После литовщины. Эпилог и пролог...

      После Полоцкой войны.

      Самое начало 70-х гг. во внешней политике Ивана Грозного стало своего рода временем некоего перелома или паузы – довольно сложно подобрать сколько-нибудь адекватное определение тому, что происходило в эти годы. С одной стороны, подошли так или иначе к своему закономерному концу те конфликты, корни которых уходили в далекое прошлое, в 40-е и даже более ранние годы. Закончилась (по факту) эпоха татарских войн, больших и напряженных, подошел к своему завершению очередной раунд противостояния с ВКЛ, как будто устаканилась ситуация в Ливонии. Но, с другой стороны, эта пауза оказалась, как показали дальнейшие события, всего лишь кратковременным затишьем перед бурей. И длилось это затишье относительно недолго – каких-то пять-шесть, от силы семь лет – если считать от Молодей до государева Немецкого похода 1577 г. (который стал последней военной и внешнеполитической победой Ивана, пиком его успехов, а вот все, что было после этого на западе, стало временем упадка).
      Почему так получилось – некоторые историки полагают, что здесь во многом сыграли свою роль личные просчеты и самого Ивана, и его дипломатического ведомства, не сумевших вовремя сориентироваться в изменившейся внешнеполитической конъюнктуре и продолжавших держаться старых, испытанных и как будто проверенных практикой и подтвердивших свою эффективность методов и приемов.
      В каком-то смысле можно сказать и так, и в чем-то Иван действительно виноват – но виноват ли он в том, что он не оказался тем самым «ренессансным князем», освобожденным от химеры, называемой совестью, сверхчеловеком, стоящим выше морали и пресловутых христианских и иных общечеловеческих ценностей? «Старомодность» и консерватизм Ивана, одной ногой оставшимся в «старине», а другой попытавшимся перейти в новое время и новое же измерение, сыграли с ним и его советниками злую шутку – более прагматичные и циничные «партнеры» сумели переиграть его на дипломатическом и военном поле.
      Не будем забывать и элемент случайности – хотя бы оказавшийся слишком сильным эффект Полоцкой победы, благодаря которому процесс поглощения Польшей Литвы резко ускорился и в итоге привел к формированию более сильного и обладавшего существенно большими ресурсами государства – Ржечи Посполитой. И если Литва была истощена долгой войной, то Польша – как раз нет, и она была готова воевать много лет (а вот Москва этого позволить себе уже не могла – всадник Апокалипсиса хорошо поработали и укатали сивку почище крутых горок).
      А вот вам и другая случайность – побег новоизбранного польского круля Генрика в милую Францию. Сильно сомнительно, что сей францужский принц смог бы показать себя столь же эффективным правителем и воеводой, как пришедший ему на смену Стефан Баторий. А и то сказать – будь Вена чуть-чуть порасторопнее да эрцгерцог Эрнст чуть поудачливее, то вполне могло бы статься и так, что крулем польским стал бы Габсбург, а Литва оказалась бы окончательно поделена между Москвой и Веной на двести лет раньше, чем это случилось на самом деле. А еще можно вспомнить и про то, что Эрик XIV, свейский дер гроссе кениг, сумел бы сохранить власть и наметившееся к концу его несчастливого правления сближение с Иваном Грозным увенчалось бы заключением русско-шведского союза и разделом той же Ливонии между Москвой и Стокгольмом? Но и тут, и тут, и тут не срослось (и даже ливонский королек Магнус предал своего благодетеля, обидевшись на то, что ему недодали землицы и чести).
      Складывается ощущение, что к концу 70-х гг. Иван исчерпал отведенный ему запас удачи и Фортуна повернулась к нему спиной. В конце концов, выигрывает не то, кто не делает ошибок, а тот, кто сделает их меньше. И если до этого Ивану удавалось переигрывать своих визави, то теперь, когда в игру вступили новые игроки со свежими силами, а сам царь был уже уставшим преизрядно и подрастерявшим прежнюю хватку и чуйку, у него это перестало получаться. Вот и итог вышел не то чтобы печальным (все же главные завоевания в Поволжье и в Поле остались за Москвой), но далеко не столь блестящим, каким бы он мог быть, повернись судьбой к Ивану лицом.
      И после такого вступления к закату царства to be continued…

      Как мило - московиты в изображении сами знаете кого!



      To be continued.