НА БЕРЕГУ ОЧЕНЬ БЫСТРОЙ РЕКИ

putnik1 — 30.11.2014

Аu revoir с последствиями

Предельно кратко описав в предыдущей главе борьбу Льва и Лилии за контроль над Северной Америкой, завершившуюся поражением Парижа, я преднамеренно не касался событий, происходивших на «несуществующем» фронте военных действий, к западу от формального фронтира. А там, в зоне Великих Озер и долины реки Огайо, все было никак не проще, чем на фронтах, официально признанных...




Будем бить!

Узнав об этом от шпионов, сообщивших также, что влиятельные вожди  готовы призвать к войне, м-р Джонсон сделал все, чтобы предотвратить события. После подавления небольшого мятежа чероки, он, посоветовав Амхерсту усилить гарнизоны фортов, но особо не зверствовать, в 1761-м пригласил в Детройт бывших союзников Лилии, красиво их принял, пообещал добиться отмены идиотской инициативы с «премиями», - и слово сдержал: Лондон аннулировал генеральскую затею, - а также приказал понизить цены на самые необходимые племенам товары, после чего обстановка слегка разрядилась, но именно что слегка. Жизнь при англичанах оказалась тяжелой, к тому же, унизительной, а поскольку теоретически Лев и Лилия все еще воевали, ситуацию индейские «Братья Лилии» рассматривали, как сугубо временную и поправимую, тем паче, что летом 1762 года случилась жестокая засуха, а вслед за ней эпидемия оспы и голодная зима. Поскольку же при французах такого не случалось, сашемы пришли к логичному выводу, что несчастье принесли англичане, не выгнав которых народы Края Озер просто вымрут «женской смертью». И плюс ко всему, в долине Огайо появился пророк, именовавший себя Неолин, - Просветленный, - призывавший племена объединяться и бороться с И-Та-Т-Ла (злыми духами) за возвращение И-На-Н-Ла (добрых духов), которые, увидев, что по ним скучают, обязательно вернутся и помогут. Более конкретно суть учения неизвестна, но по мнению современников, проповедовал Неолин причудливую смесь родимых культов с католичеством, и был при этом очень харизматичен, кт тому же еще и родом делавар, а делавары считались «праотцами» народов Края Озер, наделенными даром творить чудеса. Правда, сам Просветленный стать вождем бунта не мог, - военного авторитета у него не было от слова совсем, - но у него было немало последователей, а среди них тот самый Понтиак, сашем детройтских оттава, имевший репутацию непобедимого. А к тому же еще и глава «Союза Метаи», тайного общества, объединявшего самых уважаемых шаманов побережья Великих Озер. Он уважал Лилию, имел побратимов среди французов, ненавидел Льва, а главное, зная о судьбе краснокожих в английских колониях, очень не хотел такой судьбы для своего племени.

Короче говоря, лидер был во всех отношениях идеальный, из таких, чье мнение принимают к сведению, и за дело взялся круто. Еще за год до выступления он объездил сотни поселков, обсуждая ситуацию с уважаемыми людими, а в зиму с 1762 на 1763послал гонцов с «вампумами войны» ко всем племенам долины Огайо, Великих Озер и даже еще дальше, на еще мало что знавший о белых Запад, разъясняя, что И-Та-Т-Ла совсем перестали видеть берега и «мычащий станет подобен корове». Гонцов слушали, призыв обсуждали, и никто не ответил отказом, но англичане, хотя совсем уж в безвестности не остались, - масштаб и динамика заговора исключали полную тайну, - к сообщениям отнеслись без должного внимания. Амхерст разве что усилил гарнизон Детройта, но и только, - а между тем, из 8000 его солдат около половины стояло гарнизонами в Канаде, примерно 2000 - на крайнем севере британских владений и где-то 3000 квартировало в колониях. Таким образом, в Краю Озер несло службу никак не более полутысячи «красных мундиров», а к Детройту уже к середине весны 1763 года стеклось более 3000 воинов. Так что 27 мая состоялся окончательный совет сашемов, принявший решение откопать топор войны, а 1 мая, навестив форт с «дружеским визитом», Понтиак дал сигнал к выступлению. «Самое важное для нас, братья, - заявил он, - это искоренить на нашей земле людей, стремящихся уничтожить нас, этих псов, этих злых духов, одетых в красные шкуры. Вы также как и я видите, что мы больше не можем удовлетворять наши потребности в самом необходимом, как это было при наших братьях, французах. Поэтому, братья мои, мы должны поклясться уничтожить наших врагов сейчас же, без промедлений. Ничто не может остановить нас. Их мало, и мы справимся с ними, а кто умрет, умрет мужской смертью». И…



Даешь!

И словно лавина накрыла огромный край, сметая всё. Всего за несколько дней, - в основном, из-за беспечности гарнизонов, - пали 9 из дюжины фортов, устояли только Детройт, который взял на себя сам Понтиак (попытка захвата с ходу не удалась), Ниагара и Питт, но они были осаждены и блокированы. Война перекинулась даже в Пенсильванию, где отряды индейцев успели вырезать 600 человек прежде чем Уильям Джонсон успел привести на выручку собственных наемников-ирокезов, оттеснивших повстанцев за фронтир. А тем временем, летучие отряды рыскали по краю, обходя стороной фермы французов и не нанося им никакого вреда, англичан же без всякой жалости убивая. Причем, мужчин поголовно, а вот судьбы женщин и детей складывались по-разному, в зависимости от того, в чьи руки они попадали. Ибо на призыв Понтиака явились не только местные воины, привыкшие к белым людям, но и люди из дальних мест, которых сами народы Края Озер считали дикарями, в том числе, и не чуравшиеся каннибализма. Да ведь и сам Неолин указал, что И-Та-Т-Ла пощаде не подлежат. Вот, - случалось, чего уж там, - и «рубили англичан в куски и лакали их кровь, как дикие звери», хотя сам Понтиак такие методики не одобрял и даже, если оказывался рядом, старался пресекать.

Впрочем, великому сашему было не до гуманизма: взять Детройт, учитывая его стратегическую важность, было необходимо, и он предпринимал для этого все возможные меры, отказываясь от переговоров и требуя безоговорочной сдачи. Однако тщетно. Его слово в Краю Озер, в принципе, считалось твердым, но… Но гарнизон уже знал о судьбе подкрепления, шедшего на выручку из форта Ниагара, попавшего в засаду и полностью уничтоженного. «Каково каждый день слышать, что дикари с синими лицами убивают, свежуют и жарят наших товарищей? – писал в дневнике один из офицеров. - Каково видеть изуродованные трупы, плывущие вниз по реке? А м-р Паули, который чудом спасся из их лап, рассказывал, что видел у одного из них кисет из кожи капитана Робертсона. Если вождь думает, что сможет обуздать синелицых демонов, то он глупец». Короче говоря, - поскольку Понтиак не мог гарантировать безопасность, - гарнизоны устоявших фортов готовы были стоять насмерть, лишь бы умереть не у столба пыток.



Жаркое лето 63 года

И вновь, как прежде, не стану перечислять, - все равно, не перечислить, - а тем паче излагать в деталях десятки стычек, и боев, и серьезных сражений типа битвы у Кровавого Моста, где была даже не разбита, но растерта в порошок большая колонна отборных войск, шедших на помощь Детройту из Канады. Все это есть в толстых справочниках и умных книгах, разыскать которые, - слава Великой Сети, - под силу любому. А о степени взаимного ожесточения лучше любого батального мемуара говорит знаменитая история с «бактериологическим оружием», которую американские историки, стесняясь, стараются если и не отрицать (невозможно!), то хотя бы слегка «минимизировать»: дескать, ничего такого не было, разве что разговорчики на тему. Что неправда, и документы говорят об этом более чем определенно. 29 июня, адресуясь полковнику Генри Буке, готовящемуся идти у форту Питт, где к тому времени появилась оспа, генерал Амхерст писал: «Если возможно забросить болезнь к мятежникам, это необходимо сделать, их следует ослабить любой ценой». Ответ пришел через две недели: «Я попробую заразить этих ублюдков, подбросив им одеяла, и постараюсь не заразиться сам», на что командующий с солдатской прямотой реагирует: «Прекрасная мысль! Отличный метод, как и все, что поможет искоренить эту отвратительную расу».

Впрочем, пока шла переписка, командир гарнизона, капитан Эквер, сам, по собственной инициативе, вызвал на переговоры представителей осаждающих, ни о чем не договорившись, но «подарив им, к их великой радости, два красивых пледа и кружевной носовой платок, смоченные гноем оспенных язв». План оправдал себя, вскоре в Краю Озер вспыхнула эпидемия на грани пандемии, выкосившая поселки десятка племен, - в том числе, не пожелавших участвовать в войне, - и утихшая только к исходу осени. Но оспа оспой, а оружие тоже делало свое дело: белые, понемногу стягивая войска отовсюду, откуда только было можно, применяли уже не тактику «удара пятерней», но медленную, зато куда более эффективную методику «кулака». И в августе 1763 года 460 «красных мундиров» во главе с помянутым выше полковником Буке, пробившись через цепь индейских засад и заслонов, деблокировал форт Питт, вынудили красных пусть и не сдаться, но отступить, - что было далеко не победой, но воодушевляющим успехом.



Война за мир

Тем временем, в ставке Понтиака дела тоже шли не особо хорошо. Правда, вопрос с недостатком припасов удалось решить, реквизируя излишки у местных фермеров-французов, причем, что интересно, взамен отобранного выдавались «расписки» на бересте: сашем брал на себя обязательство после войны возместить убытки и, что еще интереснее, слово сдержал. Тем не менее, взять форт так и не получалось, а гонец, посланный за поддержкой к французам, в форт Де-Шартрез, привез лишь немного пороха, слова благодарности и сообщение, что в Париже подписан мир, так что гарнизон скоро уходит, поддержать не может, а советует договариваться с англичанами. Это было сильным ударом, ситуацию следовало осмыслить, а потому 31 октября, встретившись с майором Глендуином, комендантом Детройта, Понтиак заключил с ним перемирие «до первой травы», снял осаду и увел воинов зимовать в родные угодья оттава.

Кампания как-то сама собой выдохлась, мелкие стычки и набеги продолжались, но ничего большего ни индейцы, ни англичане не предпринимали. Все хотели передышки, а у белых к тому же были все основания полагать, что время работает на них: в Лондоне, изучив ситуацию, сместили Амхерства, прислав ему на смену генерала Томаса Гейджа, вполне разделявшего взгляды м-ра Джонсона. Торговлю с индейцами всем, что им было нужно, восстановили в полном объеме, цены снизили, и более того, в поселениях зачитали Королевскую Прокламацию: отныне колонистам «категорически и навсегда» запрещалось пересекать Аппалачи и занимать земли племен, готовых жить в мире с Британией. Иными словами, мятежные племена добились всего, чего хотели, а поскольку сами И-На-Н-Ла подтвердили, что вынуждены уйти, сражаться стало как бы и не за что, в связи с чем, некоторые сашемы уже осенью 1763 года предложили Вождю Длинных Ножей выкурить трубку мира, от чего генерал Гейдж, разумеется, не отказался.

Зима проплыла относительно тихо, а весной следующего года процесс шел уже по другим правилам: налеты продолжались, кровь лилась, иногда индейцы и побеждали, но «доброго» м-ра Джонсона, уговаривавшего сашемов гасить никому не нужную волну, теперь убедительно подкрепляли штыки «злых» полковников Буке и Брэдстрита, так что, в конце июля- начале августа представители 22 племен, собравшись на мирную конференцию, объявили о выходе из войны, 23 августа к ним присоединились еще 13 сашемов, 7 сентября «оговорочную капитуляцию» подписали остальные народы Края Озер, кроме нескольких, особо преданных Понтиаку, а в ноябре, после жестокой карательной экспедиции, в Кошоктоне признали себя подданными Сашема Длинных Ножей и самые упорные из могущественных племен долины Огайо, - делавары и шауни.

Война завершилась. Правда, оставался еще Понтиак с  оттава и парой  сотен самых непримиримых, но поддержки ему уже не оказывал никто. Зато англичане изо всех сил, через дружественных сашемов и побратима Луи Сен-Анжа, предлагали встретиться и поговорить, давая все гарантии безопасности, причем даже не замышляя никакого коварства: Понтиак, признавший реалии, был им гораздо важнее мертвого Понтиака. Так что, летом 1765 года бывший верховный сашем Края Озер встретился с представителем Гейджа, выслушал, обещал подумать, в октябре, прибыв в Детройт, заявил о готовности «закопать топор войны», если белые не нарушат условия Прокламации. А спустя еще некоторое время, в июле 1766 года, - аж в Нью-Йорке, где ему устроили пышный прием, - после долгих переговоров с м-ром Джонсоном, дал, наконец, клятву никогда больше не воевать с англичанами. Теперь, наконец, сложили оружие и оттава, а немногие «непримиримые» ушли за Миссисипи, отныне ставшую границей Земель Короля.




Просите солдату последний грех

Провал восстания  очень подорвал престиж Понтиака. По обычаю, вождей, проигравших войну, жестоко высмеивали, а терпеть это ему  гордость не позволяла, так что, в конце концов, сашем покинул родные места и поселился в глуши, пережидая "год намешек". Но, тем не менее, англичане тревожились. Поводы были. Лютое недовольство колонистов запретом на заселение Огайо уже в 1768-м вынудило англичан смягчить категорический запрет, вернее, разрешить ирокезам продавать земли своих вассалов, - и в край пошла волна белых поселенцев, что было воспринято племенами, как нарушение «вечного согласия». Помимо этого, тяжело стало жить и оттава: британцы держали слово и не устраивали репрессий, но мстили особо циничным образом, полностью отказавшись от их услуг в посреднической торговле с оджибве, что повергло недавно еще богатое племя в полную нищету, и по Краю Озер пошли сокрушенные разговоры.

Зря мы так  с Понтиаком, шушукались сашемы, сами же заключили мир раньше, а он еще долго воевал, и ежели он опять возьмется за дело, глядишь, Длинных Ножей опять выйдет припугнуть. В улус Понтиака зачастили ходоки с дарами, вождь, ничего конкретно не отвечая, принимал извинения и проявлял гостеприимство, англичане беспокоились все больше, и в конце концов, в апреле 1769 года, когда, гостя у своего друга Сен-Анжа, теперь служащего испанцам, сашем зашел в паб некоего Вильямсона, молодой воин из племени иллини по имени Пина, судя по всему, долго следивший за Понтиаком, подстерег его на улице и убил ударом топора в затылок, после чего скрылся. Но ненадолго. Очень скоро всем иллини, и ему тоже, пришлось ответить по полной. Гибель сашема закрыла все счета, все бывшие «братья Лилии» обрушились на племя-убийцу, в итоге фактически уничтожив его, а земли и угодья разделив между собой.

Месть была очень жестока, но у мстителей были основания. Стало известно, что накануне Вильямсон подарил Пине бочонок виски  и три ножа, однако  владелец паба исчез, а без него доказать вину   англичан было невозможно. Хотя все понимали, что без них не обошлось. И то сказать, в Краю Озер вновь было тревожно. Власти требовали у ирокезов «добровольно» продавать земли , ирокезы, не умеющие говорить англичанам «нет», проявляли щедрость за счет «младших» в Договорной цепи, отказывая им в помощи с рекомендацией «смириться или погибнуть», и это доставало. Так что, как раз в 1769-м сашемы Края Озер  начали консультации на предмет снова повоевать, попросив Понтиака, к тому времени вернувшего былую популярность, возглавить. В общем, мало кто сомневался, что явление Пины связано с этим сюжетом, а жуткая месть всем иллини вызвана именно ликвидацией очень нужного племенам вождя. Впрочем, незаменимых не существует. «Смиряться», как советовали ирокезы, ни шауни, ни иные племена не собирались: как только в их  угодьях появились белые  из-за Аппалач, топор войны, зарытый в Кошоктоне,  вырыли, омыв кровью волка. И никто, разумеется, не знал, - да и откуда было знать? – что назревающая война станет одной из самых долгих в истории человечества, затянувшись аж на пятьдесят лет…

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив