По южному побережью Каспия. 3. Лианозовские рыболовные промыслы (Кара-Су)

Рыбоприемный плот в Кара-Су далеко вытянулся в залив. Широкий, с рельсовым путем для вагонеток, он производил внушительное впечатление. В морском конце плота широкий настил превращался в настоящий островок, застроенный длинными пристройками, чанами для посолки рыбы и пр. Здесь же находилась небольшая деревянная конторка. Плот был рассчитан на единовременную работу не менее 400—500 «резалок» и почти такого же количества другого промыслового элемента.

Из объяснений наших гостеприимных спутников мы узнаем, что в настоящее время хозяином рыбного дела на всем южном побережье Каспийского моря является фирма наследников Г. С. Лионозова, арендующая у персидского правительства прибрежную полосу земли и воды устьев речек, впадающих в Каспий, для целей рыболовства. Фирма эта владеет огромными рыбными промыслами, раскинувшимися по всему персидскому берегу от реки Гюрген до Астары. В распоряжении фирмы находится несколько пароходов, обслуживающих промысла, снабжая их необходимыми материальными средствами и орудиями лова, а также вывозя пойманную и засоленную рыбу в Астрахань, откуда она поступает на внутренний рыбный рынок Империи.

Погрузка тар с рыбой

Мы вошли в обширное крытое помещение, выстроенное на плоту; здесь работали «резалки», разделывая рыбу, т. е. разрезая брюшко и тут же бросая в кучу около себя. На тачках туземцы-рабочие подбирали ее и отвозили в солильное отделение, где рыба укладывалась рядами в огромные чаны.

— Время лова воблы, собственно говоря, уже прошло, — говорил Л. — Если бы вы видели, что у нас делается в конце января, феврале, тогда бы, наверное, не узнали нашего промысла. Работа кипит лихорадочно, напряженно до глубокой ночи. Мы даже электрическую станцию оборудовали для того, чтобы иметь возможность работать и ночью. Иначе неубранная рыба залеживается и портится.

Мы проходили по двору. Все высказывало, что размеры лова колоссальны. На широком чисто выметенном дворе возвышались целые горы тар (липовых бочек), сложенных правильными рядами. Под невысоким деревянным навесом суетились плотники, и на наших глазах вырастали огромные бочки, отесывались белоснежные доски для построек промысла.

«Резалки» за работой

— Мы готовим тару в огромных количествах, — говорил г. Л. — Все, что видите будет наполнено рыбой и отправлено в Астрахань, Баку. Оттуда разойдется по всему пространству матушки России. Наш рынок — вплоть до Москвы, куда теперь с наших Энзелийских промыслов отправляется свежая рыба, искусственно замороженная в выстроенных там холодильниках.

— Давно ли существует здесь промысел? — спросил один из производителей работ.

— В таких больших размерах года два всего.

1909 год был посвящен пробному лову частиковой рыбы, который удался как нельзя лучше. Улов превзошел все ожидания, и лионозовская фирма приступила немедленно к крупным затратам по организации лова в самом широком масштабе.

Кругом нас возвышались постройки, службы, амбары, навесы. Наши спутники ввели нас в огромный барак.

— Здесь живут рабочие, — объяснил Лионозов.

Впечатление от барака было хорошее. Во всю длину по стенам тянулись нары. Пол был чисто подметен. Кое-где виднелись детские люльки.

— Это барак для семейных, — пояснил г. Лионозов.

Народу в бараке было немного: две-три бабы качали плачущих детей. Одна что-то шила. Около окна приютились три кумушки и о чем-то таинственно шептались. Мужчин не было видно, так как все были на работе.

«Резалки» (промысловые работницы)

— Теперь конец «путины»

Рыбоприемный плот на ватаге «Средний Ашур»

На Среднем Ашуре живет смотритель рыбной полиции Астрабадского района.

Промысел Хаджи-Нефес расположен на юго-восточном берегу Каспийского моря у устья реки того же имени, впадающей в море.

По размерам промысел этот является уже весьма значительным, и в путину 1910—11 года население на нем вместе с туземным рабочим элементом было не менее 350—400 человек. По характеру деятельности промысел является смешанным, В устье реки Хаджи-Нефес с февраля по апрель ловится масса частиковой рыбы (вобла, лещ, судак, сазан, кутум). Сюда же туркмены привозят красную рыбу. Поэтому здесь одновременно солится и красная, и частиковая рыба, а также изготовляется икра, по большей части паюсная.

На жизнь этого промысла имеет большое влияние близость туркменского аула Хаджи-Нефес, расположенного немного выше по реке. Аул большой и зажиточный, населен он туркменами-иомудами. Туркмены этого аула — прекрасные рыболовы и располагают значительным числом больших палубных лодок — так называемых «туркменок». Лодки эти мелкосидящие, быстро ходят под парусами, и когда-то наводили страх и ужас на прибрежные персидские села во время разбойничьих набегов туркмен за «аламаном» (добычей). Теперь туркмены из грозных морских пиратов, наводивших еще в XVIII и первой половине XIX века ужас на мирные купеческие и торговые суда Каспия, превратились в мирных рыболовов. Всю пойманную рыбу они обязаны за определенную плату сдавать фирме наследников Г. С. Лионозова. Себе они могут оставлять лишь столько рыбы, сколько достаточно для личного прокормления и их семей. Вывозить рыбу на продажу в Чикишляр им строго воспрещается, но так как в Чикишляре рыночная цена выше подрядной, то они стараются тайком провозить рыбу, и на этой почве иногда происходят недоразумения между туркменами и промыслами. Равным образом строго преследуется и облов рыбы в водах, арендуемых фирмой, производимый иногда туркменами аулов Гассан-Кули и Гемиш-Тепе. Твердое и неуклонное сохранение своих интересов фирмой постепенно берет, правда, не без конфликтов, верх над стремлением туркмен игнорировать договор фирмы Г. С. Лионозовых с персидским правительством. Довольно враждебное сначала отношение, проявленное туркменами к договору Г. С. Лионозова об аренде этих вод, имело главным образом то основание, что туркмены не признают над собою власти Тегерана, считают себя совершенно свободными, и на заключение договора смотрели как на нарушение своих прав владения принадлежащими им водами.

Туземный рабочий элемент на этой ватаге дает значительный % туркмен.

Самым крупным промыслом Астрабадского залива является промысел у устья реки Кара-Су.

Ставят сети

Этот промысел, как я уже указал выше, исключительно посвящен разделке и засолу частиковой рыбы. Для фирмы в этом районе, как мною было упомянуто уже выше, частиковый лов был делом новым, и 1909 г. был годом пробного лова.

С 1911 года в Кара-Су функционирует электрическая станция и все вечерние и ночные сверхурочные работы на плоту производятся при электрическом свете. Из частиковой рыбы главное внимание промысловой администрацией обращено на солку воблы, которой в Астрабадском заливе особенно много. Частиковая рыба разделяется «резалками» (промысловыми работницами), которые ножами быстро вскрывают брюшную полость рыбы и вынимают внутренности. Выпотрошенная рыба идет в соль, а внутренности в особых бочках доставляются на берег в жиротопню. Солится рыба в огромных чанах, рассчитанных сразу на 50000 штук воблы, откуда она через известное число дней перекладывается в 15-ти-пуд. тары (липовые бочки). Часть рыбы солится не потрошенной, а целиком, и такой засол ее называется «колодкой». Обилие воблы, в период с конца января по март, во время икрометания, здесь необычайное. Бесчисленными косяками (стаями) она идет «на пресняк» (т. е. ищет устья рек, чтобы выметать икру на пресной воде). Устья рек, впадающих в залив, кишат рыбой. С утра до глубокой ночи раздаются дикие крики туркмен, которые, несмотря на холод, по пояс в воде, пугают ударами палок по воде рыбу, и оглушенную, истомленную нерестом прямо черпают ведрами, сваливают в кулазы и везут на плот в Кара-Су. Работа на плоту тогда кипит не прекращаясь и день и ночь, так как важно убрать поскорее рыбу, пока она не заветрилась и не успела испортиться.

Рыбная ловля со «стоичной лодки»

Частиковая рыба сдается по контракту Астраханской рыбопромышленной фирме Казбенцева.

Путина на всех промыслах продолжается приблизительно одинаковое количество времени, с сентября по июнь.

На лето остаются лишь строительные артели. Ловцы, промысловые рабочие, «резалки» разъезжаются на родину, и промысла пустуют. Все рыбные грузы с промыслов вывозятся фирмой частью на собственных пароходах, частью на специально зафрахтованных у частных пароходных обществ. Икра, как срочный груз, вывозится на почтовых пароходах, приходящих сюда один раз в неделю, следуя через Баку в Варшаву, а по открытии навигации и в Астрахань.

Сообщаются между собой промысла посредством парового барказа «Сефидруд», моторной лодки и кулазов.

Промысла имеют собственную охрану в виде стражников, вооруженных берданками.

В смысле регулирования рыбного лова и охранения здоровья рабочих, промысла Астрабадского залива подчинены Управлению рыболовными промыслами в восточной части Закавказья, находящемуся в г. Баку, причем агент управления здесь состоит смотрителем рыбной полиции промыслов Астрабадского района. Ввиду того, что промысла находятся на персидской территории, в случаях коллизий с персами и туркменами, а также в случаях внутренних недоразумений между рабочим людом и промысловой администрацией ближайшей судебной инстанцией является Императорский Российский консул в Астрабаде, который в случае более серьезных конфликтов с персами и туркменами сносится непосредственно с Императорской Российской миссией в Тегеране и начальником Астрабадской морской станции, который являет собой реальную силу, защищающую наши интересы в этом крае.

1909 и 1910 гг. были довольно тревожными в Астрабадской и Мазендаранской провинциях, а также в Туркмении (Персидской), поэтому несколько раз с наших стационеров свозился десант. Так в апреле 1909 г. десант был свезен в Бендер-Гязь, когда революционеры перервали телеграфную линию между Бендер-Гязью и Астрабадом.

В 1910 г. десант свозился в Хаджи-Нефес и Кара-Су, ввиду угрозы туркмен сжечь промысла. В июне 1910 г. десант был свезен в аул Гемиш-Тепе после убийства туркменами одного казака и ранения другого из конвоя астрабадского консула при взыскании с этого аула денег за украденные у русских ловцов сети.

Десант с наших стационеров имел место в январе 1911 года в Миан-Кале на рыбную ватагу, так как там ожидалось вооруженное столкновение между отрядом астрабадского губернатора и восставшими против тегеранского правительства мазендаранскими ханами. Десанты имели место и в конце 1911 года и в 1912 году, как на промыслах так равно и в Бендер-Гязе и Мешедиссер. Цель десанта была охрана русских подданных от грабежей, которые в Персии неминуемы после каждого вооруженного столкновения.

В жизни Астрабадской морской станции рыболовные промыслы играют большую роль, снабжая ее рыбой, икрой, предоставляя по первому требованию свои перевозочные средства — барказ, моторную лодку, а также снабжая по своей цене ашурских домовладельцев строительными материалами и рабочими для ремонта домов.

При таком частом и близком общении населения станции с промыслами вызывается необходимость особо зоркого наблюдения за тем, чтобы на станцию не была занесена инфекционная болезнь, так как на персидском берегу нередки случаи натуральной оспы, брюшного и сыпного тифов, дифтерита. Забота об охранении здоровья населения о. Ашур-Адэ и судовых команд стационеров от заноса заразных болезней является всегда доминирующей у начальника станции и ашур-адэского врачебного персонала, в ряду санитарно-гигиенических мероприятий. Особенно настороже приходится быть во время десанта, когда нижние чины приходят в близкое соприкосновение с береговым населением.

В этом отношении санитарная оценка рыболовных промыслов, а также условий быта и труда промыслового рабочего люда имеет особый интерес
Аул Хаджи-Нефес

Для приготовления пищи должны быть представлены рабочим-мусульманам хлебопекарням и кашеварням обособленные печи и очаги, если для них не имеется на промысле особых кашеварен и хлебопекарен.

Эти нормы пищевого рациона вполне покрываются на Астрабадских рыболовных промыслах.

Изготовление пищи производится в кухнях, отделенных от столовых невысокой перегородкой, через которую нища и передается на столы. Едят рабочие 3 раза в день. В 8 часов утра, завтрак, от 12 до 1 часу обед и в 8 час. вечера ужин. Пищевой рацион: щи с мясом, уха, каша, вареная или жареная рыба в масле, причем белый и черный хлеб, чай и сахар выдают по положению.

Рабочий день продолжается с 6 час. утра до 7 час. вечера, с часовыми перерывами для завтрака и обеда. При обильном поступлении рыбы на плот сверхурочные работы продолжаются до 11—12 час. ночи, но уже за отдельную плату.

Питьевая вода берется из рек Хаджи-Нефес и Кара-Су. Вода сама по себе вкусная, чистая, но в весеннее половодье, разливаясь по засеянным полям, принимает мутный вид и дурной вкус. На плоту, во всех рабочих помещениях, в жилых бараках питьевая вода подается кипяченой и находится в закрытых кадках, снабженных кружками на цепочках.

В более неблагоприятных условиях относительно снабжения водою находится ватага на Среднем Ашуре. Вода сюда доставляется исключительно из Кара-Су в огромных бочках, поставленных на большие кулазы и буксируемых барказом или моторной лодкой. Во время штормов, когда сообщение прекращается, население Среднего Ашура терпит некоторый недостаток в воде, если подвоз рыбы был особенно большим и для засола ее потребовалось много воды.

В связи с вопросом о питании промысловых рабочих стоит и вопрос об алкоголизме. Пьянство вообще сильно развито на рыболовных промыслах, и борьба с ним — вечно больное место промысловой администрации. В этом отношении промысла Астрабадского залива находятся в более благоприятных условиях, ввиду трудности достать водку и дороговизны ее.

Продажа спиртных напитков на Астрабадских промыслах строжайше воспрещена. Уличенные в тайной продаже их по предписанию консула немедленно высылаются на родину.

Однако все же потребление спиртных напитков существует на промыслах. Водка покупается тайком, по ночам, в приморском городке Бендер-Гязь, расположенном в 10-ти верстах от Кара-Су. Здешние, преимущественно армянские лавки охотно снабжают водкой промысловых корчмарей. Обычно под этикетом русской водки, в запечатанных сургучом бутылках отпускается отвратительная туземная «кишмишевка». Купленная по 70 коп. бутылка, на промыслах она тайком продается по два рубля.

В 1910 г. было несколько случаев, когда промысловая администрация накрывала корчмарей и они немедленно же высылались на родину с первым почтовым пароходом.

Работа на рыболовных промыслах является тяжелой, так как протекает в иногда вредных для здоровья условиях.

Рабочий люд, занятый ловом рыбы и разделывающий ее на плоту, равным образом подвержен изменчивым колебаниям погоды, так как работа протекает всегда на внешнем воздухе. В особенности зависимость от внешней температуры и погоды чувствительна осенью и зимой, когда целыми сутками дуют резкие холодные нордовые ветры.

Ловцам, зачастую промокшим до нитки, при резком ветре приходится целыми днями проводить время на море, убирая рыбу «с порядков» (сетей). Красная рыба ловится на значительной глубине, и поэтому надо далеко выходить в море.

На рыбоприемном плоту работа по засолу рыбы также нелегка. Продолжительность трудового дня нормируется не столько определенным количеством рабочих часов, сколько подвозом рыбы. В дни удачного лова плот работает до глубокой ночи. Самая черная работа на промыслах лежит главным образом на туземном элементе. Число туземцев на промыслах значительно, но живут и питаются они совершенно отдельно от русских. Неприхотливость и выносливость их изумительны и равняются их нечистоплотности и вопиющей грязи, в которой они живут. Профессиональные особенности промыслового труда и климат накладывают свой отпечаток на характер заболеваемости рабочего люда.

Нездоровый болотистый климат и здесь, как и вообще на всем побережье Каспия, накладывают свою тяжелую руку на здоровье европейских пришельцев, поражая большинство рабочих малярией. Летом здесь часты случаи дизентерии. Если главной по числу заболеваний здесь является малярия, то второе место занимают травматические повреждения.

По большей части эти повреждения незначительны: порезы, царапины, ссадины верхних и нижних конечностей. Однако ввиду того, что рабочие не обращают внимания на незначительные повреждения и продолжают работать, нередки случаи загрязнения ран и неизбежные осложнения вроде флегмон, панарициума, лимфангонитов и т. д.

Кожные болезни очень распространены на промыслах, в особенности среди туземцев. Еще туркмены более или менее чистоплотны, но я не видел буквально ни одного перса без какого-либо накожного страдания вроде экземы, парши. Чесотка поголовно у всех туземцев, и лечить ее радикально весьма трудно, так как они годами не сменяя носят одно и тоже рубище. Нижнее белье меняется ими только тогда, когда оно совершенно истлеет на теле.

(Продолжение следует)

Того же автора:
Из Балтики в Каспий на канонерской лодке «Ардаган»

Еще о Лианозовских промыслах Астрабадско-Мешедесерского района:
• Переселенческое управление. Альбом «Виды Северной Персии»
• Г. Каэм [Г. К. Могилев]. Персидские земли, или «Новая Апельсиния»
• Б. В. Бессонов. Русские переселенцы в Северной Персии
• Г. Ф. Чиркин. Отчетная записка о поездке весной 1916 г. в Астрабадскую и Мазандеранскую провинции Северной Персии