Паровозное

prosvetj — 15.06.2012 Поезд "Москва - Гомель", вагон-ресторан. Поезд битком, россияне едут на длинные выходные к родне или отдыхать. Тех, кто отдыхать, вернее, тех, кто "с целью туризма", поскольку выходных всего-то четыре дня, видно сразу. Кроссовки, ридер или планшет, джинсы, ветровка, пришли не водки выпить, а действительно поужинать да спать завалиться. Но не тут-то было, в вагоне-ресторане аншлаг. Пахнет так же, как в вагонах-ресторанах начала девяностых: немного грязными тряпками, чуть - разлитым пивом, отчасти вчерашним перегаром от официантов - двух молодых мужчин с уже заметным лишним весом. И еще пахнет жиром, неизбывным в паровозных ресторанах горелым жиром с крохотной кухни. Слышится "Чем будете платить?".
- Рублями, - ответ россиянина.
- Белорусскими рублями, - ответ знающего человека.
- А доллары возьмете? - ответ россиянина, едущего через Гродно дальше, в Польшу.
- А карточки принимаете? - ответ человека, который давным-давно не ездил в поезде.


- Что будете заказывать? - спрашивает официант после мучительно долгой сортировки клиентов по столикам по принципу "мальчики отдельно, девочки отдельно".
- А что есть? - спрашивают за соседним столиком.
- Меню освободится - сразу же принесу, - кивает официант.
- Зачем тогда спрашивать? - удивляется пассажирка, сидящая за моим столиком напротив. - Все равно же свободного меню нет, что без него закажешь-то?
- Поллитра "Журавлей", - решает соседний столик.
- Вот это можно заказать и без меню, - подытоживает моя соседка справа, молоденькая девочка лет семнадцати. Такая классика: боевой раскрас - вечерний макияж с блестками, кеды, какая-то распашонка с яркими цветами и шорты.
- Футбол можно включить? И это, слышь, давай "Ахтамар", но только не в графине, а с неснятой крышкой бутылку на столик, понял? - синхронно кивают официанту три мужчины лет по сорок, пытающиеся принять вальяжные позы на неудобных диванах вагона-ресторана.
- Конечно, как можно! - шелестит официант, с отчетливой неприязнью и безотчетным уважением глядя на подкованных гостей. Как ему удается совместить взглядом обе этих составляющих - совершенно не представляю, виртуоз. - Только телевизор у нас тут не ловит, не получится.
- Тогда радио, да? - мучаются мужчины. Их мучения понятны: это ж как так-то - "Ахтамар" будет, а футбола не будет, черт дери?! Попали.
- Радио нет, - скукоживается плечами официант.
- У Вовки есть, - объясняют ему, как маленькому, мол, ты чо, дурак, вот же Вовка, у него есть радио, что тебе непонятно?

Семья. Мама-папа, два сына - по виду погодки, лет семи и лет шести. На стол немедленно ставится ноутбук, в ноуте - мультики, что-то там - тыщ-быдыщ-бэмц! - дети увлеченно смотрят, роняя рифленую картошку-фри вокруг тарелок.
- Есть нормально можете? - возмущается мама. Мама: джинсы, майка, шлепанцы, до тридцати, обручальное кольцо с бриллиантовой крошкой, золотые часы "Келвин Кляйн".
- Что будем заказывать? - интересуется папа. Папа: джинсы, футболка, извещающая мир о том, что папа любит "Гиннесс", несколько цепочек желтого золота на кустистой груди.
- Половинку? - спрашивает мама.
- Лады, - соглашается папа.
"Половинкой" оказывается 0,5 "Зеленой марки", я чувствую, что еще немного - и я начну разбираться в водке.

