Мои пять копеек в страхи перед ГМО

dunduk_culinar — 16.10.2019
Знаменитая фраза (то ли Гиппократа, то ли Фейербаха): «Вы есть то, что вы едите» вполне может получить новую смысловую нагрузку, когда через много-много лет природа таки поставит жирную точку в непрекращающихся спорах вокруг генно-модифицированных организмов, ставших частью нашего пищевого рациона. Ещё бы, ведь человек покусился на святая святых – мало изученное и доселе считающееся лишь божьим промыслом. Он уже три десятка лет в промышленных масштабах к геному одних организмов подсаживает гены других, добиваясь изменения или улучшения свойств конечного продукта.


У части человечества, считающего, что в природу вмешиваться не стоит, такие вмешательства вызывают не только опасения, но и решительный протест. Изменяя генетику того, что мы едим, мы и собственный генотип можем «подпортить». Кто ответит за то, если вдруг через поколение или два появятся генно-модифицированные люди?

Да уж, генно-модифицированный, то есть получивший к своему генотипу чужеродный ген человек – это зрелище, очевидно, будет не для слабонервных. Поскольку (пока еще!) генные инженеры и молекулярные биологи подвергают генетическим изменениям только некоторые виды растений – кукурузу, сою, рис, картофель, свёклу и кое-что по мелочи – и до животных в промышленных масштабах не добрались, надо полагать, что прически человека будущего будет венчать морозоустойчивая свекольная ботва, а конечности походить на кукурузные початки с зернами повышенной жирности.

Каким-то образом проявит себя устойчивая к гербицидам генно-модифицированная соя или «золотой рис» с «подсаженным» винамином А – или мы чудесным образом начнем производить эти витамины, сыпля таблетками, или сплошь станем соевыми, как иная колбаса или мясные консервы.

Правда, тут же возникает вопрос: а почему мы до сих пор как были, так и остаёмся людьми? Ведь гены, пусть даже и не измененные, содержатся в любой живой клетке, из которых состоит любой животный или растительный организм, большая часть которых нами потребляется. Но за тысячелетия, сколько существует человечество, не выявлено ни единого случая, показавшего, что генокод растения или животного внедрился в геном человека и выстроил его по своему образу и подобию хотя бы частично, хотя бы мелким штришком.

Осмотрите себя повнимательней и даже ощупайте – последствия говяжьего бифштекса в худшем случае обозначатся лишь жировой складкой на боку, но никак не коровьим рогом во лбу или начинающим расти хвостом. Не найдете вы на себе ни единого признака, указывающего на вашу общность  с любимыми фруктами или овощами.

Даже если спуститься к уровню клетки, состоящей, как известно, из белков, жиров и углеводов, то и там невозможно обнаружить следов вчерашней котлеты по-киевски с картофелем фри. Почему? Всё очень просто. Наш организм, принимая извне белки бройлерного цыпленка или углеводы пусть даже генно-модифицированного картофеля в процессе метаболизма расщепляет их на простейшие составные части – аминокислоты, если это белок, и глициды (сахар), если это углевод. И только потом строит из аминокислот и глицидов свой собственный белок и углеводы – конструкцию, из которой состоит каждая наша клетка и организм в целом.

Что же касается гена – он «сидит» еще глубже. В ядре той же клетки, на определенном участке ДНК, ответственном за последовательность сборки белка в клетке. Как его собирать – на это указывает ген в соответствии с закодированной в нём информацией. Возможно ли стороннее проникновение в этот код, способное вольно или невольно его изменить? Теоретически, наверное, да, коль скоро существует генная инженерия и технологии «вшивания» в ДНК чужеродного гена, хотя эти технологии главным образом связаны с модификацией растений. На практике же какой-либо эксперимент с человеком в этом направлении не только сложно представить, поскольку в этом нет ни утилитарного, ни научного смысла, но и любая генетическая модификация требует несколько поколений организма одного вида – тогда только может быть видимый результат. Перекодировка же «случайным образом», через пищу, когда сторонний ген встраивается в генотип, опровергается нашей тысячелетней историей, хоть и знавшей человеческие мутации, но не изменившей лицо человечества ни на йоту.

Почему? Да потому, что по большому счету все эти тысячелетия человечество питается генетически измененной пищей – во всяком случае, с тех пор, когда оно начало одомашнивать растения и животных, заниматься селекцией и скрещиванием.

Подавляющее большинство окультуренных человеком живых организмов в дикой природе (за исключением одичавших культур) не встречается – настолько в процессе «приручения» изменились их биологические свойства. Хотел того человек или нет, но занимаясь искусственным отбором растений, он целенаправленно менял генотипы, подбирал и соединял организмы, доводя их до совершенства с точки зрения их свойств, урожайности, устойчивости к капризам климата или к вредителям.Искусственной селекции или растянутой во времени генетической модификации нужных и полезных для человека культур, таким образом, не меньше 10 тысяч лет.

Сравнение генетических родственников дикорастущих и окультуренных видов иногда поражает воображение – словно бы во времена оные человек уже знал, что именно нужно подкрутить в генотипе растения, чтобы оно развивалось по вполне определенному сценарию. Скажем, родственнице современной кукурузы травке теозинте с початком величиной с мизинец подправили гены и травка перестала куститься и стала расти ввысь, да и початок с мизинцем не сравнишь.

Доисторическому подсолнуху, который тоже кустился, а цветок был не крупнее ромашки, выправили размеры  цветка и стебля заодно, чтобы он мог удерживать внушительную подсолнечную массу.

Предка современных томатов, который был не крупнее вишни, подвергли вполне рукотворным мутациям, «наградив» его геном, ответственным за рост клеток. Ну и так далее и тому подобное из того, что есть на наших столах, так сказать, в натуральном виде.. И делалось это не 30 лет назад, когда стали появляться генно-модифицированные продукты, а еще до нашей эры, благо остатки окультуренных растений найдены именно в этих слоях и угодили в руки палеоботаников и генетиков, определивших, что «виной всему» генетическая перекодировка.

К чему я об этом?  Прежде всего к тому, чтобы понять истинные причины страха перед трансгенными продуктами, основательно подогретого непрекращающейся битвой противников и сторонников «вмешательства в природу». Ведь пример этого нашего вмешательства на протяжении нескольких тысяч лет опровергает главный аргумент противников трансгенной продукции – неизвестность отдаленных последствий для человека и окружающей среды.

Однако исторический опыт почему-то теряется где-то в тумане, точнее – в дыму, который, как известно, без огня не бывает, особенно если в огонь подливать время от времени масло.

Одним из первых на заре промышленного производства трансгенных растений масла в огонь подлил британский ученый Арпад Пуштай, который в 1998 году провел опыты с генномодифицированным картофелем, устойчивым к вредителям (к нему был подсажен ген подснежника). Пуштай начал кормить этим картофелем крыс и обнаружил болезненные изменения в организме грызунов.

Поднялся невообразимый шум, в ходе которого выяснилось, что результаты эксперимента были сфальсифицированы. Чуть более поздние признания Пуштая в некорректном проведении опытов и фальсификации результатов уже не имели такого резонанса, как первые заявления. Научные споры вообще перетекли в другую плоскость – плоскость корпоративных разборок с возникновением, как это водится, фантомов «трансгенной мафии», что до сих пор дезориентирует общество в этих вопросах. Потому что да, «трансгенная мафия», а точнее пара-тройка биотехнологических корпораций, монополизировавших эту сферу, существует. И их вполне определенных интересов тоже никто не отрицает. Но это не имеет никакого отношения к выяснению истины: опасны или нет трансгенные продукты.

Отголоски «трансгенного шума» через несколько лет после Пуштая обнаружились и на наших просторах. Всё бы ничего, если бы этот шум не стал развиваться по аналогичному сценарию. Эксперименты доктора биологических наук Ирины Ермаковой, выкармливающей крыс трансгенной соей, были подвергнуты серьезным сомнениям – опять же из-за некорректных методик, позволяющих говорить не об истине, а о фальсификации. И вновь причиной гонений стали якобы лоббисты трансгенной пищи, прикрывших, плюс ко всему, финансирование экспериментов. Опять политика, опять выяснение отношений, далеких от существа вопроса, и практически полный ноль в аргументации «против», хотя общество, надо думать, эти аргументы выслушало бы. Ибо самый печальный итог «политизации»  и демонизации проблемы в том, что нынче она в общественном сознании донельзя запутана.

Так, что «всё смешалось в доме Облонских», и трансгенные продукты больше отождествляются не с биотехнологиями, а скорее с химической промышленностью, поставляющей на наш стол умученные ядохимикатами и стимуляторами роста фрукты и овощи, мясо и птицу, не говоря уже о «пищевых» добавках, подсластителях, подкислителях, имитаторах вкуса, эмульгаторах и консервантах – основе  большинства готовых продуктов.

Один только средней паршивости майонез (а он весь такой, за исключением домашнего изготовления) содержит химические вещества, которые при определенных условиях «мутируют» в мину замедленного действия, провоцируя онкологические и иные, не совместимые с жизнью, заболевания. Коварство же  подмены понятий заключается в том, что уплетая за обе щёки колбасу, «свободную от генно-модифицированных организмов», большинство из нас полагает, что колбаса свободна и от химикатов. А как иначе? Ведь трансгены и химикаты по этой логике – ни что иное, как одно и то же.

Сама идея генетической трансформации некоторых культур растениеводства (следует, наверное, еще раз напомнить, что промышленного производства трансгенного мяса, рыбы или птицы не существует), конечно, в первую очередь проистекала из экономических интересов. Высокая урожайность таких культур требует меньших посевных площадей, а их устойчивость к вредителям и гербицидам, уничтожающим сорняки, соответственно, снижает затраты на химическую обработку.

Поскольку новые сорта растений патентуются и приобретают конкретных «авторов», эти культуры сами по себе становятся товаром, распространение которого  - опять же прибыток.

Не всякий экономический интерес, конечно, способен решать глобальные задачи, но тот интерес, который развивает и финансирует науку, причём фундаментальную, все же к этим задачам находится ближе всего. Человечество уже столкнулось с печальной константой: почти миллиард населения планеты нынче голодает. Прогнозы ближайшего будущего в этом плане не предвещают улучшений. Более того, лет через двадцать нас на земле станет вдвое больше, а проблема продовольствия только обострится. Да и только ли продовольствия, если для решения этих вопросов человечество под поля будет расчищать леса, развивать производство удобрений и ядов и придумывать что-то ещё, расширяя свой ареал обитания и сужая ареал обитания других живых существ?

Тут есть о чём подумать, тем более что вмешательство в природу посредством генетической трансформации растений – это первый пока, робкий и небесспорный шаг к тому, чтобы природу отстоять и приспособиться к ней для нашего же выживания. Это вовсе не отрицает сомнений. Главное, чтобы они путали меньше и не вызывали воинственных настроений. Ведь в чем - в чем, а в борьбе с генетикой и генетиками мы как-то раз в своей истории уже преуспели.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив