О ревности после развода

    В жизни каждого мужчины есть женщины, которые приходят и уходят, часто не оставляя даже следа в памяти. А вот бывших жен из памяти, как ни крути, не сотрешь, особенно когда бывшая жена имеет статус «матери моего ребенка».
     Но ревновать к новым партнерам бывшей жены, к которой давно охладел, и сам выступил инициатором разрыва, это явно лишнее. А так поступить с любовником бывшей жены, как поступил Пётр Великий, – это уже из области патологии.

     Как известно, в первый раз Пётр I женился в 17 лет по настоянию матери на 20-летней Евдокии Лопухиной. В течение трёх первых лет, от этого брака родились царевичи Алексей (погибший впоследствии по приказу своего отца), Александр (умрет в младенчестве), и Павел (существование которого не подтверждено).

     Сподвижник и свояк Петра I Борис Куракин, так описывал царицу: «И была принцесса лицом изрядная, токмо ума посреднего и нравом не сходная к своему супругу, отчего всё счастие своё потеряла и весь род свой сгубила… Правда, сначала любовь между ими, царём Петром и супругою его, была изрядная, но продолжалася разве токмо год».

 Письмо царицы Евдокии Лопухиной Петру I: «Государю моему радости, царю Петру Алексеевичу. Здравствуй, свет мой, на множество лет! Просим милости, пожалуй, государь, буди к нам из Переславля не замешкав...».

     Молодой Пётр не сразу, но быстро охладел к жене, менял фавориток, но пока была жива его мать, не демонстрировал особой антипатии к жене, которая жила с сыном в царском кремлевском дворце.
     И лишь после смерти царицы Натальи Кирилловны в 1694 году, он перестал поддерживать переписку с женой. А в 1698 году, находясь в путешествии по Европе, царь письменно поручил приближенным убедить Евдокию постричься в монахини (по обычаю, принятому на Руси вместо развода).
     Евдокия отказалась постригаться, и через 3 недели по возвращении царя из-за границы, её повезли под конвоем в Суздальско-Покровский монастырь (традиционное место для разведенных цариц). В Манифесте 1718 года, изданном позднее в связи с «делом царевича Алексея», Пётр I так сформулировал основания для развода «…за некоторые её противности и подозрения».

     Два с половиной месяца специальный посланник Петра уговаривал царицу принять постриг, пока та, скрепя сердце, не согласилась и была пострижена под именем Елены.
     Спустя полгода после пострига, ссыльной 29-летней царице надоела монастырская жизнь, она надела мирские одежды и стала вести светский образ жизни (благо родственники и сочувствующие помогали деньгами).

     Так прошло 11 лет, пока в 1709 году в Суздале по делам службы не оказался 37-летний майор Степан Глебов, который заодно навестил и свою старинную знакомую 40-летнюю Евдокию Лопухину. Ну, и как позже на допросе показал сам Глебов: «И сошёлся я с нею в любовь через старицу Каптелину и жил с нею блудно».
     Сложно понять бесстрашие майора, который на глазах монастырских служек, нисколько не таясь, проходил в спальню пусть к бывшей, но жене ужасного и великого Петра I. Которая к тому же, по меркам того времени, считалась почти старухой. Но продолжалось это недолго – Глебов вскоре уехал из Суздаля, когда о непристойном поведении царицы-монашки уже говорил весь город.
     Влюбленная царица долго не оставляла женатого Глебова, и слала ему одно любовное письмо за другим, в которых умоляла добиться назначения в Суздаль. Её муж (хоть и бывший), как и положено всем мужьям, узнал обо всём этом последним – в 1718 году, во время следствия по делу царевича Алексея. И пришел в ярость!
     Бывшая царица, и к тому времени уже подполковник в отставке Степан Глебов были арестованы, и свезены в Москву. При обыске у Глебова было найдено девять любовных писем царицы.

     Отпираться было бессмысленно, и арестованные сознались в блуде. Евдокия написала признательную записку: «Февраля в 21 день, я, бывшая царица, старица Елена… с Степаном Глебовым на очной ставке сказала, что с ним блудно жила в то время как он был у рекрутского набору, и в том я виновата; писала своею рукою я, Елена».
     Пётр необычайно болезненно воспринял это известие, во всяком случае, на допросах о государственной измене и заговоре Глебов, подвергся пыткам не в пример болеё мучительным, чем проходившие по делу царевича Алексея реальные заговорщики. Из следственного дела известно, что Глебова пытали четыре раза:
     - сначала раздели донага и поставили босыми ногами на острые деревянные шипы, положив на плечи тяжелое бревно;
     - затем подвесили на «виске» и нанесли 34 удара кнутом (притом что болеё 15 ударов кнутом за одну пытку обычно не наносили);
     - потом к рукам и ногам стали прикладывать раскаленные клещи, а к открытым ранам угли.
     Однако ни в каких государственных преступлениях, кроме блуда с Евдокией, Глебов не сознавался. И тогда пытаемого привязали к доске, утыканной гвоздями. Пролежав на ней без движения трое суток, Глебов наконец сознался во всех выдвинутых против него обвинениях.

.
     И 296 лет назад, 15 марта 1718 года, на московской Красной площади Степану Глебову по приказу Петра была «учинена казнь лютая» – качестве орудия казни был выбран кол, который вводился в задний проход казненного, и под тяжестью тела все глубже проникал в него.
     К колу прибивалась горизонтальная рейка, чтобы раздетый донага казнимый, под силой тяжести своего тела не насадился полностью раньше времени. А искусство палача заключалось в том, чтобы острие кола ввести в тело без повреждения жизненно важных органов, вызывающих обильное кровотечение и приближающих быструю смерть.
     В тот день в Москве стоял невиданный для начала весны тридцатиградусный мороз, и чтобы казнимый не умер от холода, Пётр приказал надеть на него тёплый тулуп и шапку. Экзекуция продолжалась 14 часов, и закончилась только на рассвете 16 марта в половине восьмого утра. По некоторым свидетельствам, Евдокию заставили присутствовать при казни, не позволяя ей отворачиваться и ли закрывать глаза.

     Но даже после этого Пётр I не смог успокоиться, что его бывшая жена сделала его, пусть и задним числом, но рогоносцем, и об этом узнала вся его империя. И через три с половиной года после казни, он повелел Святейшему Синоду предать покойного Степана Глебова анафеме.
     В изданном преосвященным Варлаамом, епископом Суздальским и Юрьевским, архиерейском указе 22 ноября 1721 года Степан Глебов был назван «лютейшим благочестия преступником и презирателем», и предан анафеме вечной. Эта анафема, кстати, не снята Русской Православной Церковью до сих пор.
     Ну а вам что-нибудь известно о ревности после развода?