Мира Яковенко. Агнесса. Исповедь жены сталинского чекиста. Ч1

uborshizzza — 18.11.2020 Теги: Миронов
При чтении «Дома правительства» Слезкина, мне показались интересными отрывки из воспоминаний Агнессы Мироновой. Я нашла их целиком.

Агнесса родилась в 1903 году в Майкопе.

Она была второй женой Сергея Миронова, чем и известна. Они стали жить вместе с 1931 года, но до этого 6 лет тайно встречались.
Немного о ее муже:
Сергей Миронов (наст. имя — Мирон (Меер) Иосифович Король) родился в Киеве в семье мелкого торговца. Окончил Киевское коммерческое училище (1913), затем учился в Киевском коммерческом институте. Одновременно давал частные уроки. Принимал участие в Первой мировой войне.
• 1915—1918 гг. — служба в русской армии, прапорщик (1916), поручик (февраль 1917)
• 1918—1920 гг. — служба в РККА.
• 1920—1921 гг. — уполномоченный, начальник активного отделения Особого отдела 1-й Конной армии (с 1921 — Северо-Кавказского военного округа).
• 1921 г. — начальник иностранного отдела полпредства ВЧК по Юго-Востоку России.
• 1921—1922 гг. — заместитель председателя Черноморской губернской ЧК, заместитель начальника Особого отдела Чёрного и Азовского морей.
• 1922 г. — начальник Горского областного отдела ГПУ.
• 1922—1925 гг. — начальник Восточного отдела полпредства ГПУ (с 1923 — ОГПУ) по Северо-Кавказскому краю.
• с мая 1925 г. — член РКП(б).
• 1925 г. — начальник Чечено-Грозненского областного отдела ОГПУ.
• 1925—1928 гг. — начальник Владикавказского окружного отдела ОГПУ.
• 1928—1931 гг. — начальник Кубанского окружного отдела ОГПУ.
• 1931—1933 гг. — заместитель полномочного представителя ОГПУ по Казахстану, и одновременно в 1931—1932 гг. — начальник Секретно-оперативного управления полпредства ОГПУ по Казахстану.
• 28 сентября 1933—10 июля 1934 гг. — начальник Днепропетровского областного отдела ОГПУ.
• 15 июля 1934—28 ноября 1936 гг. — начальник Управления НКВД Днепропетровской области.
• 28 декабря 1936—15 августа 1937 гг. — начальник Управления НКВД по Западно-Сибирскому краю. С 14.03.1937 г. — комиссар государственной безопасности 3-го ранга. Этот период отмечен вхождением в состав особой тройки, созданной по приказу НКВД СССР от 30.07.1937 № 00447, и активным участием в сталинских репрессиях.
• 19 августа 1937—3 мая 1938 гг. — Полномочный представитель СССР в Монголии.
• 1938—1939 гг. — заведующий II Восточным отделом НКИД СССР.
Депутат Верховного Совета РСФСР 1-го созыва.
Был арестован в январе 1939 года. 16 января 1940 года был расстрелян. Миронов обвинялся в том, что осуществлял массовые необоснованные аресты и фальсифицировал следственные материалы в Западно-Сибирском крае, а в Монголии добился необоснованных арестов военнослужащих и работников госаппарата. При этом, по версии следствия, Миронов был участником антисоветской заговорщицкой организации в органах НКВД и шпионом японской разведки. Его обвинили по статьям: 58/1 "б" (измена Родине); 58/7 (подрыв государственной промышленности в контрреволюционных целях); 58/11 (контрреволюционные преступления). До сих пор не реабилитирован, как и Берия, Ягода и Ежов. 11 июля 2013 Военная коллегия Верховного суда Российской Федерации вынесла определение об изменении приговора Миронову-Королю с контрреволюционных статей на статью о воинских преступлениях. В определениях Верховного суда пересказаны важные фрагменты совершенно секретных уголовных дел: признания Миронова в том, что он за восемь месяцев работы в НКВД по Западно-Сибирскому краю репрессировал около 15 тысяч советских граждан, позднее под видом борьбы с японским заговором необоснованно репрессировал 10 тысяч граждан Монголии, в том числе членов монгольского правительства, сфальсифицировал дела на группу командиров Сибирского военного округа, а также руководящих работников края. Сообщается и о том, как было придумано множество контрреволюционных организаций, которых никогда не существовало.

Агнесса Миронова свои воспоминания не записывала. Это реконструкция из ее рассказов Мире Яковенко.
В нескольких постах я дам конспект книги Яковенко.

«Семья дедушки Ивана и бабушки Анисьи (Они) жила в Барнауле. Дедушка был простой человек, русский. Бабушка была якутка, неграмотная. Детей было много, дедушка ходил на заработки, уходил рано, приходил поздно.
Напротив жили богатые поляки. Вероятно, они были высланы после восстания в Польше в 1863 или даже в 1830 году. В Сибири они разбогатели, имели несколько доходных домов — сдавали квартиры жильцам».
Этот поляк завещал свое имущество дедушке Агнессе с условием, чтобы он ухаживал за его старой женой. Дедушка очень старался, но старушка умерла. Кто-то написал донос, что он ее отравил, и дедушку отправили на каторгу.
«Пока дедушка не был осужден, а только нависла над ним угроза, умные люди научили бабушку, и она брала из дома поляков серебро — посуду, подсвечники, безделушки, — там все было из серебра. С этим бабушка ездила в Томск и другие места и продавала. Вырученные деньги помогали сводить концы с концами.
У мамы было четыре класса образования. Она ушла из пошивочной мастерской. Старшая сестра к тому времени уже работала кассиршей в одном магазине и на такую же работу смогла устроить и маму.
Так прошло восемь лет. И вдруг приходит телеграмма: «Молитесь Богу оправдан».
В общем, пересмотрели приговор.
«Дедушка вернулся, и к нему на дом пришли городской голова и другие почтенные люди города. Пришедшие принесли дедушке ларец с золотыми и ассигнациями и сказали, что все годы дедушкиного отсутствия дома сдавали жильцам и вот от них доход — он принадлежит дедушке».

Замечательно сказочная история. Там еще было про попа, который дал показания против дедушки, а потом сошел с ума. Но именно на таких семейных преданиях росла Агнесса: внезапная удача, потом внезапное несчастье – это судьба. Но человек не должен отчаиваться, а, во-первых, нужно спасти то, что можно, во-вторых, нужно ждать, пока судьба еще раз не повернется.

«Отец мой — Иван Павлович Аргиропуло — был грек по национальности, турецкий подданный. Царское правительство разрешило части турецких греков, спасавшихся от расправы турок, приехать в Россию. И родители отца привезли его, еще совсем маленьким, в Анапу. Как и почему уже юношей он попал в Барнаул, я не знаю».

Будущий отец Агнессы работал приказчиком в магазине. Ее мать в него влюбилась, вышла замуж. «Дедушка дал несколько тысяч приданого за мамой, и папа увез ее в Майкоп». Приданое грек быстро промотал во всяких авантюрах и поступил работать управляющим к очень богатому греку – управлял гостиницей и кинотеатром.

Началась революция, потом гражданская война: «В начале гражданской войны мы снимали квартиру у генерала в отставке в его особняке. Генерал был на пенсии, с утра до вечера занимался своим садом. Сад был прекрасный, аккуратный, в английском стиле, все подрезано, подчищено, зеленые лужайки. Генерал знал названия всех деревьев, рассказывал нам о них. Старик был добрый, приветливый.
Пришли красные. Генерала убили, «надели», как на вертел, на садовую решетку. Некоторое время он висел так».

«Весь мир, в котором мы жили, встал вверх дном. Папе это очень не нравилось. А тут его родственники начали хлопотать об отъезде в Грецию. Еще до того отношения с мамой у отца разладились. Я часто слышала, как мама, вспылив, кидала ему упрек, что его родственники профукали ее приданое. Это была правда, но отец был очень предан этим своим родственникам, а они, в свою очередь, настраивали его против мамы. В конце концов он ушел от нас, стал жить врозь с семьей. Но нас — Лену, меня и Павла — он очень любил. Мы уже были не дети. Лена была замужем, я собиралась замуж, но никому еще об этом не говорила».
Отец уехал в Грецию, но на берег их не пустили, а отправили в карантин на остров, там он заразился чем-то и умер, как и его братья.

У Агнессы была сестра Лена и брат, которых она упоминает в своих рассказах.

Три года Гражданской войны Майкоп был под белыми. Первой любовью Агнессы стал белый офицер. Потом он ушел с отступающими войсками. По словам Агнессы этот офицер потом служил во французском иностранном легионе в Африке.

Далее Агнесса познакомилась с бойцом Красной Армии Зарницким. Они встречались, потом переписывались. Зарницкий в Ростове получил должность начальника штаба погранвойск Северного Кавказа, вызвал туда Агнессу. Ей было почти 20 лет. Приданое она справила из вещей, подаренных ей одним жильцом, Абрамом Ильичем.
Они, по ее настоянию, повенчались. Отец Зарницкого был священником.

«Помню, как нам с Иваном Александровичем осточертел балык. Это была огромная рыба. Кто-то из подчиненных подарил ему копченый балык. Мы подвесили его в кладовке, где хранили уголь. Он оказался выше моего роста. Я отрезала от него каждый день нам с Иваном Александровичем и другим, а балыку все конца не было. С него стекал жир, и пол под ним был жирный.
Балык этот, хоть и надоел, был нам очень кстати. Я ничего не умела делать, была бесхозяйственна, не помню, как мы и питались. Потом приехала к нам жить мама, ну тогда дело пошло».
«Зарницкий жил в большом реквизированном особняке. Это был дом ЧК. Зарницкий занимал там только две комнаты, хотя он был начальство. Во всех других комнатах жили его подчиненные с семьями. Особняк этот был, как большая коммунальная квартира».

Из-за того, что Зарницкого был попович, его сняли с должности. Он пошел работать в милицию писарем, А потом окончил курсы бухгалтеров. Из дома ЧК им пришлось съехать и снимать квартиру самим. Зарницкий одно время работал заместителем директора на обувной фабрики, его чуть не посадили за «вредительство», но суд его оправдал.

Сергея Миронова Агнесса увидела, когда он читал лекцию про революцию в школе политграмотности для жен военнослужащих. Миронов ей показался красивым.
«Посмотрела я на наших дам, а они глаз с него не сводят. Я тотчас поняла, что они все в него влюбились, даже старались записывать. Ну тут уж меня задело! Неужели я ударю лицом в грязь, неужели окажусь хуже, например, Нюськи с ее песцом на плечах (и это в такую жаркую весну! Ну как же люди не понимают, что надо одеваться по сезону!)?». Агнесса стала у Миронова первой ученицей.
«Я уже знала, что Мироша воевал на польском фронте у Буденного, а став чекистом, получил орден ВЧК от Феликса Эдмундовича. Забегая вперед, скажу, что к годовщинам Красной Армии или ВЧК он получал и дружеские письма от Семена Михайловича и именные подарки, например золотые часы или маузер».

«Бабушка Мироши Хая была известна своей добротой и энергией. Она всем, чем могла, помогала нуждающимся, и все ее знали и чтили. Ее называли «шатым-малых», что значит «ангел-хранитель». Она содержала на Крещатике молочную, которая славилась свежестью и превосходным вкусом продуктов. Мирошу и сестру его Феню она сумела устроить в одну из лучших гимназий Киева, но Мироша, хотя и очень способный, учился неохотно. Отчаянный сорванец с детства, превратившись в юношу, красивый и сильный (он запросто гнул монеты), Мироша стал героем молодежи.
С грустью рассказывал он мне о своей первой любви. Девушки поклонялись ему, и он обратил внимание на Марусю, но потом изменил ей, а она не перенесла его измены и отравилась. Мироша этого не мог забыть, и, когда пели песню «Маруся отравилась», у него, даже много лет спустя, на глаза навертывались слезы…
Еврею трудно было поступить в высшее учебное заведение. Надо было иметь золотую медаль и «попасть в процент». Но и это благодаря бабушке Хае удалось преодолеть, и к началу первой мировой войны Мироша стал студентом Коммерческого института. В 1915 году Мирошу призвали в армию. Он горел патриотическим чувством и желанием воевать за «веру, царя и отечество». Я думаю, что и — отличиться на войне. Это ему удалось. Он был призван простым солдатом, но вскоре сумел выделиться. Когда в 1916 году высочайше было разрешено евреям — но только лучшим из лучших! — присваивать офицерские звания, он сразу получил звание прапорщика, а к 1917 году был уже поручиком.
Но вот произошла революция, он снял форму и какое-то время не знал, что предпринять, но с его характером не мог долго оставаться в стороне и в 1918 году вступил в Красную Армию. В Первой конной Буденного Мироша сразу отличился, был выбран красным командиром, а в 1925 году вступил в партию.
Революция ему, еврею, открыла все дороги. Это оказалась его революция».

«Я часто не работала, детей не хотела, и их у нас с Иваном Александровичем не было. Хозяйством занималась мама. Моя единственная забота была одеваться. С виду моя жизнь казалась спокойной и счастливой, и никто не догадывался, что я живу одним — ожиданием. Сережа приезжал в Ростов, когда только мог, и стоило мне узнать, что он здесь, я уже становилась сама не своя, дома все теряло смысл, и только одна мечта охватывала меня — скорее вырваться к нему…я понимала: до каких пор играть двойную игру? И у Мироши тоже была жена — Густа».

«Миронов был очень предан советской власти. Иногда полушутя он называл меня «белогвардейкой». И вот однажды, желая испытать силу его любви ко мне, я спросила:
— А если бы я действительно оказалась белогвардейкой, шпионкой? Если бы тебе приказали меня расстрелять, ты бы меня расстрелял?
Я ждала услышать, что он все на свете отдал бы за меня, всем бы пренебрег, все бы бросил. Но он вдруг ответил твердо, не колеблясь, сразу, словно весь обледенел:
— Расстрелял бы.
Я не поверила своим ушам.
— Меня?! Меня расстрелял бы? Расстрелял бы… меня?!
Он повторил так же безапелляционно:
— Расстрелял бы.
Я расплакалась.
Тогда он спохватился, обнял меня, стал шептать:
— Расстрелял бы, а потом застрелился бы сам… — И стал меня целовать».

«Такие отношения длились у нас шесть лет. Мироша называл это время «подпольный стаж».
Но вот он стал все настойчивей говорить мне:
— Ага, так дальше продолжаться не может. Ты не можешь без меня, я не могу без тебя. До каких пор нам так жить — воровать? Надо что-то решать.
Но я отшучивалась.
И вдруг Сережа получил назначение в Алма-Ату. Я провожала его на вокзале, зашла в вагон. Мы сели на лавку. Сережа сказал:
— А что, если я увезу тебя в Москву? — У него была в Москве остановка.
Я рассмеялась.
— Почему ты смеешься? Я серьезно. Поедешь в Москву, посмотришь. Ты ведь никогда не была в Москве. Ну, конечно, на время, потом вернешься…
Я была в легком платье, в жакетке, в руках только маленькая сумочка.
— Как же я могу? Без ничего?
Мне казалось это неопровержимым доводом, но он тут же его отверг:
— Не беспокойся, мы все-все купим, все у тебя будет!
А тут проводник по вагону:
— Кто тут провожающий? Поезд отправляется через две минуты.
Ударил колокол на перроне.
— Я не пущу тебя, Ага, — сказал Миронов и, смеясь, железом сжал мне руки.
— Ой, — засмеялась я, — больно!
Колокол ударил два раза, вагон дернулся, здание вокзала поплыло за окнами…
Я, конечно, одумалась вскоре. Представила себе, как они вечером дома сядут за преферанс — мама, Иван Александрович, Лена, кто-нибудь еще, а меня нет. «Где Ага?» — никто не знает. Станут играть, а меня все нет и нет. Потом спохватятся — ночь, а я не вернулась. Иван Александрович весь Ростов на ноги поднимет. И я решила: на первой же станции сойду и еду обратно. Но подъехали к ближайшей станции, и я подумала: если я сейчас сойду, я ведь Сережу очень долго не увижу, а если поеду, мы еще побудем вместе в Москве. И я не сошла.
На следующей станции все повторилось. Сережа сказал: «Если ты волнуешься, как там твои, пошли телеграмму». Но когда мы приехали на очередную станцию, он побоялся меня отпустить, заплатил проводнику, дал ему мой текст, чтобы тот отправил».

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• По теме
• Архив