Собираемся оформить вид на жительство. Мало того, что

топ 100 блогов inkogniton18.07.2021 Собираемся оформить вид на жительство. Мало того, что финансовая сторона вопроса заставляет не просто вздрогнуть, но дрожать в течение, допустим, года (как минимум), но в дополнение к полному и бесповоротному разорению, каждый страждущий должен пройти два экзамена -- разговорный английский и экзамен с не совсем понятным названием "жизнь в Британии". Естественно, сначала я решила досконально изучить вопрос о том, какими конкретно знаниями о местной жизни должен обладать страждущий, чтобы успешно пройти экзамен. Поначалу я думала, что речь будет идти о бытовых вопросах, к примеру: кому платить за воду и газ, как определять качество школы, где в ночи купить бутылку вина (в нормальное, довоенное время), с кем ее распить и какие при этом горланить песни, а то вдруг затянешь что-то антипатриотическое и тебя сразу за грудки -- ты чего, мил человек, поешь такое, немедленно смени мотив! Но всё оказалось несколько сложнее. От несчастного страждущего ожидают, к примеру, что он без запинки сообщит кто был капитаном английской футбольной команды, победившей в чемпионате мира, состоявшимся больше полувека назад (это большая гордость, видимо, так как, если я правильно понимаю, сие значительное событие исключительно локализовано именно там и больше не повторялось), или, к примеру, кто является святым покровителем Шотландии и когда у него день рождения, или, к примеру, кто первым в мире пробежал милю меньше, чем за четыре минуты (он сэр, между прочим, как выясняется, очень резво передвигающийся сэр), или (один из моих любимых вопросов) -- какой шотландский клан был уничтожен за то, что отказался присягнуть королю (вот именно так -- ни имени короля, ни периода, просто кого убили, говори быстро, в глаза смотреть, в глаза кому сказано!).

Но на самом деле, не так страшен черт, как его малюют -- пройдя десяток тренировочных тестов, отвечаешь не думая: начальник английской церкви монарх, а вот духовный лидер -- Архиепископ Кентерберийский, что, в общем, не так удивительно -- монарх это не про душу, это про начальственность (сидеть, кому сказано, в глаза смотреть, в глаза!), день святого Давида, покровителя Уэльса, первого марта; Уильям Вордсворт писал, конечно, о нарциссах; день святого Эндрю, покровителя Шотландии, тридцатого ноября; в ассамблее северной Ирландии ровно девяносто членов; версия библии, созданная королем Джеймсом первым, называется авторизованной версией; победитель голосования на звание самого великого британца во все века и времена, прошедшего в две тысячи втором году, Уинстон Черчиль (вот он обрадовался-то, наконец-то признали), а король Чарльз второй сумел сбежать в Европу после поражения в гражданской войне благодаря тому, что спрятался в дубе. Голова немного пухнет, я не помню дней рождения многих знакомых, но я назубок знаю дни четырех святых покровителей разных районов. К счастью или нет, это хранится в краткосрочном отделе памяти и, думаю, будет оттуда удалено сразу по прохождении экзамена. Но это еще не скоро.

Зато экзамен по разговорному английскому был назначен сразу же -- без очередей и проволоки, буквально через неделю от даты запроса. Он пугал меня не меньше, но, может, и больше. С королями и датами, думала я, разобраться не составит большого труда -- еще десять раз прочитаю о том, что викингов победил король великий Альфред и на одиннадцатый, наконец, запомню. Если повезет, то уже на восьмой. А вот английский... Ужас, думала я, ни за что мне его не пройти, у меня проблемы с согласованием времен, у меня умных слов -- раз-два и обчелся, я теряюсь и начинаю предложения, которые не могу закончить. Хочу, но не могу. Они получаются бесконечными, в них много связок, они даже структурированы, но они бесконечны. И никак не заканчиваются. Ни по доброй воле, ни по принуждению. А вдруг там спросят что-то такое эдакое? Вдруг он на меня посмотрит и спросит, к примеру, расскажите-ка нам, милая госпожа, какая теория предлагает версию о том, что микроскопические организмы распространяются в пространстве, движимые давлением электромагнитного излучения звезд? И посмотрит выжидательно. А я буду молчать ошарашенно и ни за что не смогу сказать, что это радио панспермия. Ни за что. И он тогда сразу поймет, что, увы и ах, мой английский никуда не годится. В дополнение же, я, несомненно, опять запутаюсь в одном из своих бесконечных предложений, в котором, естественно, ошибусь, пытаясь согласовать времена и буду краснеть, пыхтеть и отводить стыдливо глаза. После замолчу, наконец, и так и буду сидеть и смотреть в пол. Я представляла всё это настолько явственно, насколько это вообще возможно.

Ыкл вернулся после экзамена расслабленным и спокойным. Сообщил, что, вроде, всё нормально, но добавил, что потом расскажет подробно. Я же сидела, нервничала и судорожно думала о том, что надо бы, наверное, подготовиться, но немедленно понимала, что у меня на это нет ни времени, ни сил. Зато сил причитать (про себя, конечно же, исключительно про себя) о том, что я его ни за что не пройду, было, кажется, бесконечное количество. В тот день у нас не нашлось больше времени поговорить об экзамене. Утром следующего дня ко мне подошел Ыкл. Он стоял и будто скромно смотрел в пол, уши его горели. Невероятно сдержанно он сообщил мне о том, что прошел экзамен с отличием. Я немедленно обрадовалась -- как же не обрадоваться, и немедленно расстроилась -- теперь я точно поняла, что у меня всё будет плохо. Если кто-то вдруг хочет спросить почему, не стоит, остановите свой порыв. На этот вопрос нет никакого разумного ответа. Это крайне логичная логическая цепочка, но даже я не в состоянии проследить за всеми ее звеньями. Значит так, -- сообщил мне он, положив под нос распечатанный лист. На листе было несколько прямоугольников: один по центру, от него шли стрелки к дополнительным пяти. Смотри, слушай и не перебивай, -- сообщил он мне нетерпеливо. Вот сюда, -- он ткнул в центр, -- надо вписать тему для беседы. Выбранную тобой, -- уточнил он на всякий случай, -- а вот сюда, -- он махнул рукой на все остальные, -- надо вписать подтемы твоей темы. Всё понятно? -- он почти развернулся, чтобы идти дальше работать, но я его остановила. Честно говоря, -- медленно начала я, разглядывая лист, -- я ничего не поняла, вообще ничего. Ни одного слова. Какая тема? Какие подтемы? Что это вообще такое? Это, -- терпеливо начал он, -- первая половина твоего экзамена. Тебе надо выбрать тему, -- продолжал он спокойно, словно объяснял нерадивому студенту, -- и выбрать подтемы к этой теме. Потом, -- он замахал руками, заметив, что я собираюсь начать говорить, -- ты им расскажешь какую тему ты выбрала, они с тобой поговорят пять минут на эту тему, после этого еще пять минут поговорят на две другие, ими выбранные, темы, и всё, лети белым лебедем куда угодно.

Я сидела и мучительно пыталась понять как я пройду экзамен, если я уже сейчас не понимаю в чем он заключается. Так, -- я перешла в наступление, -- мне, если можно, на конкретных примерах. Вот, к примеру, -- выразительно посмотрела на него я, -- какую тему выбрал ты? Дети, -- не задумываясь ответил он, -- но, -- смущенно отвел он глаза, -- у меня вышел небольшой прокол. Там, понимаешь, -- он говорил медленно, подбирал слова, я же нетерпеливо ерзала на стуле, -- надо задавать вопрос экзаменатору, будто это не экзамен, а непринужденная беседа. И вот, -- вздохнул он, -- я спросил есть ли у нее дети. А она, -- вздохнул он опять, -- смущенно засмеялась и сообщила, что у нее даже мужа нет. И? -- не поняла я. И ничего, -- выдохнул он, -- просто неудобно как-то получилось. Мы еще некоторое время обсуждали экзамен, я, наконец, поняла формат и разговор на этом закончился. До экзамена оставалось пять дней, за это время, думала я, я придумаю и тему, и подтему, и подподтему. Тоже мне, делов-то! Наступил вечер перед экзаменом. Распечатанный лист продолжал оставаться девственно пустым. У меня не было ни времени, ни сил. Я уже собиралась идти спать, как вспомнила, что не написала ни тему, ни подтемы -- совершенно ничего. Так, сосредоточилась я, будем думать. Я огляделась: из открывшейся мне картины следовало, что темой будет либо работа, либо семья и дети, либо обувь. Семью я отмела сразу же -- вот еще, не хватало выбрать то же, что и он. Внимательно подумав о работе и посмотрев на исписанные страницы, тему работы я тоже отменила. Это, несомненно, богатая тема для умных слов, но, боюсь, пяти минут мне не хватит. Волевым решением я вписала в центральный прямоугольник одно слово: обувь. После этого заполнить остальные не представляло никакого труда -- лучшие дизайнеры, типы кожи, когда и где покупать, как хранить, как ухаживать. Я не представляла как мы будем обо всем этом говорить, но стрелки часов неумолимо близились к полуночи, а я столь же неумолимо приближалась к состоянию уколоться и забыться. Всё, решила я, будь что будет, сейчас -- спать.

Главный вопрос следующего утра возник сразу после завтрака -- что надеть? Это не просто поход в магазин, это даже не за углом, это, если можно так выразиться, самый настоящий выход в свет! В люди! Надо выглядеть прилично, думала я, но можно немного сверху, когда еще выдастся возможность выйти в люди. Я надела кружевное сиреневое платье, которое обтягивало ровно настолько, чтобы угадать что под ним, но не настолько, чтобы знать об этом точно, я накинула темно-сиреневый плащ, я приправила всё это дивными фиолетовыми лодочками. Я посмотрела в зеркало, добавила разноцветную нитку жемчуга и после этого довольно крякнула. Не знаю готова ли я к экзамену, подумала я, но к выходу в свет я точно готова. Я ехала в автобусе, после в метро, я жадно разглядывала немногочисленных пассажиров, я так соскучилась по всему этому.

Конечно же, я приехала раньше назначенного, нервно бродила, пытаясь найти необходимое здание, спрашивала каждого встречного, но в ответ получала лишь смущенные улыбки и недоумение. Я зашла в кафе, чтобы купить кофе и спросить в очередной раз. Это где-то рядом, они точно будут знать. Но баристы улыбались не менее смущенно и разводили руками. Внезапно одна из молодых девушек, терпеливо ждущая свой стакан утреннего кофе, похлопала меня по плечу -- это вот там, -- указала она мне практически на соседнюю дверь, -- там на входе секретарша, она скажет куда идти. Благодарности моей не было предела. Я радостно помчалась, я ворвалась в практически соседнюю дверь, я сообщила для чего пришла. Вы слишком рано пришли, -- равнодушно окинула меня взглядом молодая девушка, -- погуляйте пока и приходите через, допустим, двадцать минут. Я вышла из здания и пошла гулять по улице, которая казалась мне совершенной. Она так далеко от дома, она -- почти свобода, почти центр, почти... Я сама не знала что почти, но с удовольствием останавливалась рядом с витринами, улыбалась прохожим и осторожно, чтобы не пролить, несла свой кофе, отхлебывая мелкие глотки. Время пронеслось незаметно, я вдруг поняла, что надо бежать, я почти опаздывала. Я влетела, запыхавшаяся, в фойе -- вот она, я, ровно вовремя. Девушка долго связывалась с кем-то по рации, всё повторяя мое имя, после мило улыбнулась и сообщила куда идти. Поднимитесь на второй этаж, -- указала она мне на лифт, -- выйдите из лифта и стойте, не двигайтесь, за вами придут. Всё звучало несколько загадочно и немного страшно.

Я стояла на небольшой площадке и терпеливо ждала. Через пару минут за мной пришли. Он появился в дверях, окинул меня взглядом, посмотрел в тетрадь -- это вы? Я кивнула. Идите за мной, -- он распахнул дверь, придержал ее ногой, я проскользнула и пошла за ним следом по узкому коридору. Значит так, -- мы стояли в небольшой комнате, он смотрел куда-то мимо меня и повторял зазубренное навечно, -- позади вас ячейка, положите туда сумку, плащ, часы и... -- он внимательно осмотрел меня, -- выключите телефон, положите его в сумку, и... -- он опять внимательно посмотрел на меня, -- и возьмите с собой ключ. Он задавал вопросы о моем самочувствии, ставил какие-то птички, после внимательно оглядел с ног до головы, словно решая надо ли мне еще что-нибудь снять. Попросил поднять руки, повернуться спиной, после крякнул и сообщил, что можно идти дальше. Мы зашли в очередную небольшую комнату, он указал мне на стул, сообщил, что меня скоро примут и вышел. Прямо перед выходом вдруг обернулся -- когда закончите, -- торопливо добавил, -- никуда не идите, стойте в коридоре и ждите меня, понятно?

Посреди комнаты за небольшим столом сидела девушка. Она назвала мое имя и предложила сесть на стул напротив нее. Документы, пожалуйста, -- я протянула документы и села на стуле поудобнее. Расслабьтесь, -- рассмеялась она вдруг, -- это еще не экзамен, это только проверка перед экзаменом. Убедившись в том, что я это я, девушка попросила меня показать ладони. Она внимательно смотрела на мои руки, что-то записывала, что-то черкала, после попросила показать уши. Что происходит? -- неловко засмеялась я, не понимая что это и для чего. Всё просто, -- она продолжала что-то записывать, параллельно отвечая короткими фразами, -- я смотрю, что на ладонях ничего не написано, а в ушах нет никаких устройств. Что написано? Каких устройств? -- моему изумлению не было предела. Так ведь приходят, -- подняла она на меня глаза и засмеялась, -- на руках пишут конспекты, в ушах устройства, чтобы им подсказывали, я уже всё видела, вы даже не представляете! Я действительно не представляла. В этот момент я поняла, что не пройду экзамен ни за что. Надо было на ладонях писать, судорожно думала я, но виду не показывала, только продолжала нелепо улыбаться, демонстрируя полную беспечность. Всё, идите, -- кивнула девушка, -- выходите в коридор, там вас встретят и отведут на экзамен.

Меня завели в очередную небольшую комнату. В комнате стоял небольшой стол -- посреди стола небольшой компьютер, из которого вещал экзаменатор. Чего ты наряжаешься? -- вспомнила я удивление Ыкла, -- коронавирус, там компьютер, будет видно только твою голову! Да и ту с трудом, -- он оглядывал меня с ног до головы и поражался. Ну и пусть, -- упрямо мотала я головой, -- это не имеет значения! Главное, -- воздевала я указательный перст к потолку, -- что я знаю, что я одета так, как надо, так, будто там не компьютер, а целая строгая гвардия! Я села за стол, голова господина экзаменатора поздоровалась со мной и вежливо поинтересовалась как у меня дела. Не дождавшись ответа, он перешел к делу: какая у вас тема? -- он наклонил голову, собираясь записывать, -- говорите, я записываю. Я послушно прочитала: обувь. Обувь? -- он поднял глаза и посмотрел на меня с тем интересом, с которым лепидоптерист смотрит на совку Трейчке, -- это тема? Он улыбался и ждал ответа, а я думала о том, что надо было, наверное, выбирать детей. Или работу. Или что там еще выбирают. Отступать было поздно. Да, -- гордо ответила я. Не то чтобы я гордилась, но не стесняться же (особенно вслух) собственноручно выбранной темы. Хорошо, -- усмехнулся он, -- говорите подтемы, я записываю, только не торопитесь. Я медленно зачитывала строки из остальных прямоугольников. После каждой следующей он поднимал глаза, внимательно смотрел, после усмехался и продолжал записывать. Наконец, с записью было покончено. Мы начали разговор. А вот, к примеру, -- задавал он очередной вопрос, -- какой лично у вас любимый дизайнер? Джимми Чу, -- не сомневаясь ни секунды отвечала я. Он что-то записывал, после поднимал глаза, я же думала о том, что вот сейчас дойдет до согласования времен и тогда... Всё, тогда вообще всё. Мы обсудили происхождение Джимми Чу, он продолжал записывать, после опять посмотрел -- это, наверное, очень дорого? Определите дорого, -- автоматически отреагировала я и неуклюже продолжила: невозможно говорить о цене в абсолютном смысле, дорого или дешево -- это только по отношению к зарплате. Вот, к примеру, -- продолжила я чуть более уверенно, я оседлала любимого конька и забыла о том, что это экзамен, -- десять процентов от зарплаты это дорого? А пять? А двадцать? Он кивал и записывал, кивал и записывал. Внезапно пробормотал -- я так понимаю, вы можете говорить об обуви еще час, -- он говорил не мне, но скорее себе, я же только кивала, -- но наши пять минут истекли. Продолжаем на другие темы.

Кстати, -- поднял он глаза, -- чем вы занимаетесь в жизни? Вы дизайнер, наверное? Нет, -- почти содрогнулась я и неловко улыбнулась, -- вообще нет. Я назвала профессию, я назвала регалии (хоть одно умное слово, и на том спасибо!). А? -- посмотрел он на меня опять тем же взглядом, -- а при чем тут обувь? Он терпеливо ждал моего ответа. Ни при чем, -- растерялась я, -- кроме того, что люди моей профессии тоже носят обувь. И иногда, -- быстро добавила я, -- ее даже любят. Мы говорили еще ровно пять минут -- немного о последних впечатлениях, немного о музыке. Я было расслабилась, я почти влилась в процесс, когда он поднял глаза и -- всё, спасибо, наше время истекло. Как истекло? -- судорожно думала я. Я же не сказала практически ни одного умного слова! Подождите, -- мысленно паниковала я. Вот так, -- он опять широко улыбнулся, -- следует заметить, -- сообщил он мне вдруг, -- что такие интересные экзамены бывают крайне редко. Черт побери британскую вежливость, с отчаянием думала я, но ничего не говорила, только улыбалась, благодарила и желала хорошего дня.

Я вышла на улицу и пошла к метро. По дороге я ругала себя за всё. Идиотка, сердилась я на себя исключительно по-английски, вот когда говорили про дорого, надо было сказать про корреляцию! Как я могла не сказать слово корреляция! Ни за что я не получу с отличием, ни за что! Когда я села в вагон, я думала о том, что я, скорее всего, этот экзамен не прошла, но проползла. Когда я доехала до дому, я была убеждена, что я его провалила. Я вошла в дом практически рыдая. Что случилось? -- выбежал ко мне Ыкл. Я провалила экзамен, -- выдохнула я, сдерживая рыдания, -- вообще провалила. В каком смысле? -- он отодвинулся и недоверчиво посмотрел. В прямом, -- я продолжала сердиться на саму себя, -- в самом прямом! Я даже не сказала, -- я прыгнула сразу в конец диалога с самой собой, -- слово корреляция, ты понимаешь?! Какая корреляция? -- растерянно посмотрел на меня он, -- и почему ты должна была говорить о корреляции? Потому что, -- устало отмахнулась я. Какой теперь толк объяснять. Какой теперь толк горевать. Этот экзамен я провалила, это совершенно очевидно, о чем вообще теперь говорить.

На следующее утро мне пришел ответ. Я долго смотрела на монитор, всё не решаясь прочитать о своем позоре. Но делать было нечего, теперь-то что, теперь только пересдача. Какой позор. Я вздохнула и села читать ответ. Вы прошли экзамен, сообщали мне в первой строке, я было радостно вздохнула, но немедленно расстроилась, так как очевидно, что не с отличием. С отличием, сообщили мне в следующей строке. Я заорала от счастья и помчалась сообщать Ыклу. Я прошла с отличием, -- махала я руками как вентилятор, -- с отличием! Дорогая, -- обернулся он ко мне спокойно, -- но ты же понимаешь, что это примитивный экзамен, совершенно примитивный. Было бы удивительно, -- продолжал он, не замечая, что я мысленно тянусь к двустволке, -- если бы ты прошла его без отличия.

Оставить комментарий

Предыдущие записи блогера :
Архив записей в блогах:
У детей нет мозгов. Просто нет мозгов. Чем больше я смотрю таких видео, тем больше в этом убеждаюсь. Множество аварий происходят из-за того, что дети вдруг, как ужаленные, стартуют в никуда. Взять сына моей знакомой. Правила дорожного движения вдалбливали ему с детского сада ...
украинство головного мозга. Вчера на открытом чемпионате Франции по теннису (однои из четырех гранд-сламов) украинская спортсменка Свитолина проиграла белорусской спортсменке Соболенко в двух сетах (4:6, 4:6). Бывает. После матча игроки жмут друг другу руки – так положено по правилам. ...
"В пятницу президент Владимир Путин заявил, что «поражающая сила» информационных атак может быть выше, чем от обычных видов оружия" ...
Известный российский математик Григорий Перельман отказался от премии в ...
Опять массовое отравление метанолом в Екатеринбурге. За незаконную торговлю метиловым спиртом задержано семь человек. Торговля  велась  в ларьке по улице африканского коммуниста Патриса Лумумбы. Обычно торгуют нелегально по ночам в круглосуточном ларьке. На ул. Патриса Лумумбы ...