- Что вы будете заказывать?
О, это уже мне, не успевшей поужинать дома и провозившейся. Ура!
- Два бутерброда с форелью, чайничек чая черного, сок.
- Чай в пакетиках, - я официанту не особенно интересна, это ж разве заказ, это ж слезы.
- Ну, тогда чашку чая, - приходится выбирать из того, что есть.
- Свинину под сырной корочкой, - смелая девочка в распашонке с цветами. - И сто пятьдесят коньяка.
- И я свинину и пиво, - решает тетя напротив.
Мне стыдно. Ведь еще полчаса назад на вопрос тети "А что это там в тарелке пронесли?" я, скривившись от запаха, ответила "Даже думать об этом не хочу". Я ж не знала, что она не только захочет про это думать, но даже решит это есть. Молчание - золото. Сижу, думаю об этом и еще немножко о том, что надо было брать не чай, а только сок в баночке с крышечкой, не зря же вон те знающие дядьки за соседним столиком про коньяк особенно отметили, чтоб закрытый. Сижу, пугаюсь. Лет пятнадцать в поезде не ездила, боязно.
- Гоооол! - вопят за соседним столиком. - Гол, мужики, Зырянов!
Мужики стучат ногами и обнимаются. Мама и папа за соседним столиком, разогревшись "половинкой" - "Не, ну вот же люди, а? Наши играют, а эти сидят, жрут и хоть бы немного порадовались!". Сидят, жрут, немного радуются, выпивают, закусывают.

Девочка в распашонке, увидев, что я достаю сигарету и зажигалку, радостно говорит - "О! Вы курите! Пойдемте вместе!". Заходим в тамбур, я поворачиваюсь к девочке и обмираю, девочка месяце на восьмом, минимум.
- Ага, - говорит она, увидев, что я обалдела, - еду вот к мамке сдаваться. А чо, щаз возьму академический, там она поможет, там муж приедет - нормально.
- Да-да, - соглашаюсь я и думаю, что уж потерплю, не буду больше курить, пока едем, в тамбуре это делать ну совсем противно.
- Вы не смотрите, что я молодая, - приступает к обстоятельной беседе распашонка, - меня муж… Ну как муж, почти. Короче, он меня старше на десять лет.
- Да? - вяло интересуюсь я, надеясь, что сейчас приду, а мне как раз бутерброды принесли. Я их живенько разъясню и сбегу.
Распашонка рассказывает мне, что живет в Люберцах, учится, сама из Белостока, что "да какая там работа, да разве ж там деньги, да все совсем худо, да вот-вот вообще подохнем", я киваю, быстро докуриваю, ухожу.
Два мои бутерброда и остывший чай ждут меня, тетя напротив возмущается, что распашонка на таком сроке - и курит, я что-то мычу, мгновенно съедаю бутерброды и сваливаю, оставив соседку неудовлетворенной вербально. Распашонка стоит в тамбуре, уже общается с какими-то юношами, снова курит.
- Пока! - говорит она мне, как близко знакомой.
- Всего доброго, - говорит тяпка на моем лице и мчится в купе.

В купе пахнет носками гродненского дедушки, который едет "от родни с Астрахани" и который успел до моего отбытия в ресторан с пристрастием допросить меня на предмет "Почему это я из Гродно купил билеты в два раза дешевле, чем ваша Россия обратно их продает?!". Кажется, мне так и не удалось объяснить ему, что я понятия не имею - почему. По виду дедушки, он заподозрил меня в сговоре с РЖД. Еще в купе вошкается девятимесячный малыш, мама спит, а он по ней елозит.
"Отлично проедусь", - злобно думаю я и забираюсь на вторую полку.
- Вечер добрый, - приветливо улыбается мне папа дитяти.
- Спокойной ночи, - отвечаю я и поворачиваюсь на бок.

Окно в купе проносит мимо меня речку-лес-фонари-речку-лес-лес-лес, потом мимо меня начинают лететь звезды, потом я еще ловлю обрывок мысли "Осталось спать два часа, да все равно не усну, что считать-то", а потом проводница трясет меня за плечо и шепотом говорит "Могилев через полчаса".
Я спускаюсь, носки пахнут, малыш дрыхнет и сладко сопит, я выскальзываю из купе, смотрю на то, как медленно уползают сумерки, а вот и Могилев, вот и моя подруга на перроне.
- Спасибо, - говорю я проводнице.
- Идите с богом, - потягивается она и идет опускать ступеньки. - День будет хороший, повезло вам.

Она оказалась права. День был замечательным. А мне - повезло.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив