Памяти советского человека

anlazz — 25.01.2018 Я практически никогда не пишу посты, посвященные «юбилейным» датам, то есть, к формальным многолетиям того или иного исторического события или лица. И уж тем более, у меня и мысли никогда не было делать это по отношению к дню рождения Владимира Семеновича Высоцкого. Поскольку, если честно, подобных вещей обыкновенно и так хватает – а точнее, хватает с излишком. Еще лет десять назад было вообще «высоцкобесие» - когда по всем ТВ-каналам и интернет-сайтам 25 января шли сплошные разговоры об умершем барде. (Впрочем, может быть и сейчас идут – просто телевизор теперь мало кто смотрит.) Хотя передачи – это еще не самое страшное. Вот «концерт памяти Высоцкого», на котором его песни перепевали, простите, современные «звезды» - это действительно был Ад и Израиль.

Тем не менее, впервые позволю себе высказаться на данную тему. Поскольку, во-первых, сейчас все чаще появляются высказывания, в которых Владимира Семеновича оценивают, мягко сказать, не очень положительно. А, во-вторых, поскольку есть у Высоцкого одно качество, которое делает его действительно ценным – намного более ценным, нежели все его роли и песни сами по себе. А именно – то, что он являлся, ИМХО, практически эталонным советским человеком. Именно советским – то есть, «продуктом развития» Советского Союза со всеми его достоинствами и недостатками. Человеком совершенно неидеальным и вряд ли способным удовлетворить высоким требованиям коммунистического общества. Но, при всем этом отличающийся поразительной способностью к решению поставленных перед ним задач.

В данном случае – возможностью быть понятным и близким всем советским людям. (А что еще требуется от поэта и артиста?) Собственно, именно это качество и сделало из него «звезду» - при том, что никакой официальной раскрутки артиста не было. То есть, вся его огромная популярность Владимира Семеновича выступала исключительно следствием той системы, которая существовала в стране, и которая позволяла свести до минимума информационные потери при взаимодействии его с другими советскими людьми. Иначе говоря, все жители СССР были погружены в единое «культурное поле», являющееся универсальным интерфейсом для связи их друг с другом. Благодаря чему они могли передавить довольно сложную информацию, обмениваться сложными мыслями и чувствами. (В отличие от локальных и упрощенных «культурных полей» классовых государств, разделяющих своих граждан на разного рода «локальные общности».) Разумеется, если умели это делать.

Вот в этом-то «культурном поле» и вырос талант Высоцкого. Он – если так можно сказать – сумел «поймать волну» единой советской культуры. И не его вина в том, что данная «волна» порой выносила его «не туда». К примеру, это относится к пресловутой «блатной лирике», за которую Владимира Семеновича часто обвиняли – и обвиняют до сих пор. Дескать, пропагандировал «уголовщину», на основании романтического образа которой впоследствии и пришли к власти бандиты. Но справедливо ли это? Особенно если учесть, что пресловутая «блатная культура» во многом представляла собой «эмуляцию» уголовного мира, особую воспроизведения его образа, созданного в совершенно иной среде. (Авторы «блатных» песен вовсе не уголовники.) Причины данного явления довольно сложны, и связаны со фундаментальными процессами перехода от традиционного к модернистскому представлению о мире. («Блатной мир» - то есть, указанная «эмуляция» - воспринималась именно, как способ сохранить «квазитрадиционное» представления, как своеобразный способ спасения от необходимости менять образ мышления.)

Излечивалась эта проблема, кстати, довольно просто – включением в систему общественного производства. (Что неизбежно заставляло обращаться к «индустриальным практикам» - а значит, осваивать индустриальное и конструктивное мышление.) Именно благодаря этому пресловутая шпана 1920-1950 годов практически полностью «переформатировалась» в рабочий класс – количество реальных уголовников в советское время было не особенно велико. В общем, тут работал «универсальный метод», открытый великим советским педагогом Антоном Семеновичем Макаренко, который состоял в том, что приобщение к созидательной деятельности однозначно меняет психологию человека с деструктивной на конструктивную. Беда только в том, что не для всех это приобщение удавалось – в том смысле, что если рабочие и научно-техническая интеллигенция однозначно включалась в производство, то у интеллигенции гуманитарной (и особенно, творческой) с этим были проблемы.

Именно поэтому пресловутая «(псевдо)блатная культура» если где и сохранялась, то как раз среди «культурной элиты». Разумеется, в совершенно ином виде, нежели у пресловутой шпаны, но, все-таки, сохраняя свою деструктивную роль. А уж оттуда она уже «вторично» расползалась по всему обществу – потому, что именно деятели культуры, по определению, занимают привилегированное положение по отношению к указанному «культурному полю». Возникала своеобразная самоподдерживающаяся система, которая успешно просуществовала до самого конца страны – несмотря на все ограничения и запреты. После чего разрушилось то самое единое культурное пространство – и «псевдоблатная культура», как единое целое, исчезла, сменившись на множество «отдельных» деструктивных культур.

В любом случае можно понять, что обвинять Высоцкого в «пропаганде блатной культуры» нелепо. (Так же, как, например, нелепо обвинять в этом Розенбаума – вне отношения к данной персоне.) То же самое можно сказать и про иные примеры деструкции в песнях, фильмах или книгах. Дело в том, что первичен именно господствующий в «культурном поле» - и его можно или принимать и быть популярным. Или не принимать, и оказываться в изоляции. (О том, чем формируется указанный тренд надо говорить отдельно. Тут же можно сказать только то, что он тесно связан с устройством общества.) Высоцкий выбрал первый путь – он стал выразителем жизни советского общества. И тем самым позволил нам «заглянуть в душу» советскому человеку, понять, что двигало им и что было для него наиболее важным. Можно даже сказать, что поэт тут уподобился врачу, заразившего себя опасной болезнью – и умершего от нее. Для того, чтобы другие могли на подобной основе найти путь к излечению

Поэтому все деструктивные особенности творчества Высоцкого следует смело переносить на все тогдашнее общество, видеть в них не какой-то результат личных действий поэта, а признак беды, накрывающей страны. Более того, из этого же можно понять, что данная деструкция тогда еще не была полной, что она воспринималась , как некое нарушение нормы. Что советский человек 1970 годов – то есть, того времени, которое наиболее плотно олицетворяет Высоцкий – жил в условиях непрерывной борьбы с этим явлением. Что он страстно желал вырваться из охватывающей его Тьмы –но не мог этого сделать. Кстати, подобное состояние довольно близко моделируется положением человека, попавшего в алкогольную или наркотическую зависимость и понимающего ее разрушительность. Но не могущего найти выход из подобного положения – потому, что чем дальше, тем сильнее окружающий мир перестраивается именно под него. Собственно, с Владимиром Семеновичем случилось именно это – и привело к его смерти…

Однако, осознание необходимости перемен – как показала практика – это еще не все. Надо знать, что и как менять, надо учиться различать сложные процессы деструкции и конструкции, идущие в обществе.
Иначе говоря, видеть различие добра и зла. А вот этого-то у позднесоветского человека не было вообще. (Неудивительно, что он с такой радостью впоследствии бросился во всякого рода мистические и религиозные культы.) То есть, творчество Высоцкого прекрасно показывает, что основной причиной советского кризиса было не утрата неких «нравственных качеств» народа (и уж конечно, не пресловутое «предательство») - а почти полная утрата понимания текущей реальности. (Последнее же, как уже говорилось, неизбежно связано с более фундаментальными процессам – но об этом надо говорить отдельно.) Именно поэтому все попытки вырваться из кризиса неминуемо оказываются связаны с идеей «вернуться в прошлое»: к примеру, во времена Великой Отечественной войны и послевоенное временя. (Именно с данным периодом в основном связан «конструктив» песен и ролей Владимира Семеновича.) Это движение, впрочем, естественно – но одновременно, и бесполезно: время развернуть невозможно.

Впрочем, тут мы уже выходим за рамки поставленной темы. Поэтому, возвращаясь к творчеству Высоцкого, стоит отметить, что указанная особенность – «прямая передача» Zeitgeist’а познесоветского времени, практически безо всякой рефлексии представляющая «снимок культурного поля» эпохи – и делают это самое творчество столь значимым для нас. В историческом плане – поскольку именно это дает возможность увидеть процессы социальной динамики и, буквальным образом, почувствовать их на своей шкуре. Если честно, то подобное редко кому удается сделать. А значит, по мере того, как вопрос о понимании сущности социальных процессов становится основным, Высоцкий становится все более актуальным.

Ну, и разумеется, обвинять поэта в том, что указанный Zeitgeist оказывается несколько не таким, каким бы мы его хотели видеть так же смешно, как обвинять градусник в том, что он показывает слишком высокую температуру. Поскольку в данном случае надо лечиться, а не на градусник пенять.

И, разумеется, относится все вышесказанное не только к данному автору…

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив