Можно ли сейчас говорить о конце искусства?

anlazz — 26.08.2021 В прошлом посте  было сказано, что основная проблема советских писателей заключалась в том, что существовать они могли исключительно в некоем «виртуальном пространстве». Созданном советским государством, и должным эмулировать «дореволюционное состояние» литературы. То есть, состояние, при котором писатели жили очень хорошо и в материальном, и в «моральном» плане. Т.е., получали высокие – относительно иных доходов –гонорары и при этом считались «властителями дум», могущими относительно свободно выражать свои мысли. (По сравнению с представителями иных профессий.)

Тут, разумеется, не надо говорить о том, с чем это было связано – а равно и о том, к чему это привело в конечном итоге. Поскольку обо всем этом было сказано в прошлом посте. (Тут единственно на что стоит указать – так это на то, что из данной попытки не вышло ничего хорошего.) А лучше стоит обратить внимание на то, что – в определенной мере – указанное положение касается не только литературы, затрагивая и все остальные виды искусства. В том смысле, что при внимательном рассмотрении нетрудно увидеть, что реальным основанием для самого существования «художественного творчества» изначально выступал тот высокий уровень социального неравенства, что был в «классическом» классовом обществе.

О данном моменте, кстати, в данном блоге так же неоднократно писалось. Равно как писалось и о том, что именно наличие возможности «содержать» художников, скульпторов, писателей, поэтов, музыкантов и т.п. представителей «творческих профессий» являлось одним из положительных моментов классового общества. Точнее сказать, это относилось, вообще, ко всем профессиям умственного труда, включая мыслителей и летописцев. В том смысле, что вплоть до 16-17 веков «материальной» пользы от деятелей подобного рода не было: выращивали хлеб, строили дома, спускали на воду корабли, ковали мечи – ну и т.д., и т.п. – люди исключительно на основании «прошлых традиций» и собственного опыта. «Представители умственного труда» же - в том числе и «люди искусства» - просто тешили самолюбие владык, которые могли позволить «кинуть» им немного отнятого у производителей прибавочного продукта.

То есть, на «коротких дистанциях» «умники» были не нужны. Однако на «дистанциях» длинных и сверхдлинных они оказывались очень ценными. И потому, что позволяли менять общественное сознания в ответ на внешние вызовы. (Общество доклассовое к подобной деятельности неспособно.) И потому, что – в конечном итоге – через бесчисленное количество лет и поколений, через множество угасших и возникших «цивилизация» сумели довести это самое общественное сознание до одного из самых важнейших порогов в истории человечества. А именно: до появления массового образования и науки.

Причем, стоит понимать, что до этого момента разделение на «ученых» и «поэтов» было достаточно условным: любой умеющий хоть как-то работать с абстрактными знаниями человек занимался и тем, и другим. Поэтому свой вклад в создание указанной «сверхтехнологии» искусство внесло так же, как и «натурфилософия». В том смысле, что оно так же позволяло разрабатывать методы моделирования реальности – точнее, «предметоды», но и это было лучше, нежели совсем ничего. (Кстати, забавно прозвучит: но, например, в плане разработки новых конструкций в течение веков были действенными именно «эстетические критерии». В том смысле, что все эти «золотые сечения» и прочие пропорции в реальности были «протосопроматом», позволяя работать в условиях, когда нормальный сопромат отсутствует.)

Впрочем, об этом будет сказано несколько позднее. Нам же в данном случае стоит вернуться в начало, и указать еще раз, что искусство зародилось и развивалось исключительно в условиях «классового мире», характеризующегося высоким уровнем имущественного и социального неравенства. А значит: все выработанные не за века даже – за тысячелетия – нормы и правила, тактики и стратегии в данной области, все «художественные приемы», по существу своему, являются приемами, характерными именно для подобного общества. И да, разумеется, речь идет исключительно о системных, статистических особенноях: отдельный творец мог быть гол и бос, мог жить в проглодь и стремиться творить для простого народа. Но вся система, именуемая искусством, могла существовать только при условии наличии рабов и владык, прекрасных дворцов и храмов – и жалких хижин. (Которые только и можно было строить большинству при условии изъятия прибавочного продукта.)

Отсюда проистекает и главная проблема искусства, которая неоднократно уже отмечалась: в современном мире – в котором после Революции 1917 года уровень неравенства начал резко снижаться – пресловутым «творцам» стало существовать гораздо менее комфортно, нежели в прошлом. В котором художник или поэт жил не «с мира необходимости», с мира общественного производства – а с «мира избытка», связанного с изъятием прибавочного продукта. (И  частично перенимал «господскую свободу», связанную с этим моментом.) Современность же заставила «творцов» вступать в «обычные» производственные отношения, со всеми вытекающими отсюда проблемами. Например, с проблемой работы на «удовлетворение спроса» - а не на реализацию своих внутренних порывов.

Иначе говоря, человек искусства в послереволюционном мире оказался под диктатом «внешних инстанций» - на Западе издателей, «галеристов», продюсеров и т.д. Которые оказались гораздо более «жесткики», нежели прошлые цари, аристократы и миллионеры-меценаты, не особо «лезшие» во внутреннюю «кухню» творчества.  В СССР, понятное дело, вместо них были государственные органы, требующие писать (рисовать, играть) «правильно». Разница была только в том, что на Западе эти требования выглядели «естественными», поскольку указанный процесс ничем не ограничивался, и уже к 1960-1970 годам мысль о том, что «надо делать только то, что продается» стала общепринятой среди «творцов». В СССР же – как было сказано в прошлом посте – попытались эмулировать «прошлую свободу» через включение в разнообразные «творческие Союзы». В результате чего «люди искусства» сохраняли представления прошлого – в том числе и о том, какая должна быть на самом деле «степень свободы».

Проще сказать: на Западе человек, идущий в сферу искусств, изначально настраивался на то, что он будет «работать на публику». А в СССР, напротив, вся эта масса писателей, поэтов, художников, музыкантов и т.д., была уверена в то, что они обязаны творить, опираясь только на внутренние потребности.  Итог данного положения – как уже было сказано – оказывался печальным. В том смысле, что работники сферы искусств в конечном итоге оказались просто не нужны обществу – и советскому. (В котором от них требовалась только пропаганда – к коей наши «творцы» были неспособны. ) И постсоветскому – которое быстро привело искусство к «мировой» (западной) норме. С диктатом заказчика.

Выжили в этом мире только те, кто быстро «просек», что надо думать не о «высшем», а о коммерческом успехе. И писать, рисовать, играть  только то, что предпочитает публика – причем, самая непритязательная. То есть – исключительно пресловутая «попса» во всех смыслах слова, в которую неизбежно эволюционирует искусство в указанном положении. Поэтому можно честно сказать, что  искусство – в прежнем значении – в современном мире закончилось. Причем, закончилось навсегда. Конечно, если современный социум будет деградировать до дореволюционного уровня неравенства (со всеми вытекающими), то условия для «возвращения творцов» вновь появятся. Но, разумеется, назвать подобное течение истории «конструктивным» не получится.  (Тем более, что повторять в очередной раз то, что было в прошлом, просто неинтересно.)
А вот при дальнейшем развитии революционных тенденций, при увеличении социального равенства условия существования «классических творцов» действительно исчезают.

Но ведь остаются творцы «неклассические». В смысле – оперирующие методами, соответствующими новой эпохе, как бы странно и необычно все это не выглядело. Однако об этом, понятное дело, надо писать уже отдельно…

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив