Майдан - как попирали право и куда при этом пришли

выделены красным.

— 30 ноября 2013 года. Четыре часа утра. На Майдане, судя по всему, все заканчивается. Мы отходим в ближайшее кафе.

Спустя какое-то время звонит мой друг. Зовет на помощь. Слышны крики. Мы выбежали из Пассажа на Майдан, навстречу бегут люди с криками: "Беркут! Туда нельзя!" Это страшно, когда люди бегут от "Беркута", а не на помощь, как мы уже привыкли. Мимо нас тащат по земле какую-то девочку. Мы пытаемся ее отбить. Вступаем в перепалку, что-то доказываем… Мы не в эпицентре. Меня не бьют палками. Но мы все видим. И вдруг я, как адвокат, понимаю, что завтра здесь ничего не будет. От того, что происходит сейчас, не останется и следа. Будет огражденный, отмытый от крови Майдан, и испуганные люди по своим норкам, хорошо если не в СИЗО. Я видела такое на стримах в Беларуси. У меня полная уверенность, что это — точка невозврата.

Мы что-то снимаем на видео. Я понимаю, что нельзя уходить совсем. Нужно продержаться до утра. Нужно, чтобы те, кто сейчас здесь были, все рассказали. Чтобы их не увезли в милицию. Сначала мы пошли на Софийскую площадь, потом кто-то позвал нас в Михайловский собор. Часть пошла туда, а мы — сливать фото и видео и писать о том, что произошло. У одной девочки утром правозащитный тренинг. Она рассказала там все, что видела ночью. Правозащитники поняли, что повестка срочно меняется. Так появился Евромайдан SOS. К 11 утра 30 ноября на Михайловской уже были тысячи людей. Я просто не могла в это поверить… ходила и улыбалась… Ничего не забудем и не простим.

— Фактически подтвердив наличие заложников?

— Да. Арестованные никак не могут повлиять на ситуацию со зданиями. Их захват не обусловлен их прошлыми действиями. Но их судьба полностью зависит от внешних факторов, которые юридически с ними никак не связаны. Это классические требования террористов. В этом случае террористом является государство. И в этой ситуации мы тоже написали заявление о преступлении.

— Ты продолжала играть в шахматы.

— Мне очень не хотелось признавать, что я бесполезна. Но вот в ночь с 18 на 19 февраля это стало очевидным. Я признала, что как юрист — я бесполезна. Против БТРа. Против пуль. И я перестала быть юристом. Я вспомнила, что умею, например, водить машину, и еще что-то прикладное умею.

— Скажи мне тогда, Женя, в какой момент правоохранитель должен стать гражданином? Любая власть, вступающая в конфликт с народом, всегда будет манипулировать понятиями "государство" и "закон". Наделяя правоохранителя правом применить оружие, защищая закон. Вообще в этой плоскости существует размытость понятий и формулировок, которыми сейчас в судах пользуются твои оппоненты. И в которых мало ориентируется общество. Да и не только общество. Я задавала этот вопрос многим политикам. Нет конкретных ответов. Потому что все они когда-нибудь хотят стать властью.

— По закону правоохранитель защищает права человека. А не государство или власть. Это — аксиома. И каждый элемент правоохранительной системы — это предохранитель. Чтобы это понять, можно попытаться ответить на простой вопрос: что нужно для того, чтобы студент, присутствовавший ночью 30 ноября на Майдане (или 20 января снимавший видео на Грушевского), ничего плохого не сделавший, оказался избитым, в больнице, а потом и на скамье подсудимых? Очевидно, нужны какие-то действия конкретных людей, которые и переместили студента из одной точки в другую.

— Давай назовем этих людей и их действия.

— Предположим, есть условный командир, давший условный приказ зачистить Майдан. И теперь пройдем по цепочке.

"Беркутовец".
Ему, возможно, и не сказали прямо бить студентов, но он видит, что его сосед бьет, а командир молчит. Значит, есть санкция командира. Но ситуация сильно выбивается из штатной. И по масштабу, и по сути. И вот теперь выбор за этим "беркутовцем": либо бить как все, либо задать вопрос командиру — зачем? А потом придерживаться инструкции. Не бить по голове, по рукам, в пах. Не бить женщин, стариков. И таких "не" на самом деле достаточно много. Далее, если ты кого-то все-таки ударил и причинил вред, то ты находишь врача и "скорую". Ты говоришь, куда ты ударил, что произошло с человеком, тем самым максимально облегчая оказание первой помощи. Потом пишешь об этом рапорт, поясняя причины применения спецсредств и причинения вреда в конкретной ситуации. То есть выполняешь свои прямые обязанности и закон. И даже если ты выполнил приказ командира, задержал человека, то он не избит зверски и ему оказана помощь.

Избиение и задержание случилось.

А дальше — следователь.
Он не был при задержании. Возможно, вообще не знал об операции. Он просто видит избитого человека. Видит рапорт "беркутовца". И, да, возможно у него уже есть заявление "титушки". (Как в деле о нападении на Автомайдан.) Что, по-твоему, должен сделать следователь?

— Разобраться.

— Да, если это нормальный, честный следователь. Вызвать "скорую", обеспечить адвоката, а главное — разобраться в ситуации и понять, есть ли у него основания для подозрения, есть ли основания подать ходатайство о содержании под стражей. И здесь не надо быть каким-то героем, идти против системы… Нужно просто выполнить свои прямые обязанности. И наш студент не попадет в СИЗО. Понимаешь? Или попадает, если следователь не выполнил свои обязанности.

Следующее звено цепочки — прокурор.
Лицо, у которого перед милицейским начальством нет никаких обязательств процессуального или трудового характера. Он видит перед собой слепленное левой ногой подозрение. Без оснований и доказательств. Прокурор читает его, проверяет, может сам допросить подозреваемого. И если он просто профессионально выполняет свою функцию, даже на этом, третьем этапе, пусть уже избитый "Беркутом" и униженный следователем студент все-таки может быть отпущен домой или в больницу. И порочная цепочка разорвется. Или не разорвется. Тогда —четвертое звено.

Судья.
Видит, изучает, проверяет, анализирует. И тоже может сказать — нет. И у нас были такие примеры. Трудно теперь сказать, были ли такие следователи и прокуроры. Вполне возможно. Но их деятельность не публична. А судьи точно были. И они разрывали эту цепочку.

То есть, чтобы ответить на твой вопрос, нужно стартовать с 30 ноября. И тогда правоохранителю не нужно выбирать — на чьей он стороне. За кого он: за протестующих или за власть? Никаких подвигов не надо. Вопрос выбора вообще не стоит. Нужно было изначально просто выполнять свою работу. Профессионально и честно. "Беркутовцу", следователю, прокурору и судье. Продолжения Майдана в такой радикальной форме не было бы.

Но раз этого не произошло, то они все вместе — сотни "беркутовцев", следователей, прокуроров и судей пришли к той точке, о которой ты говоришь. Когда якобы нужно выбирать, за кого ты.

Но 18 и 20 февраля не вырваны из контекста, "Беркут" не с Марса туда прилетел. В эту точку правоохранителей не поставили, как оловянных солдатиков. Они сами туда пришли. Они ее создали. Когда три месяца подряд методично нарушали закон.

— Ты имеешь в виду усиление и обострение протеста?

— Да. Либо критическое количество людей в тюрьме и протест задушен, либо он усиливается. В зависимости от его энергии и силы. Это важно понять один раз и запомнить. Три месяца цепочка не разрывалась. Система работала, как часы. Против людей. То есть правоохранительная система перестала быть правовой. И каждое из ее звеньев осознавало это и усиливало.

Теперь понятно, почему нельзя сказать, что виноват только тот, кто придумал операцию и отдал приказ? Есть еще четыре звена, которые обеспечили выполнение преступного приказа. А ведь эти звенья не просто так были придуманы. И совсем не для этого. Это все на самом деле — предохранители. Не каратели.

— То есть и следователь, и прокурор, и судья первыми должны включать "красный", если видят, что система дала сбой и не защищает права человека.

— Конечно! Прямая функция прокурора сказать "стоп", если обнаружены нарушения в действиях следователя. Судья должен сделать то же самое. У нас на самом деле полностью искажено представление о функциях правоохранительной системы. Она у нас защищает не права человека (хотя само название системы говорит именно об этом), и даже не государство. Она защищает конкретных лиц, которые находятся у власти. Или тех, кто эту власть контролируют, спонсируют и пр.

— 18–20 февраля, помимо "беркутовцев", погибли правоохранители из Харькова, Чернигова и пр., которые, возможно, попали в воронку разворачивавшегося противостояния системы и протестующих.

— Те истории, которые я знаю относительно глубоко, как раз говорят о противоположном. Они сами создавали эту воронку. Они и есть система.

— Как ты расцениваешь появление оружия в руках самих протестующих?

— После того как началась бойня 18 февраля, появление оружия — закономерная самозащита. Рассчитывать, что даже изначально безоружных и мирных людей можно безнаказанно жечь, забрасывать убойными гранатами, отрывающими руки, расстреливать боевыми патронами, давить БТРами и водометами, — немного наивно.

— Последовавшую амнистию для участников Майдана?

— Я категорически против применения т.н. закона об амнистии. В тех делах, где я принимала участие, ни один человек не согласился на подобную "амнистию". Везде дела были закрыты на основании отсутствия события или состава преступления.

— События февраля стали еще одной точкой, в которой система потерпела крах как правоохранительная. Ты можешь еще раз как юрист дать определение тому, что произошло на Институтской в те дни? С точки зрения прав человека.

— Я бы исходила здесь даже не из теории прав человека, которая защищает человека от государства. Речь, скорее, об общественном договоре. Когда общество и государство о чем-то договариваются, и по этому договору взаимодействуют. Ночь с 18 на 19 февраля 2014 года — это точка бифуркации, в которой государством был критически нарушен общественный договор. Когда государство перестало скрывать истинное лицо и заявило: "Да, я — бандит. Да, я могу вас убить, и мне за это ничего не будет". Но не получилось.

— Как думаешь, почему?

— Сложно сказать. Если 30 ноября можно было примерно посчитать людей, сравнить силы… То здесь все на порядок масштабнее и сложнее. Я могу только строить версии. Та сторона подтверждает, что им тоже было страшно. Что не ожидали отпора. Что закончились гранаты. Что у ФСБ-шников, помогавших разрабатывать стратегический план зачистки, изначально были сомнения в его реалистичности. В силу наших не очень исполнительных правоохранителей. Ну, если это правда, то они были правы.

— У системы и ее кураторов не хватило духа?

— Именно духа. И, возможно, частично ресурса. Даже людей, возможно, не хватило. Если мы говорим о плане "Бумеранг", то на месте пересечения Владимирской и Житомирской должны были быть правоохранители. А были "титушки". Значит, не хватало людей, если нужно было прибегать к помощи не очень управляемых элементов. Всегда есть взаимное неприятие милиции и бандитов. Если их разводят территориально, то они еще как-то выполняют общие задачи. А если приходится вместе участвовать в общей операции, налицо проблема с кадровым ресурсом.

— Как ты относишься к версии, что политическая верхушка Майдана был информирована о планах власти, решившейся на жесткие меры?

— На самом деле все были информированы. И те, кто решил остаться, — тоже. Было огромное количество какой-то информации, сливов, версий. Часто противоречивых. Каналы информации были очень разнообразные. Но что значит информированы? Что будут стрелять боевыми? Это уже было известно днем. Предполагать, что этого не будет, было бы странно. Ну, вот ты знаешь, что сегодня — все. И что теперь с этим знанием делать? Уходить? Спасаться? Всех бросить? Кому-то было более страшно, кому-то — менее, кому-то было очень страшно, но они все равно не смогли уйти. На самом деле это был личный выбор. Я не думаю, что кто-то вообще полностью знал расклад. Потому что даже у тех, кто все это запланировал, многое пошло не так. Поэтому, да, кому стало страшно — они ушли. И да, верхушке было более страшно. Так и есть. Но это, скорее, общая закономерность, чем результат какой-то суперинформированности.

А по поводу множественных реальностей… В то время когда кто-то пил в работающем даже в ночь с 18 на 19 ресторане La Cantina, кто-то другой спасал людей из горящего Дома профсоюзов. А кто-то еще сдерживал натиск "Беркута". Да, реальностей было много…

Ночью с 18-го на 19-е, нельзя было пытаться охватить все происходящее целиком. Потому что твой мозг разнесет. Нужно было делать что-то очень простое на расстоянии вытянутой руки. Я и пыталась так действовать.

Вообще Майдан — это было какое-то невероятное количество людей в одном месте. Разных, но в чем-то с пересекающимися идеями. Вся эта энергия бурлила и перетекала… Я думаю, что это очень интересно с точки зрения социологии, социальной психологии. Мне кажется, такое может быть на фронте. Ну, в более глобальном масштабе, конечно. Когда мир распадается, а все держатся за руки, чтобы это предотвратить. Очень наивно, конечно, но почему-то работает…

По-хорошему, нужна была передышка. Но случился Крым. Потом начался Донбасс. Все снова пошло по нарастающей. Я повторюсь, что 30 ноября по масштабам преступления нельзя сравнить с расстрелами 18–20 февраля. Но если забыть 30-е, то спустя какое-то время можно вообще не понять, каким образом мы очутились в том феврале. То есть причина и следствие работают. Всегда нужно фиксировать не только самое страшное, но и то, "благодаря" чему мы к этому страшному пришли.

То есть говорить, что я разочарована темпом расследования, это не совсем то. Я всегда помню ту, первую точку. Ниже нее мы не падали точно. Мы с разной скоростью, но идем вверх. При этом, к сожалению, я не уверена, что пройдена точка невозврата.

Естественно, во власти есть центры, которым вообще нужно зарубить это расследование. Потому что это влияет на их благосостояние, безнаказанность и возможность работать дальше. Бывший "Беркут" — это полк специального назначения сейчас. Он остался. И Аваков вообще не хочет этого процесса, придерживаясь концепции "если можно договориться, то зачем все менять".

Однако система действительно не изменилась. Она у нас до сих пор феодальная. И не только в полиции. Вассал и сюзерен. Я даю тебе "крышу", а ты мне — голоса. Такая система отношений власти с регионами гарантирует местным вассалам безопасность. Даже в случае, если им хочется кого-то убить.

— Параллель с делом Кати Гандзюк и десятков других пострадавших активистов?

— Прямая. На этой линии — основной слом. И он тоже стал более заметным. У меня спрашивают: ну как так может быть? Как можно было так прямо? Ведь такой резонанс! Но дело как раз в том, что никакого резонанса не должно было быть. И в 99% случаев его нет. И никакого расследования не должно было быть. Все должно было быть похоронено в тишине. Максимум на свету оказались бы исполнители. Хотя информации по заказчикам уже тогда было достаточно. Чтобы это понимать и уметь считать, сколько было таких нападений до и после безо всякого резонанса, нам нужна длинная память. И здесь важно понимать, что указания сегодня поступают не на предмет того, чтобы не расследовать какое-то дело. А наоборот — чтобы расследовать. Потому что по умолчанию ничего не расследуется. Так сегодня работает система.

Предыдущие записи блогера :

16.02.2019 — Иная простота хуже воровства

15.02.2019 — Логика шантажиста: Россия и США

14.02.2019 — Риски второго тура

13.02.2019 — Исторический анекдот о пропаганде

10.02.2019 — Россия пытается смягчить последствипия по Боингу

09.02.2019 — Утрата. И нерасплатившееся государство

08.02.2019 — Будущая Россия. Попытка монистской трактовки истории

06.02.2019 — Дмитрий Киселев о Владимире Путине

05.02.2019 — О великом народе (кажется это не лечится)

03.02.2019 — Крым: За Сталина, за Путина, за Навльного

Архив записей в блогах:

Что случилось с ценами за ЖКУ?

Мне сегодня пришел счет за коммунальные услуги. Посмотрел. Сказать, что я охуел - ничего не сказать. В этот момент я понял, как глупо выглядел в прошлый раз, когда возмущался счетом, который был ощутимо меньше, но тоже мне казался нереально большим. Чую, с такими темпами митинги дальнобойщ ...

Пост-загадка

Что изображено на фото? Я в Твиттере , Ли.ру , Фейсбуке и в Вконтакте .Присоединяйтесь! Ведь Удивителен каждый день! ...

С чего начинается "хорошая женская карьера", или Тест на шовинизм

Обычно, когда сообщницы приносят сюда какой-нибудь хэйт-спич или "мудрствование" на тему женской сущности и обязанностей - я, как и некоторые другие сообщники, вслух или про себя ворчу, мол, ну здесь же не помойка! Но сегодня встретила на ...

Напоминаю!

Друзья мои! Завтра последний день для постов на конкурс НГ 2024! У всех ещё есть время поучаствовать) И обратите внимание на теги! Все поставили правильные — «НГ 2024. Горячее», «НГ 2024. Десерты», «НГ 2024. Салаты-закуски»? А то смотрю — много вкусного вы показываете, а на конкурс ...

Или такие у кого были?

Кстати правильное название — салатница. ...

Майдан - как попирали право и куда при этом пришли

Майдан - как попирали право и куда при этом пришли

Оставить комментарий

Популярные посты: