Первый и последний "косяк" Остапа Бендера

tanja_tank — 03.01.2018

Роман Остапа Бендера и Зоси Синицкой ("Золотой теленок") развивался по всем социопатически-нарциссическим канонам. Расчетливое Обольщение, частично искренняя идеализация и резкий, без всяких проб пера, Ледяной душ и Утилизация, когда "объект" вдруг перестал быть нужным.

Чем "хорошо" такое одномоментное спускание с небес на землю - немногие жертвы после такого примут обратно. Например, Зося выдержала настоящий сталкинг "раскаявшегося" Остапа, но принципиально игнорировала его. И заговорила с ним только потому, что они случайно встретились на улице.

Разберу этот ураганный роман в десяти сценах. В скобках курсивом - мои комментарии.

Сцена 1.

"Во втором ряду одиноко сидела девушка спортивного вида, задумчиво глядя на театральную луну.

«Хорошая девушка, — решил Остап, — жалко, времени нет. О чем она думает? Уж наверно не о бромистом бензоле. Ай-яй-яй! Еще сегодня утром я мог прорваться с такой девушкой куда-нибудь в Океанию, на Фиджи или на какие-нибудь острова Жилтоварищества, или в Рио-де-Жанейро».

(На этом все. Девушка ничего, но сейчас не до нее, ждут великие дела. В "разработку" не берем. Мало ли вас таких, спортивных и симпатичных...).


Сцена 2.

— Смотрите, Бендер, — сказал уполномоченный по копытам, — вон барышня сидит. Это с нею Корейко всегда гулял.
— Значит, это и есть Зося Синицкая? — с ударением произнес Остап. — Вот уж действительно — средь шумного бала, случайно...

Остап протолкался к сцене, вежливо остановил оратора и, узнав у него, что газовый плен продлится еще часа полтора-два, поблагодарил и присел тут же, у сцены, рядом с Зосей. Через некоторое время девушка уже не смотрела на размалеванное окно. Неприлично громко смеясь, она вырывала свой гребень из рук Остапа. Что касается великого комбинатора, то он, судя по движению его губ, говорил не останавливаясь.

(Остап моментально смекает, что это знакомство может быть не только приятным, но и полезным. Вспомним его брак с мадам Грицацуевой, флирт с Эллочкой Щукиной - его интересует только материальное использование, а секс и кокетство здесь выступают только средствами, оправдывающими цель. Холоден Остап и к другим встреченным женщинам - например, к хорошенькой Лизе, которой так "увлекся" Киса Воробьянинов. Остап не видит, что Лиза может стать ступенькой к его цели. Следовательно, она неинтересна.

Судя по тому, что Остап, разбогатев, рыщет в поисках восточного кабачка с танцовщицами, а Корейко интересуется "кривой проституции", эти джентльмены удачи привыкли к обезличенному сексу. Женщинами они пользуются или для секса (как резиновыми куклами), или для достижения социопатических целей.

...В этой сцене есть и второй интересный нюанс. Возможно, "цена"  Зоси в глазах Остапа резко поднимается из-за того, что она оказывается объектом ухаживаний его заклятого оппонента Корейко, который на данный момент богаче, хитрее и увертливее его. Что бьет по бендеровскому ощущению грандиозности. Чувствуется легкий "аромат" нарциссической зависти.

Эту версию может подтверждать и то, что, "замутив" с Зосей, Остап не ведет никаких расспросов про Корейко, а именно наслаждается периодом обольщения и идеализации, чувствуя свою грандиозность. То есть, социопатические мотивы отступают, а нарциссические выходят на первый план. Он как бы "отомстил" Корейко, влюбив в себя "его" девушку. Сделал то, чего Александр Иванович не смог при всех своих многочисленных "достоинствах").

Сцена 3.

В дверях газоубежища показался Остап с феминой под руку. Он долго прощался с Зосей, томно глядя на нее в упор. Зося последний раз улыбнулась и ушла.

Сцена 4.

Вместо того, чтобы постараться как можно дольше растянуть последние тридцать четыре рубля, обратив их исключительно на закупку продовольствия, Остап отправился в цветочный магазин и купил за тридцать пять рублей большой, как клумба, шевелящийся букет роз. Недостающий рубль он взял у Балаганова. Между цветов он поместил записку: «Слышите ли вы, как бьется мое большое сердце? » Балаганову было приказано отнести цветы Зосе Синицкой.

(Сцены 2,3,4 демонстрируют нам социопатическое обольщение. Остап, пребывающий в дурном расположении духа из-за побега Корейко, моментально "переключается" и включает харизму.

Лично видела, как это делал известный политик. В одну секунду скромная настольная лампа врубается как прожектор. Эффект, близкий к шоковому).

Сцена 5.

Командор пропадал по целым дням, а когда появлялся на постоялом дворе, бывал весел и рассеян. Он подсаживался к друзьям, которые пили чай в грязной стеклянной галерее, закладывал за колено сильную ногу в красном башмаке и дружелюбно говорил:

— В самом ли деле прекрасна жизнь, Паниковский, или мне это только кажется?
— Где это вы безумствуете? — ревниво спрашивал нарушитель конвенции.
— Старик! Эта девушка не про вас, — отвечал Остап.

При этом Балаганов сочувственно хохотал и разглядывал новый бумажник, а Козлевич усмехался в свои кондукторские усы. Он не раз уже катал командора и Зосю по Приморскому шоссе.

Однажды вечером командор предупредил экипаж «Антилопы», что назавтра предстоит большая увеселительная прогулка за город с раздачей гостинцев.

— Ввиду того, что наш детский утренник посетит одна девушка, — сказал Остап значительно, — попросил бы господ вольноопределяющихся умыть лица. почиститься, а главное-не употреблять в поездке грубых выражений.

(Идеализация и обольщение в разгаре. Для массовки используются друзья - по примеру Гоги-Жоры, устроившего для Катерины пикник с дифирамбами друзей его честь).

Сцена 6

Остап сидел с Зосей на ступеньках музея древностей.

— Почему вы меня полюбили? — спросила Зося, трогая Остапа за руку.
— Вы нежная и удивительная, — ответил командор, — вы лучше всех на свете.

Долго и молча сидели они в черной тени музейных колонн, думая о своем маленьком счастье. Было тепло и темно, как между ладонями.

— Помните, я рассказывала вам о Корейко? — сказала вдруг Зося. — О том, который делал мне предложение.
— Да, — сказал Остап рассеянно.
— Он очень забавный человек, — продолжала Зося. - Помните, я вам рассказывала, как неожиданно он уехал?
— Да, — сказал Остап более внимательно, — он очень забавный.
— Представьте себе, сегодня я получила от него письмо, очень забавное...
— Что? — воскликнул влюбленный, поднимаясь с места.
— Вы ревнуете? — лукаво спросила Зося.
— М-м, немножко. Что же вам пишет этот пошляк?
— Он вовсе не пошляк. Он просто очень несчастный и бедный человек. Садитесь, Остап. Почему вы встали? Серьезно, я его совсем не люблю. Он просит меня приехать к нему.
— Куда, куда приехать? — закричал Остап. — Где он?
— Нет, я вам не скажу. Вы ревнивец. Вы его еще убьете.
— Ну что вы, Зося! — осторожно сказал командор. — Просто любопытно узнать, где это люди устраиваются.
— О, он очень далеко! Пишет, что нашел очень выгодную службу, здесь ему мало платили. Он теперь на постройке Восточной Магистрали,
— В каком месте?
— Честное слово, вы слишком любопытны! Нельзя быть таким Отелло!
— Ей-богу, Зося, вы меня смешите. Разве я похож на старого глупого мавра? Просто хотелось бы узнать, в какой части Восточной Магистрали устраиваются люди.
— Я скажу, если вы хотите. Он работает табельщиком в Северном укладочном городке, — кротко сказала девушка, — но он только так называется-городок. На самом деле это поезд. Мне Александр Иванович очень интересно описал. Этот поезд укладывает рельсы. Понимаете? И по ним же движется. А навстречу ему, с юга, идет другой такой же городок. Скоро они встретятся. Тогда будет торжественная смычка. Все это в пустыне, он пишет, верблюды... Правда интересно?
— Необыкновенно интересно, — сказал великий комбинатор, бегая под колоннами. — Знаете что, Зося, надо идти. Уже поздно. И холодно. И вообще идемте!

(Все! Осталось ровно 10 секунд до Ледяного душа и не более полуминуты до Утилизации. Зося резко перестает быть интересной и нужной.)

Он поднял Зосю со ступенек, вывел на площадь и здесь замялся.

— Вы разве меня не проводите домой? — тревожно спросила девушка.
— Что? — сказал Остап. — Ах, домой? Видите, я...
— Хорошо, — сухо молвила Зося, — до свиданья. И не приходите больше ко мне. Слышите?

Но великий комбинатор уже ничего не слышал. Только пробежав квартал, он остановился.

— Нежная и удивительная! — пробормотал он. Остап повернул назад, вслед за любимой. Минуты две он несся под черными деревьями. Потом снова остановился, снял капитанскую фуражку и затоптался на месте. — Нет, это не Рио-де-Жанейро! — сказал он, наконец.

Он сделал еще два колеблющихся шага, опять остановился, нахлобучил фуражку и, уже не рассуждая, помчался на постоялый двор. А в комнате старого ребусника у букета засохших роз плакала нежная и удивительная.

Сцена 7.

Ночью великий комбинатор вдруг проснулся и сел на кровати. Было тихо, и только из ресторана через замочную скважину пробирался меланхолический бостон.

— Как же я забыл! — сказал он сердито. Потом он засмеялся, зажег свет и быстро написал телеграмму:

«Черноморск. Зосе Синицкой. Связи ошибкой жизни готов лететь Черноморск крыльях любви, молнируйте ответ Москва Грандотель Бендер».

Он позвонил и потребовал, чтобы телеграмма была отправлена немедленно молнией. Зося не ответила. Не было ответа и на другие телеграммы, составленные в том же отчаянном и лирическом, роде.

(В погоне за богатством, а затем, вживаясь в образ миллионера, Остап совершенно забыл о Зосе. Когда она выполнила свою функцию, то была в секунду отброшена.
Но вот цель достигнута, мечты идиота сбылись, и Остапа охватывает давно забытая скука. Зося представляется ему как привлекательный вариант для "взбодриться". Он предпринимает пинги, обильно посыпая сахаром, самоуничижаясь и "раскаиваясь" - впрочем, видимо, вполне искренне. Пожалуй, здесь опять включается нарцисс).

Сцена 8

— А вы у нее были? — спросил прямолинейный Козлевич. - У Зоси Викторовны?

— Не пойду, — сказал Остап, — по причине гордой застенчивости. Во мне проснулись янычары. Я этой негодяйке послал из Москвы на триста пятьдесят рублей телеграмм и не получил ответа даже на полтинник. Это я-то, которого любили домашние хозяйки, домашние работницы, вдовы и даже одна женщина — зубной техник. Нет, Адам, я туда не пойду. До свидания!

(Из этого диалога мы узнаем, что Остап был чрезвычайно настойчив в своих пингах. Пожалуй, это можно назвать и сталкингом.

Но для Зоси Остап "умер" в тот вечер, когда он так неожиданно прервал свидание у Музея древностей. И дело здесь совсем не в том, что период пингов Остапа пришелся на ее свадьбу с Фемиди. Думаю, она не ответила бы ему в любом случае.)

Сцена 9

— Зося, — сказал он, — я приехал, и отмахнуться от этого факта невозможно.

Фраза эта была произнесена с ужасающей развязностью. Девушка отшатнулась, и великий комбинатор понял, что взял фальшивый тон.

Он переменил интонацию, он говорил быстро и много, жаловался на обстоятельства, сказал о том, что молодость прошла совсем не так, как воображалось в младенческие годы, что жизнь оказалась грубой и низкой, словно басовый ключ.

— Вы знаете, Зося, — сказал он, наконец, — на каждого человека, даже партийного, давит атмосферный столб весом в двести четырнадцать кило. Вы этого не замечали?

Зося не ответила.

Во всех окнах были видны пишущие машинки и портреты государственных деятелей. У входа с победной улыбкой стоял молодец-курьер, не чета Паниковскому. В открытые ворота с дощечкой «Базисный склад» въезжали трехтонные грузовики, нагруженные доверху кондиционными рогами и копытами. По всему было видно, что детище Остапа свернуло на правильный путь.

— Вот навалился класс-гегемон, — сказал Остап печально, — даже мою легкомысленную идею - и ту использовал для своих целей. А меня оттерли, Зося. Слышите, меня оттерли. Я несчастен.
— Печальный влюбленный, — произнесла Зося, впервые поворачиваясь к Остапу.
— Да, — ответил Остап, — я типичный Евгений Онегин, он же рыцарь, лишенный наследства советской властью.
— Ну, какой там рыцарь!
— Не сердитесь, Зося, Примите во внимание атмосферный столб. Мне кажется даже, что он давит на меня значительно сильнее, чем на других граждан. Это от любви к вам. И, кроме того, я не член профсоюза. От этого тоже.
— Кроме того, еще потому, что вы врете больше других граждан.
— Это не ложь. Это закон физики. А может быть, действительно никакого столба нет и это одна моя фантазия?

Зося остановилась и стала стягивать с руки перчатку серочулочного цвета.

— Мне тридцать три года, — поспешно сказал Остап, - возраст Иисуса Христа. А что я сделал до сих пор? Учения я не создал, учеников разбазарил, мертвого Паниковского не воскресил, и только вы...

— Ну, до свиданья, — сказала Зося, — мне в столовку.

— Я тоже буду обедать, — заявил великий комбинатор, взглянув на вывеску: «Учебно-показательный пищевой комбинат ФЗУ при Черноморской Государственной академии пространственных искусств», — съем какие-нибудь дежурно-показательные щи при этой академии. Может быть, полегчает.

(Прекрасное сахарное шоу. Разыгрываются карты полного раскаяния, самоуничижения, любви.)

Сцена 10.

...Он ушел, не попрощавшись, срезая углы столиков, двигаясь к выходу по прямой.

— Увели девушку! — пробормотал он на улице. — Прямо из стойла увели. Фемиди! Немезиди! Представитель коллектива Фемиди увел у единоличника-миллионера...

(Увидев, что Зося замужем и счастлива, Остап пытается подколоть ее мужа. Но Фемиди отвечает сдержанно и корректно.

Думаю, что Остап в эти минуты переживает что-то вроде нарциссическго стыда, осознав свою ничтожность рядом с этими любящими, твердыми и самодостаточными людьми, чья жизнь наполнена смыслом и радостью. Взорвавшись нарциссическим гневом, Остап даже не прощается с Зосей и Периклом. Какой смысл "кривляться", поддерживать маску социальной нормальности, если уже незачем?..)

Очень похоже на сцену бегства Гоги-Жоры с ужина, когда открывается, что она директор завода).

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив