Манюня отдыхает в пионерлагере «Колагир» или новые реалии тёти Лины. Ч. 5

greenarine — 11.05.2010 Теги: Ротару Выспаться за ночь категорически не получалось. Потому что как только мы укладывались спать, тут же прилетал легион обжорливых комаров и облеплял нас с ног до головы. Любой нормальный ребёнок смирился бы с такой участью и лежал по стойке смирно, подставляя тощие бока немилосердным кровососам. Но только не советские, идейно подкованные дети. Если светлое время суток мы ходили, почёсываясь, как блохастые собаки, то ночи проводили в неустанной борьбе – били комаров подушками, одеялами, чемоданами и тумбочкиной дверцей, загоняли в угол, заливали водой из графина, обсыпали зубным порошком и злорадно наблюдали, как они корчатся в адовых муках. А потом выставляли несчастные трупики на подоконник – в назидание сородичам.

Сородичи не унывали. Они запускали в комнаты специально обученные диверсионные группы, которые высасывали из детей тройную порцию крови. Они уносили замученные трупики в свои города, хоронили их с почестями в Пантеонах и называли площади и скверы именами героев. Скоро в Комарином Царстве нельзя было повернуться, чтобы не наткнуться на Аллею Мучеников или улицу имени Длинноусого Кровососа. Война шла не на жизнь, а на смерть. Что ни ночь – то Грюнвальдское сражение.

Уж не знаю, чем бы закончилось это беспощадное противостояние, но случилась великая радость – замученная бессонницей Маня раскинула мозгами и придумала отличный способ борьбы с комарами. Для этого нужно было вытащить из пододеяльника одеяло, нырнуть в конверт, растопырить по углам руки-ноги наподобие морской звезды, и, обхватив себя крест-накрест руками, лечь в постель. Ткань хоть и пахла невкусно сыростью и хозяйственным мылом, но надёжно защищала от озверелых насекомых.

Первый эксперимент ставили на мне. Я, скрупулёзно следуя инструкции, затянулась в пододеяльник и рухнула с высоты своего роста в кровать. Но чуточку промахнулась и звезданулась лбом о железное изголовье. Рёв, который я подняла, ничем не уступал в децибелах Славикову горну. Испуганная товарищ Маргарита метнулась на кухню, выпросила у тёти Лины здоровенный замороженный говяжий мосол, и, завернув его в ночнушку, приложила к моему лбу.
-Ыыыыыы,- рыдала я.
-Захрмар!- ругалась наша вожатая.- Разве можно с высоты такого роста падать, не глядя, вниз? А если бы ты сотрясение мозга получила? Или нос себе сломала?
-Нос ей уже ломали,- доложилась Каринка.- Тоже выла будь здоров.
-Кто сломал?- ужаснулась товарищ Маргарита.
-Кто сломал, тот до сих пор расплачивается за это,- мстительно засопела сестра.


Несмотря на несколько смазанный старт, метод полностью оправдал себя - редко кому из комаров удавалось добраться до нас сквозь ткань пододеяльника. Мы разнесли по "Колагиру" радостную весть, и Манечка мигом стала самой популярной девочкой нашего отряда. Она ходила по лагерю гоголем и важно инструктировала каждого встречного – поперечного, как правильно нужно завернуться в пододеяльник.
-Главное – не оставлять ни одного шанса комарам,- назидательно приговаривала она,- залез внутрь, растянул хорошенечко пододеяльник, потом крепко-накрепко обнял себя руками и рухнул в кровать. Прямо на живот. Или на бок. Всё! Вход для комаров закрыт.

Спать, завернувшись в пододеяльник, было душно и неудобно – иной раз так навертишься в кровати, что спросонок сразу и не сообразишь, как размотать заботливо свитый за ночь кокон.
-Тутутуту-тутуту-тутутуту-тутуту!- в семь ноль-ноль оглоушивал сонный лагерь духовой маньяк Славик.
В комнатах тут же начиналось броуновское движение. С кроватей сползали мумии пионеров и октябрят, и, жалобно стеная и подпрыгивая на месте, пытались нашарить выход из пододеяльников.

-Де-ти, просыпаемся,- вбегала в комнату товарищ Маргарита, на ходу сдирая с головы металлические бигуди – наша вожатая была безвозмездно влюблена в товарища Торгома и дни напролёт ходила при полном параде – причёска под Мирей Матье, макияж и сумочка через плечо. По утрам, когда мы прибирались в комнате, она раскладывала на подоконнике косметику и наводила марафет. И мы, затаив дыхание, наблюдали, как она пудрится, немилосердно водя по лицу жёсткой губкой, как накладывает указательным пальцем голубые тени, тычет карандашом в кончик языка и обводит глаза стрелочкой (при этом на языке обязательно оставался след от карандаша). Затем, поплевав в коробочку с тушью и повозюкав там щёточкой, товарищ Маргарита щедро подкрашивала ресницы, и, растопырив глаза, осторожно разъединяла слипшиеся ресницы иголкой.
-Только вы так не делайте!- назидательно чревовещала она (ходить лицом в столь ответственный момент было опасно). А то можете иголкой угодить себе в глаз.

Далее, под наше дружное стенание, товарищ Маргарита подкрашивала губы зелёной химической помадой. Помада мигом схватывалась малиновым цветом и держалась намертво до вечера.
За эту зелёную помаду мы готовы были душу дьяволу продать.
-Ааа,- протяжно вздыхали мы каждый раз, когда товарищ Маргарита выдвигала из тюбика нежно-салатовый конус помады,- аааа!!!
-Вам пока рано краситься,- грозно выпучивалась наша вожатая.
-Да мы знаем. Но вы тааакааааая красивая, товарищ Маргарита, прямо тааааакаааая красивая! И эта помада тоже такаааая красииивая!!!!
Хорошо, что товарищ Маргарита ходила круглые сутки с сумочкой через плечо. Хорошо, что она хранила всю свою косметику в этой сумочке. Иначе добром бы это дело не кончилось, я вам отвечаю.

