты мать напоминала ему небезызвестную тётку из фильма «Иван Васильевич меняет профессию» (« - Алло, Вава! Ты просто упадёшь!»), но всё же высунул свой любопытный нос наружу.

- Иду я, значит, сейчас из магазина… - Вдохновенно продолжала мать. - Ага, из «Пятёрочки» нашей, через парк. А там – полиции!.. Немеряно! Машин полно, сигналки воют.

На этом месте Локи окончательно забыл и о том, что поздно лёг, и нелестные мысли в адрес матери, и все свои планы на сегодня. Он моментально вспомнил, что видел вчера в парке, выскочил из кровати и стал лихорадочно натягивать штаны.

- Ну как, почему? Представляешь, сколько там в субботу утром народа? Да!.. И собрались все, главное, вокруг каштана… Как это, вокруг какого? Он в парке один всего, высокий самый. Ну! Ну!.. А, ну да, точно. Повесился на нём кто-то…

Интуиция Локи взвыла. Он должен был, чёрт побери, добраться туда до того, как труп увезут в морг! Просто обязан.

- Да, так и висел в петле. Снимают сейчас как раз. Из этих, знаешь, как их там? Готов? Которые вечно в чёрном ходят, с серебряными побрякушками.

В памяти Локи снова сверкнуло под ярким весенним солнцем кольцо на бледных тонких пальцах. А от запястья кверху простирался чёрный рукав пиджака.

«Гот! Гот! Гот! – Скакали его мысли в том же темпе, в каком сам он прыгал через пять ступенек зараз. – Ну, ко-неч-но, это был гот!..»

***

Он не успел. Буквально за пять минут до его появления увезли тело. Следом уехали менты со следователем. Локи даже разглядел в отдалении проблески маячка на крыше ментовского «уазика». И всё.

В молчаливой досаде он бродил вокруг того самого каштана, прислушиваясь к разговорам собравшейся здесь толпы. Люди расходились медленно, с неохотой, будто бы жалели, что их лишили такого зрелища. Только матери с маленькими детьми были счастливым исключением из общего правила.

- Який сором!.. – Донёсся до Локи старушечий голос, сразу обращавший на себя внимание отчётливым украинским выговором. – Мало ж того, что хрех на душу взял, высельник, бодай його черти вхопили, дак ещё и землю перед всеми споханил!..

- И не говори! – С таким же неприкрытым возмущением в голосе отозвалась собеседница неизвестной Локи бабки, Зинаида Тимофеевна. – Одно слово: нехристь! Разоделся Кощей-Кощеем, так думает, всё ему можно стало. Сколько лет на свете живу, а чтоб молофью перед смертью спускали, не видала. От молодёжь пошла!.. Ни стыда, ни совести…

Больше Локи их не слушал. Хватило. Если до этого момента он стремился пробиться к суку, на котором всё ещё покачивался обрывок верёвки, то теперь нерешительно стоял на месте, обдумывая услышанное. Он не желал признаваться себе в том, что, вместо того, чтобы разобраться в свежей тайне, наоборот, окончательно перестал что-либо понимать.

«Молофья» на вульгарном, принесённом из деревни жаргоне означало «сперма». Это он знал. То есть, перед тем, как позвонки гота под давлением верёвки хрустнули, он висел, держась одной рукой за всё ту же верёвку, а другой рукой в это время…

Дрочил?

Локи брезгливо мотнул головой, отгоняя нелицеприятное, но яркое видение. На секунду ему даже перехотелось выяснять, что случилось с Орловым. Однако неистребимая жажда информации взяла верх.

Он шёл домой и выстраивал в голове логическую цепочку фактов.

Факт первый: Орлов заплатил человеку, похожему на гота.

Факт второй: на следующий же день гот (по всей вероятности, тот самый) повесился в парке при странных обстоятельствах.

Вывод напрашивался сам собой: Орлов платил за самоубийство. Но зачем? За каким, простите невольный каламбур, хером?! Локи бы понял, если бы колясочник, устав от тяжёлой жизни, торговал наркотой со своим туго набитым пакетом, где в результате оказалась обычная трава. Даже не марихуана. Он бы понял, если бы сосед платил за пересадку органов, - однако «толщина» пачки купюр и последние действия самоубийцы вносили диссонанс и в эту теорию.

А может, Орлов – извращенец из тех, которые тащатся, наблюдая чужие мучения?.. Заплатил за осуществление скрытой сексуальной фантазии с эдаким подвывертом? Нет, ну серьёзно. Если новое тысячелетие и окрестят какой-нибудь там эпохой, оно станет эпохой застоя и сексуальных извращений.

Почему нет?

Локи потёр в задумчивости подбородок, примеряя на соседа новую роль – как пальто в ателье «Детектив-пошив». Пальто не налезало. Интуиция с отвращением отмела и эту теорию. А Локи со своим неугомонным тактико-стратегическим мышлением шестому чувству доверял.

Пока он дошёл до дома, от всего этого даже заболела голова. И Локи решился. Если он не мог разгадать тайну обычными методами, надо испробовать последний. Самый рискованный.

Надо идти напролом.

***

Звонок у Орлова был громким, трелью отдавало на весь подъезд, поэтому Локи, не желавший посвящать в это дело никого другого, вместо звонка негромко постучал в дверь.

За дверью зарычал – не загавкал, умная псина! – Дефендер. Заскрёб мощными когтями по двери. Локи стоически сохранял самообладание, хотя где-то в глубине и мелькнула трусливая мыслишка метнуться на минуту домой, достать спрятанный матерью в коридорной тумбочке газовый баллончик. Так. На всякий пожарный.

Не успел. По ту сторону двери вместо рыка и скрежета когтей уже слышался скрип колёс.

- Кто? – Недовольно спросил Орлов.

- Локи… То есть Александр. Открой, поговорить надо.

Полуминутное молчание за дверью.

Извини, я сейчас немного занят. Давай вечером в парке пересечёмся? Когда Фендера выгуливать буду.

Локи наклонился к самой двери, сложил ладони в подобие рупора – так, чтобы голос не расходился в стороны, и тихо сказал:

- Я знаю, что ты человека убил. Открывай! Или позвоню, куда надо, прямо сейчас.

На сей раз молчание было недолгим. Щёлкнул замок, и дверь резко пошла в сторону Локи, заставляя его отскочить. Колясочник мрачно и в то же время испуганно смотрел на него, комкая в руках знакомый клетчатый плед. Без солнечных очков и специальной «уличной» одежды он выглядел ещё хуже, чем вчера.

- Я никого не убивал! – Голос звучал напористо, но с дрожью, укрепляя Локи в его подозрениях.

- Докажи, - ответил он. – Я хочу знать, в чём дело, во что ты вляпался… Димка. И, может быть, никому ничего не расскажу. Если ты действительно не виноват.

Смиряясь с неизбежным, Орлов вздохнул и отъехал назад:

- Проходи…

- Ага, - кивнул Локи. – Только сначала закрой где-нибудь Дефендера. И я зайду.

Орлов устало (в этот момент он живо напомнил свою мать) улыбнулся.

- Ну, ты и параноик, Локи. Ладно, жди. Сейчас всё сделаю.

***

Истина оказалась такой же невероятной, как и видоизменившаяся, подобно жильцу, квартира Орлова. Если раньше, при Александре Ильиничне, здесь царили уют и простота, почти как при советском образе жизни, теперь, с развешанными на уровне пояса пучками трав (Орлов не обманул!) и специальными приспособлениями для инвалидов, квартира стала больше похожа на берлогу современного шарлатана.

Кухня, куда колясочник привёл соседа, предварительно заперев Дефендера в комнате – на ключ, и вовсе превратилась в алхимическую лабораторию, судя по толстенным фолиантам, обилию каких-то мутных, пыльных склянок и прочего соответствующего барахла.

- Думаешь, я спятил? – спросил Орлов, как только расчистил для незваного гостя табуретку и развернул коляску, чтобы сидеть напротив него.

Локи обвёл красноречивым взглядом кухню.

- Правдоподобный вариант, - согласился он. – Что вообще тут происходит?.. Я думал, ты в норму пришёл после… ну, аварии. А ты что творишь?

- Я бы ответил, что это не твоё дело, если бы не шантаж, - серьёзно сказал Орлов и сцепил руки в замок, на языке тела «закрываясь» от собеседника, что выдавало его внутреннюю обиду. Или напряжение. Локи знал и о таких вещах тоже. Но жестов, указывающих на то, что человек собирается врать, к счастью, не было.

- И это действительно, со всем уважением и благодарностью за твою помощь, не касается никого, кроме меня, - продолжал Орлов. – Но раз уж ты вчера всё видел… В общем, да. Я заплатил ему за смерть в определённом месте и за, гм, предсмертное семя. Но я Вадима не убивал. Он и так собирался вешаться, постоянно об этом на форуме писал. Несчастная любовь, девушка изменила – и всё в таком же духе. Все его отговаривали, конечно, и я тоже. На форуме, по телефону… А потом врачи сказали, что это (он указал большим пальцем на себя) тело протянет ещё полгода-год, максимум, я увлёкся народной медициной и… Получилось то, чему ты оказался свидетелем.

- Не понял, - покачал головой Локи. – А сперма-то тебе на кой сдалась? Ты что, из этих?

- Вот тут можешь считать меня сумасшедшим, потому что хватаюсь за соломинку, - так же серьёзно и спокойно ответил Орлов. – Вернее, за старые легенды. Сперма висельника может дать рождение корню мандрагоры. Я имею в виду настоящий, в наше время забытый магический корень, а не его природного собрата. В средних веках мандрагору применяли во многих рецептах и получали всё – от сверхсилы до полного исцеления от болезней… И даже бессмертия.

Точно чокнулся. Концы с концами сходились, картинка паззла складывалась, но… Мать твою перемать, корень мандрагоры в наше время? Каких только заскоков у людей не бывает! Омерзение в душе Локи боролось с любопытством. Одна его половина хотела оставить Орлова в покое, уйти и больше никогда не возвращаться к этому вопросу. Другая – узнать все подробности. Как водится, любопытство победило.

- Сочувствую, - сказал Локи, на самом деле ничего, кроме любопытства, не испытывая. – И когда этот твой… Корень мандрагоры появится? («Если появится вообще», - подумал он).

- Если верить дореволюционному травнику, уже проклюнулся, когда семя попало на землю. Но выкопать его и принести домой можно будет только через неделю.

Глаза Орлова загорелись, пока он говорил. Чёрт бы его побрал, этого колясочника, он действительно верил во всю эту лабуду. Теперь точно можно было уходить, но Локи почему-то медлил.

- Ладно, - наконец, сказал он, поднимаясь. – Всё это выглядит странно, согласись. Но ты меня убедил… Обойдёмся без звонков в ментуру. Короче, желаю тебе удачи и всё такое. Только… Ты не против, если я иногда буду заглядывать – просто посмотреть?

Орлов недовольно скривился – он явно не хотел, чтобы в его чудачества вмешивался посторонний или даже чтобы просто наблюдал за процессом. Но выбора у него не было. Локи теперь знал его тайну.

И Орлов согласился.

***

Пару дней странная история не выходила у него из головы, а потом музыкальный круговорот снова закружил-завертел Локи: то маня многообещающими проектами, то – напротив – обрушивая на его голову проблемы с аппаратурой и записями в студии… В общем, на следующие три недели Орлов был предоставлен своим чудачествам. Наверное, он этому радовался, а потом и совсем бы забыл о назойливом соседе, но, верный данному себе обещанию заглядывать, Локи всё же выкроил как-то вечером полчаса. А потом ещё раз. И ещё.

С каждым разом в шаманской квартире Орлова становилось всё интересней. Дефендера он в кухню не пускал – уже по другой причине. В белом эмалевом тазу для стирки белья, наполовину погружённый в тёплую (Орлов ревностно соблюдал нужную температуру) воду распухал день за днём всё больше похожий на человека корень мандрагоры.

Он не понравился Локи с первого взгляда: белёсый, с тонкими «морковными» прожилками, по форме - словно пухлый узкоглазый младенец, корень производил противоестественное впечатление. Что-то в нём говорило об опасности – о том, что идея выродить его в земле с помощью самоубийцы, а потом вытащить и сунуть в таз была не лучшим решением в жизни Орлова. Но с другой стороны, наблюдать за мандрагорой представляло интерес даже для Локи, который в жизни ботаникой не увлекался.

А всё потому, что дьявольский корень не просто мок в тазу. Он шевелился и тонко, пронзительно – так, что уши закладывало, - пищал. Из-за стенки не слышно, однако Дефендер в соседней комнате закрывал лапами уши и глухо рычал, вторя ужасающему писку-визгу. А то и вовсе уходил на балкон или просился на улицу, не в силах это выносить.

Так говорил Орлов, и Локи ему верил. После первых заморочек, когда он увидел живой, подвижный корень и «завис», начиная понимать, что привычный мир только что разросся до немыслимых пределов, он уже не считал соседа сумасшедшим. Наоборот – зауважал. Потому что Орлов открыл не просто какую-то там детективную тайну, а сумел разгадать одну из загадок мироздания.

И это (после первого потрясения) показалось Локи просто прекрасным.

***

Шли дни и недели. Орлов начинал нервничать – кто знает, сколько времени на самом деле продлится отпущенный ему врачами срок, - но внешне сохранял самообладание, несмотря на количество проблем, которые принёс с собой последний «подарок» мертвеца.

Корень мандрагоры занимал уже весь таз. Он рос и ел. Ел и рос. Сначала довольствовался насекомыми, потом – кусочками говядины или свинины. И, наконец, стало мало и этого. Помимо основной работы, Орлов теперь должен был ездить в зоо-магазин или на птичий рынок, чтобы покупать ему в пищу новорожденных мышат и цыплят. Онлайн-доставка на них не распространялась.

Писк тоже становился громче. Приходилось включать громкую музыку, чтобы не услышали соседи. Из-за толщины стен в панельных домах они стали жаловаться на музыку…

- Ничего, - сказал Орлов в очередной (предпоследний, как думал Локи, - оказалось, последний) визит соседа, уже почти ставшего ему приятелем. – От всего этого, конечно, устаёшь, но он хотя бы не ходит. Опять же, если верить травнику, период взросления… то есть, созревания, длится всего два с половиной месяца. Теперь уже скоро!

- А что конкретно ты хочешь сделать? – Поинтересовался Локи, тщетно стараясь не обращать внимания на раздражающий писк. Как только Орлов сутками его выдерживал? Музыка помогала мало.

- Обменять болезнь на его здоровье! – Живо ответил Орлов и, несмотря на всю усталость и недосып, широко, торжествующе улыбнулся. – Я всё продумал. Я выживу! Нужного рецепта в травнике не было, но я изучил фольклор, «Молот ведьм» и другие материалы… Я сам его составил!

- Молодец, - сказал Локи. Он не стал расспрашивать о подробностях. Если они снова включали в себя чью-нибудь сперму, знать об этом он не хотел. Совершенно точно.

***

Тем вечером Локи возвращался домой запоздно. Часы показывали что-то около полуночи, и мать с отцом уже спали. Собственно, он и сам собирался лечь сразу, как придёт. Следующий день обещал быть тяжёлым.

Так он и начался.

В 0:01, когда Локи провернул в замке ключ, из квартиры Орлова послышался грохот. Смолкла музыка, бешено залаял-зарычал Дефендер – и снова тяжёлый удар. Тишина. Локи вполоборота замер у своей двери, прислушиваясь. Мгновение он колебался, не зная, открыть ли собственную дверь или направиться к соседской.

Интуиция сказала: «Прячься!» И Локи, отбросив мысль о трусости, мгновенно прошмыгнул в свою квартиру.

Однако любопытство продолжало удерживать его у двери – уже по другую её сторону. Локи приник к глазку и застыл. В последующие годы он не раз жалел о том, что это сделал.

Тяжёлая деревянная дверь напротив открылась, выпуская под свет электрической лампочки существо, которое с тех пор периодически снилось Локи в кошмарах. Это существо не было Орловым. Оно даже не принадлежало человеческому роду – как и роду растений. Высокое, ослепительно белое нагое тело без пупка, волос, без отличительных мужских или женских признаков. Без наростов и привычных прожилок мандрагорова корня. Тело голема, явившегося на свет с единственной целью – убивать.

Голем оставил дверь открытой, подошёл к лестнице и положил было руку на перила, но передумал.

Локи понял, что каким-то непостижимым образом голем ощутил его присутствие за хлипкой дерматиновой дверью, выбить которую – Локи был в этом уверен! – для него не составило бы труда. Он хотел бесшумно отодвинуться, уйти, сбежать, однако ноги словно вросли в пол. От страха Локи даже дышать перестал.

Голем шагнул к его двери и заглянул в глазок своими белёсыми мандрагоровыми зрачками. Локи не знал, сколько прошло времени, пока он смотрел на голема, а тот оценивающим взглядом убийцы рассматривал его.

Всё, что Локи помнил после этого взгляда, сводилось к внезапно наступившей темноте. Он потерял сознание прямо там, у порога, где утром его и нашли родители. Он ничего им не сказал. Вообще никому ничего не сказал – особенно когда соседи нашли в квартире Орлова труп собаки, которую кто-то со страшной силой бросил ночью на торчавший из стены сломанный поручень для инвалидов. Острый штырь вошёл прямо в глаз. Смерть была мгновенной.

Тела Дмитрия Орлова так и не нашли, хотя инвалидное кресло колёсами вверх валялось в той же квартире. В розыск объявили, но все понимали, что дело – висяк. Так оно и вышло.

В квартиру въехали унаследовавшие её дальние родственники Орловых. Шаманский хлам при этом оказался на ближайшей свалке.

Когда Локи проезжал мимо неё в такси с чемоданами в багажнике, чтобы уехать из города навсегда, ему почудился скрюченный белёсый корень, который будто бы гнил на верхушке одного из баков. Выходить из машины, чтобы проверить смутную догадку, Локи не стал. Терзавшее его треть жизни любопытство и жажда новой информации после _той_ ночи забились в самый дальний сундук на чердаке подсознания и больше никогда не беспокоили ни его, ни окружающих.

Может, это была одна из косвенных причин, почему Локи так и не стал известным музыкантом, а всю жизнь проработал в студии, занимаясь починкой аппаратуры и записывая альбомы чужих успехов с горьким привкусом собственных неудач.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив