Об альтернативе

ljwanderer — 10.03.2023 Продолжение цикла Читаем Кристен Годси

.

... крах восточноевропейского государственного социализма открыл эру западного капиталистического триумфа.

Идеи Великого общества о том, как регулировать нашу экономику и перераспределять богатство, чтобы максимизировать благосостояние всех граждан, включая женщин, потеряли популярность.

Возникновение того, что называлось Вашингтонским консенсусом (рожденным рейганомикой), означало маркетизацию [внедрение рыночных отношений], приватизацию и разрушение сетей социальной защиты во имя эффективности. На протяжении 1990-х и 2000-х годов граждане были свидетелями растущего дерегулирования финансового, транспортного и коммунального секторов и растущей коммодификации* повседневной жизни.

*коммодификация - процесс, в ходе которого всё большее число различных видов человеческой деятельности
обретает денежную стоимость и фактически становится товарами,
покупаемыми и продаваемыми на рынке

После глобального финансового кризиса 2008 года экономическая элита нацелилась на и без того скудные государственные бюджеты, еще больше урезав социальные программы, используя деньги налогоплательщиков, чтобы выручить банкиров, которые в первую очередь создали большую часть беспорядка.

Протест «Захвати Уолл-Стрит» привлек внимание к структурному неравенству, но политики... встретили нарастающий общественный гнев все тем же: альтернативы капитализму нет.

Это ложь.

Консервативные сторонники холодной войны ответят любой попытке более сложного рассмотрения истории государственного социализма двадцатого века криками о сталинских голодоморах и чистках.

В их воображении весь опыт государственного социализма состоял из людей, стоящих в очередях за хлебом и доносящих на своих соседей тайной полиции. В течение семидесяти лет в Советском Союзе и сорока пяти лет в Восточной Европе тоталитарные лидеры возили всех туда и обратно между трудовыми лагерями и тюрьмами — безбожный оруэлловский кошмар, когда люди носили серые унисекс костюмы Мао и щеголяли с бритыми головами.
Если дети рождались, то не потому, что люди решили создать семью, а потому, что партия массово "оплодотворяла" население, чтобы выполнить заранее установленные нормы производства людей.

Антикоммунисты отказываются признавать важные различия между самыми разными обществами, принявшими социализм, или приписывать им различные достижения в науке, образовании, здоровье, культуре и спорте.

В стереотипах, продвигаемых западными лидерами, государственный социализм был неэффективной экономической системой, обреченной на неизбежный крах, и ужасающей красной угрозой, требующей миллиардов долларов денег налогоплательщиков.

Странно, как могло существовать одновременно одно и другое.

Сегодня в Восточной Европе многочисленные научно-исследовательские институты, финансируемые Западом, расследуют преступления коммунизма.

В таких странах, как Венгрия, Болгария и Румыния (все союзники Германии во Второй мировой войне) потомки нацистских коллаборационистов стремятся представить себя «жертвами коммунизма».

Местные политики и экономическая элита, извлекшие выгоду из перехода к свободному рынку (особенно те, кому была возвращена ранее национализированная собственность их бабушек и дедушек после 1989 г.), вступают в сговор, чтобы создать один официальный тоталитарный нарратив о прошлом.

Например, после лекции, которую я прочитала в Вене в 2011 году, молодая болгарка из аудитории прислала мне электронное письмо, в котором поблагодарила меня за смелость в обсуждении некоторых положительных моментов Тодора Живкова, лидера Болгарии с 1954 по 1989 год.

«Никто [ в Болгарии] не может говорить о ностальгии и муках переходного периода, не представляя себя коммунистом, отрицающим преступления режима Живкова.Таким образом, важные вопросы, с которыми вы имеете дело, не присутствуют в дискурсе или средствах массовой информации».

В соседней Румынии литературовед Кости Рогозану подверг критике восточноевропейскую практику использования страшилок о государственном социалистическом прошлом для оправдания продолжающейся реализации неолиберальной экономической политики в настоящем:

«Хотите повышения зарплаты? Вы коммунист. Хочешь коммунальные услуги? Вы хотите обложить налогом богатых и облегчить бремя мелких производителей и наемных работников? Ты коммунист, и ты убил моих бабушку и дедушку. Вы хотите общественный транспорт вместо шоссе? Ты мегакоммунист и [глупый] хипстер».

Хотя важно не романтизировать государственное социалистическое прошлое, но уродливые реалии не должны заставлять нас полностью забыть об идеалах ранних социалистов, о различных попытках реформирования системы изнутри...

Сегодня у нас более двухсот лет экспериментов с различными формами социализма, но слово «социализм» по-прежнему имеет негативный оттенок. Вопли о сталинском ГУЛАГе и украинских голодоморах отвечают любому упоминанию о социалистических принципах. Оппоненты осуждают ее как экономическую систему, обреченную на провал и неизбежно ведущую к тоталитарному террору, игнорируя при этом успешные демократические социалистические страны Скандинавии.

[В мире воинствующего либерализма скандинавские страны с их государственным капитализмом, сохранившие социальные программы, и вправду, смотрятся почти социалистическими, а наличие множества партий, участвующих в борьбе за власть - вполне демократией. Правда, это не мешает им точно так же сегодня скатываться вправо, к корпоративному капитализму, но с точки зрения положения женщин, все верно, скандинавы, особенно их женщины, могут похвастаться социальной защищенностью, которую бывшие социалистические страны потеряли - ( здесь и далее свои комментарии, вставляемые по тексту, буду брать в скобки) ]

Европа была полем битвы во время холодной войны, и в странах Северной Европы когда-то существовали крупные внутренние коммунистические и социалистические партии, которые участвовали в парламентском процессе, продвигая политику, гарантирующую перераспределение и социальное обеспечение.

В 1990-е годы, когда Россия, Венгрия и Польша ликвидировали государственные активы и демонтировали свои системы социальной защиты, Дания, Швеция и Финляндия сохранили щедрые государственные расходы, финансируемые за счет государственной промышленности, и прогрессивного налогообложения, несмотря на глобальную моду на неолиберализм.

Демократические социалистические общества Северной Европы показывают, что можно найти гуманную альтернативу неолиберальному капитализму. И хотя они несовершенны... — они этнически однородны и все более враждебно относятся к иммигрантам, — они нашли способы сочетать политические свободы Запада с социальными гарантиями Востока. Северная Европа — это не только самое счастливое место для жизни в мире, но и оазис для женщин, обладающих большей экономической и политической властью, чем где-либо еще на планете.

В блестящей статье в «Cockblocked by Redistribution: A Pick-Up Artist in Denmark» Кэти Дж. М. Бейкер рассказала, как американский мастер пикапа Дарьюш Вализаде [о нем - подробнее далее в Дополнении] предупреждал своих поклонников, что Дания — настоящая пустыня для мужчин, охотящихся за доступными женщинами.

Щедрая сеть социальной защиты страны и политика гендерного выравнивания, по-видимому, делают методы соблазнения альфа-самцов типа Вализаде бесполезными, потому что датские женщины не нуждаются в мужчинах для достижения финансовой безопасности.

В менее эгалитарных странах женщины понимают, что сексуальные отношения обеспечивают путь к социальной мобильности — фантазия о Золушке. Но когда женщины зарабатывают собственные деньги и живут в обществах, где государство поддерживает их независимость, Прекрасный Принц теряет свою привлекательность.

Книга «: Как переспать с датчанкой в Дании]
.

Сохранено