"Мёртвая материя"

swamp_lynx — 25.03.2021 "И тут у нас, и в так называемых «развитых странах» понятие «толерантность» ещё совсем недавно служило чисто описательным термином, характеризующим повседневную социальную дистанцию между «чужаками» и «местными»; низкий уровень толерантности (оценка которого – сложная, но сугубо техническая проблема, интересная и понятная лишь узкому кругу специалистов), попросту говоря, указывал на отсутствие сколько-нибудь интенсивной и разнообразной повседневной интеракции между представителями разных социальных категорий (например, «мигрантами» и «коренным населением», «молодежью» и «взрослыми» или «олигархами» и «простым народом»). Я не вполне понимаю, как так получилось, что сегодня это понятие превратилось в наименование социального и даже нравственного идеала (которого я отнюдь не разделяю, более того – считаю очередной тоталитарной утопией), однако нетрудно заметить, что превращение «толерантности» в устойчивый и массовый стереотип повседневного действия – реально очень серьёзная и для нашего общества (тем более, в условиях глобального экономического кризиса) неподъёмная проблема." Андрей Игнатьев.

"Коротко говоря, отторжение «чужого» является законом природы, незнание или игнорирование которого отчасти даже извинительно, однако от ответственности не освобождает, поскольку сопряжено с достаточно существенной переделкой того, что обычно называют «природа человека», а соответственно - со значительными расходами, наличием специального «аппарата» и, главное, практиками насилия, реально осуществимыми лишь в условиях полицейского государства. В самом деле, граница между «своим» и «чужим», а соответственно – разнообразные и весьма эффективные механизмы, обеспечивающие её поддержание, являются, пожалуй, наиболее существенным признаком, отличающим живые организмы от так называемой «мёртвой материи», это куда более эффективный критерий повседневной социальной идентификации (включая распознание «живого» и «мертвого»), нежели пресловутый «тест Тьюринга», человек, даже весьма образованный и воспитанный, в этом плане мало чем отличается от какого-нибудь вируса или ещё более примитивных форм жизни.

Такую границу и действие соответствующих механизмов нетрудно заметить, потыкав соломинкой в гусеницу или червяка, однако те же самые факторы ограничивают возможности переливания крови или пересадки органов от человека к человеку, являются важнейшим источником проблем, связанных с жизнью в «коммуналке» или «общаге», наконец, эти же самые факторы («природа человека», попросту говоря) естественным и неизбежным образом порождают неприязнь к «фрикам», «приезжим», «иностранцам», «инакомыслящим» и прочего сорта «чужакам»; надеяться на то, что эта неприязнь вовсе не будет возникать или очень быстро утихнет сама собой, по меньшей мере наивно, ставить подобного рода аффекты или обусловленные ими действия в вину можно только в перспективе массовой «охоты на ведьм», тогда как перспектива внедрения идеала «толерантности» в повседневную жизнь – затея куда как дорогостоящая, т.е. требующая времени, денег, «мозгов» и рабочих рук (ресурсов, в нашем отечестве всегда дефицитных), а главное - приобретающая смысл только в достаточно специфическом политическом контексте.

Вот почему, будучи давним и убежденным сторонником демократии, экономического либерализма, права человека на частную жизнь и прочих «свобод», я категорически и от всей души поддерживаю стремление патриарха Кирилла провести демаркацию той специфической предметной области, в границах которой обсуждаемое нами понятие может эффективно использоваться без посягательств на чувства и повседневные здравый смысл обывателя: ведь сказано же классиком советской песни «не плюй против ветра…». Для начала вполне сойдет и даже будет полезно ограничить применение указанного понятия областью межконфессиональных отношений, в которой Его Святейшество по очевидным и вполне уважительным причинам чувствует себя наиболее комфортно; в этом конкретном случае речь действительно будет идти исключительно и только о веротерпимости (которую я, как инославный, не могу не приветствовать), тогда как иноязычное по происхождению и весьма сомнительное по своим прагматическим функциям понятие «толерантность» вполне может быть отброшено или хотя бы отложено на потом – когда появятся лишние деньги."

***

"Памятное до сих пор ночное «странствие через Лабиринт» в далёком арабском эмирате открыло мне тайну различий различий между обществами, которые мы по традиции именуем «западными» и «восточными»: первые, судя по личным наблюдениям в аэропортах или на железных дорогах и автомобильных трассах, рассчитаны на ситуацию «транзита» и кризиса, в которой, как предполагается, находится всякий странник и в которой привычки или даже здравый смысл очень быстро становятся инвалидны (повсюду хорошо заметные, очень подробные и легко читаемые указатели, обеспечивающие эффективную структурацию пространства, притом не только физического, но и социального), тогда как вторые, судя по тем же личным наблюдениям, впрочем, гораздо менее представительным и обширным, рассчитаны на стационарные («штатные») перформативные контексты, в которых «акторы» делятся на «своих» и «чужих», одни в указателях или разметке территории не нуждаются, у них есть достаточно эффективные привычки, тогда как другие делятся на «важных персон» и прочих, «важные персоны» имеют сопровождающего из «местных», прочие же не интересуют никого, экстраполируя этот опыт на более сложные и обширные перформативные контексты, разумно предположить, что в «западных» обществах всякий человек полагается «номадом», странником, прибывшим издалека и на недолгое время (есть даже очень много историй, в которых этот статус рассматривается как метафора «удела человеческого» вообще), сценарии повседневного действия определяет исключительно культура, представленная как безличные образцы поведения, понятия и ценности (не случайно эта культура так долго и с таким успехом претендовала на универсальность), основным регулятивным механизмом является социальный контроль, а критерием всякого допустимого суждения о человеке – соблюдение или нарушение стандартов, предполагаемых этой местной культурой, в противоположность этому, в обществах, которые здесь названы «восточными», человек полагается оседлым, а перформативный контекст – стационарным и хорошо освоенным, сценарии повседневного действия определяют устойчивые массовые привычки (отсюда нравы, чью специфику хорошо передаёт название старого советского фильма «Чужие здесь не ходят»), культура и сообщество находятся в синкретическом единстве (отчего претендуют скорее на исключительность, нежели на универсальность), основным регулятивным механизмом является социализация, а критерием всякого допустимого суждения о человеке – идентичность, следствием чего становятся традиции судопроизводства, в «западных» обществах известные только из документов инквизиции или по свидетельствам о её процессах."

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив