Ну очень освобождённый труд

maiorova — 31.01.2018 Одно время была в моде юмореска в исполнении Геннадия Хазанова: про Геракла. По-моему, так и называлась. Сюжет был такой: в захолустном городке в саду стояла мраморная статуя обнажённого Геракла. Вышестоящие органы потребовали оприличить героя фиговым листком. Сыну Зевесову налепили фиговый лист, после чего выяснилось, что это исторический памятник, в него запрещается по закону вносить какие-либо коррективы. Фиговый лист отломали. Вместе с тем, что он прикрывал, как ни прискорбно. Потом реставрировали, потом оскопляли получившийся бушприт... Старушки негодовали, требовали показать им Геракла-мученика., особенно запомнилось. Но чем закончилось, я забыла: то ли статую забили по пояс досками, то ли вкопали в землю по грудь.

В девяностые годы похожей историей отметился М. Веллер в "Легендах Невского проспекта". Там, правда, роль поборника приличий выполнял директор школы на Петроградке, а ополчился он не против Геракла, а против Фидиева Лаокоона. Вернее, против копии работы Паоло Трубецкого. Лаокоона и двух его сыновей благополучно кастрировали, затем во избежание международного скандала опять оснастили. Однако с оснасткой вышел некоторый перебор -- многострадальную скульптуру горожане приняли за памятник Распутину и его сыновьям. Уж не знаю, чем девяносто седьмая и в особенности директор насолили писателю, но документально вакханалия (точнее, лаокооналия) не подтверждается.

А вот с освобождённым трудом было дело.Это случилось в двадцатом году, когда на Каменном острове открывали дома отдыха для рабочих. Вспоминает художница Валентина Михайловна Ходасевич:

Первая большая площадь после въездной аллеи с моста на остров названа Площадь народных собраний. В центре – постамент и леса. Скульптор Блох лепит из гипса десятиметровую фигуру «Пролетарий» и говорит, что решил «переплюнуть» размерами «Давида» Микеланджело. Работает Блох с помощниками без отдыха. Ночью разжигают костры. Последние дни и ночи перед открытием я тоже проводила на острове. Скульптура «Пролетарий» доставила Блоху и мне много неприятностей. Внезапно наезжала ведающая всеми мероприятиями на острове революционная тройка из Петросовета. Блох и я отвечали за содеянное перед ними, а они – перед Петросоветом. Все, и мы и они, нервничали страшно – будет ли все готово?

Было часов семь утра, я пошла немного отдохнуть в наш дом отдыха артистов (он тут же, на площади) и заснула. Вскоре пришлось вскочить от окликов мужа – приехала тройка. Выхожу. Вижу расстроенные лица товарищей, бурно объясняющихся с Блохом, который настаивает, что «Пролетарий» хорош, и справедливо говорит, что если бы он и согласился приделать фиговый листок, то это невозможно – леса разобраны, да и гипс кончился. В перепалке забыли о моем присутствии, переругались и называли все своими именами.

Первое, что встречало миновавших мост, соединяющий город с Каменным островом, – массивная деревянная арка с рострами, прапраправнучка римских триумфальных арок (архитектор И. А. Фомин). Отсюда начиналась аллея, ведущая вдоль Невки к Площади народных собраний. Ветер с моря весело треплет морские флаги, а вдоль аллеи – клумбы, засаженные яркими цветами. Откуда только взяли эти цветы?! Аллея подметена и посыпана песком. Это начало было ошеломляющим контрастом с разрухой, завладевшей городом. Изнуренным гражданам Петрограда трудно было такое переварить. Отряды идущих растянулись по всей аллее, первые ряды уже вступали на площадь и, окончательно ошеломленные, останавливались перед скульптурой непристойно белого, гипсового, мускулистого «Пролетария» и медленно обходили его вокруг. Начались такие высказывания, что хоть я и помню их, но неловко это написать, хотя многое было даже остроумно.

Приехавшие члены Петросовета, районных советов депутатов и наши руководители из тройки помрачнели и говорили между собой: «Надо срочно сделать выводы, так оставлять нельзя. Что же вы смотрели, товарищи?» (Но ведь пока были леса, многого не было видно.) [...] Блоха обязали за ночь, чего бы это ни стоило, надеть на «Пролетария» фартук (дадут сколько угодно рабочих, чтобы сделать лестницы-леса). Фартук сделали из листов фанеры с угловатыми складками, а кое-что пришлось отбить. Наутро у Блоха был сердечный припадок.

Между прочим, Михаил Блох в 1920 году и умер, что наводит на самые печальные размышления. А вот "Пролетарий", или, по второму названию, "Освобождённый труд". Наутро. В фартучке.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив