Шальопа отвечает про Добробабина, а меня, похоже, наебали со стримом у Мэда.

13 Уже упоминалось о противоречивых показаниях Добробабы о своем ранении. То он утверждал, что был ранен в ногу во время боя, то за несколько дней до него, что пострадала то левая, то правая (в статье Куманева — левая) нога. В другой раз — ранения не было, но обе ноги были придавлены землей и шпалами и долгое время плохо слушались. Была еще одна версия в отношении ноги: повредил ее, когда выпрыгивал на ходу из поезда при побеге из плена. Особый разговор об «окровавленном лице», которое так живописует Куманев. Нечто подобное рассказывал Добробаба и следствию. Так, на допросе 10 ноября 1988 г. он показал: «...оглядевшись, я обнаружил, что на мне лежит убитый боец. У него была разорвана голова.
На убитом лежало 6 шпал. Приложив усилие, я вылез из-под убитого и из-под шпал. На ноги я не мог стать, так как в результате придавления шпалами они не слушались меня... Я полез к будке и влез в будку. Увидев меня, женщина испугалась. Затем стала обмывать меня, так как я весь был в крови...» Но вот сама его спасительница, а именно Надежда Васильевна Макарова, на допросе 25 марта 1948 г. напрочь отвергла эти сведения. «Я помню, что после боя 16 ноября 1941 года... пришел к нам в будку Добробабин. Что это был Добробабин, я помню, потому что он называл свою фамилию, и потом с ним вся моя семья и я разговаривали... Помню, что мы его накормили, ранения у него не было...» Старшая дочь Н. В. Макаровой — Тамара Викторовна, допрошенная неделей спустя, в своих свидетельских показаниях уточнила, что Добробаба «ранен... не был и [на то], что контужен он был, также не жаловался, крови на нем не видно было». Это же подтвердила в тот самый день вторая дочь — Ольга Викторовна. «Ранений у него не было, — показывала она. — На контузию, боль в голове он не жаловался».
Правда, она запомнила, что у Добробабы были обморожены ноги и руки. В следственных материалах есть и другие показания, отрицавшие ранение Добробабы. На допросе в январе 1948 г. старший брат Ивана Евстафьевича — Григорий Евстафьевич Добробаба сообщал, что впервые после длительной разлуки увидел брата Ивана в селе Перекоп в марте «кажется, 3-го числа» 1942 г., что «он пришел к нам в Перекоп из плена» и «был он оборван, голодный, но ран у него не было».

А каким у вас выйдет сержант Добробабин? (один из панфиловцев, ставший предателем и работавший на немцев — ЗР).

Я хочу развести эти истории: бой у села Дубосеково и историю Добробабина. Для меня это, прежде всего, человек, который во время боя кидал гранаты в немецкие танки, чью фамилию капитан Гундилович назвал не зря — он был доблестным бойцом. Когда в конце войны он снова вступил в ряды РККА, — заработал орден Славы. Я не берусь осуждать его за поведение в немецком плену. Оснований считать, что он убивал, пытал советских людей, нет. На мой взгляд, лучше предателя не счесть предателем, чем унизить настоящего героя. Добробабин был человеком, который хотел жить, а не умирать. Его село Перекоп находилось в глубокой оккупации — за тысячу километров от фронта.

На оккупированной Украине было совершенно неочевидно, что советская власть когда-то туда вернется. И подавляющее большинство жителей так или иначе работали на немцев.

У вас нет ощущения, что вы пытаетесь оправдать сержанта?

Я это и стараюсь сделать, не чувствуя себя вправе осуждать. Мы не были в тех обстоятельствах. Условием выживания Добробабина была служба в немецкой полиции, когда пришла РККА, условием жизни стала служба в Красной армии. Он снова взял автомат.

Это не есть предательство?

Сложная категория… предательство-либо слабость, либо глупость. Чем старше становлюсь, тем реже использую эту категорию.