Про мироощущение ирландского полицейского
nehoroshy — 03.04.2022За тридцать шесть лет супружества многострадальная миссис Стюарт уговорила мужа-трудоголика съездить в отпуск за границу ровно дважды. Инспектору Джимми Стюарту не нравилась заграница. Он не любил ни море, ни солнце, ни иностранцев. Не то чтобы он был расистом, просто иностранцы норовили говорить на своих языках, а Стюарт испытывал патологическую неприязнь полицейского ко всему, что он не понимал. Во время второго заграничного отпуска они поехали на Крит. Ему эта затея категорически не нравилась, но он постарался не подавать виду. Как-никак, эта женщина родила и вырастила четырех его детей, всех из которых он любил и трое из которых ему нравились. Раз уж он сдался, раз принял такое решение, то будет справедливым позволить ей насладиться отпуском, не начиная вести себя как вечно недовольный хрен! Но во второй же вечер он внезапно осознал, что ему грозит пищевое отравление. Еда, которую они ели, была вполне вкусна и не вызывала подозрений. Тем не менее Стюарт молча сходил на ресепшен и попросил дополнительный рулон туалетной бумаги. В течение нескольких последующих дней он терпеливо ждал и даже вел себя достаточно деликатно, чтобы не повторять «Я же тебе говорил!» даже в тех нередких случаях, когда туалет требовался сразу обоим.
Теперь жена ездила в автобусные туры по Европе с бридж-клубом. В ее отсутствие собака питалась замороженными обедами, с любовью приготовленными для мужа многострадальной миссис Стюарт, а сам он с аппетитом уплетал фастфуд, который ему строго-настрого запрещалось есть. Брак, думал Стюарт, — это компромисс. Компромисс и ложь. Правильная ложь.
Дело в том, что детектив-инспектор Джимми Стюарт обладал сверхъестественным чутьем на всякое неприятное дерьмо. А одного взгляда на сияющее лицо сестры Конрой вполне хватало, чтобы захотелось сходить за дополнительным рулоном бумаги.
<�…>
Кое-что в сестре Конрой особенно бесило Стюарта. Большинство людей, дающих показания, обычно либо психуют, либо злятся, либо всего лишь нервничают от того, что оказались в полиции. Конрой вела себя совершенно иначе. Она была в восторге. Нет, не как «психопат, получающий удовольствие от смерти» — если, конечно, Стюарта окончательно не покинуло детективное чутье. Просто она излучала такой энтузиазм, какой бывает только у свидетелей, нашедших Бога, а не мертвое тело. Судя по всему, она была искренне рада помочь полиции в расследовании, и это, по многолетнему опыту Стюарта, было крайне необычно. А детектив-инспектор Джимми Стюарт терпеть не мог необычное. Прежде чем успеваешь что-то сообразить, необычное становится странным, и после интенсивной работы, танцев с бубном и выстраивания затейливой цепочки доказательств странное превращается в сложное. А больше всего на свете Джимми ненавидел сложности — на уровне глубоких инстинктов. Впрочем, понимая, что его подозрения не имеют смысла, он не стал делиться ими с юным криминологом. И все же подозрения могли оказаться небеспочвенными. Так что в данную минуту детектив-инспектор Стюарт расставлял все точки над «И» и рисовал перекладины над «П», ожидая появления «Ц», «Д», «Е» и «З».
"Человек с одним из многих лиц", перевод М.Сороченко.
|
</> |