А ещё наша вожатая хранила в сумочке портрет очень красивой девушки, и периодически демонстрировала его нам.
-Вот на кого хотела бы я быть похожей,- вздыхала она.
Девушка на портрете была невероятно хороша – светлые волосы, высокие тонкие брови, круглые бусы на длинной шее. Мы сначала подумали, что это родственница товарищ Маргариты, но она рассмеялась и объяснила, что это известная певица из шведской группы «АББА».
-Оооооо,- затрепетали мы, а Сюзанна сказала, что в Лосанжлёсе живёт такая же красивая певица, только она не помнит, как её зовут.
-И вообще, в Лосанжлёсе очень много красивых певиц,- надулась от гордости она.
А Маня обиделась и сказала, что в Советском Союзе тоже много красивых певиц.
-Ты Софию Ротару видела?- засопела она и для пущей убедительности, пригладив ладошкой боевой чубчик, тоненько завела «Лебединую верность».
Мы почтительно дослушали до конца песню, хором пустили в финале слезу и согласились, что лосанжлёсские певицы Софии Ротару в подмётки не годятся.

Сразу после побудки нас выгоняли на плац. Утреннюю зарядку проводил Гарегин Сергеевич собственной персоной. Девочки, старательно выпрямив под его орлиным взором хребты, выполняли наклоны, разрабатывали плечевые суставы и пытались сесть на шпагат. Мальчикам было не до плечевых суставов – Гарегин Сергеевич их немилосердно муштровал, заставляя отжиматься по десять раз через каждые пять минут и бегать по кругу до полного изнеможения.
-Правой-левой, правой-левой, вдох-выдох,- покрикивал он,- бегаем ритмично, парим в воздухе, а не плетёмся тюфяками. Асланянц, прекращаем синеть и хватать ртом воздух, здесь вам не там! Здесь серьёзное учреждение!

Асланянц - вожатый пятого отряда товарищ Карен. Несчастные вожатые надрывались наравне со всеми, ибо стремление Гарегина Сергеевича сделать из любого человека боеспособную единицу не знало границ. Будь на то его воля, он привлёк бы к муштре и тётю Лину с дедом Сако. Но тётя Лина в это время хлопотала на кухне, готовя очередную замазку под условным названием «каша», а дед Сако отсыпался в сторожке после неустанного ночного патрулирования.

Сразу после утренней зарядки всех загоняли к рукомойникам – умываться и чистить зубы. Далее дети выстраивались на плацу, и под торжественные Славиковы завывания поднимали флаг лагеря. Потом маршировали в столовую – медитировать над тарелками с жидким гречневым проделом или ненавистной манной кашей.
Посе завтрака дружно убирались в комнатах, а несколько дежурных ребят проводили ритуальное кормление животных красного уголка. О чём вы подумали, когда услышали о красном уголке? О хомяках небось, или о попугайчиках? На худой конец, о какой-нибудь небольшой черепахе? Если бы!

Красным уголком служила небольшая, метр на метр, бетонная лохань. Уж не знаю, с какой целью возвели под открытым небом это странное сооружение, может быть, для сбора дождевой воды в период тотальной засухи, но сейчас лохань служила аквариумом. Дед Сако удил в речке какую-нибудь мелкую рыбёшку и торжественно запускал её в лохань, а дежурные по красному уголку, вооружившись лопаточками и ведёрком, добывали рыбе корм. Под кормом подразумевались дождевые черви.

Но! Каждый уважающий себя ребёнок считал своим долгом вынести из столовой щепоть гречки или горсть манки, и воровато запустить её в аквариум. А также закидать рыбу хлебной крошкой. Я уж молчу о сонмах невинно убиенных жучков-паучков, коими аквариум сдабривался в несметных количествах. Поэтому к вечеру несчастные рыбки всплывали на поверхность кверху брюхом, а дежурным ничего не оставалось, как тётилининым большим дуршлагом выловить почившую в бозе мелочь и скорбно выпустить её обратно в речку – на прокорм другим рыбам.
А дед Сако, скрипя и негодуя, по новой шёл на речку – за следующей порцией ни в чём не повинной рыбы. Впрочем, и этой рыбе не суждено было продержаться долго – к следующему вечеру ситуация повторялась с точностью до мелочей. Ибо гуманность детей не знает границ – любого досмерти залюбят.

После ритуальной уборки наступала счастливая пора «водных процедур». Дети полтора часа резвились в воде, загорали на берегу и ловили огромных, величиной с ладонь, бирюзовых стрекоз, которые в большом количестве роились окрест. Девочки, соорудив себе зубодробительный макияж из цветочных лепестков, ходили парами по берегу, кокетливо прикрывшись от солнца большими листьями лопуха. Если лист попадался на крепком стебле, то его можно было держать над головой зонтиком. Если стебель оказывался слабеньким, то "зонтик" элегантно обтекал голову и плечи очередной кокетки в тряпичном купальнике на простеньких пуговках.

Речка была широкой, но совсем неглубокой, и чистой-чистой – камушки на дне можно было сосчитать. Старшие мальчики загородили пологий участок валунами и соорудили себе некое подобие бассейна, куда ныряли с гиком и ором, обдавая всех брызгами. Девочки постарше визжали и всячески выделывались, а мелочь навроде нас бегала кругами и подставляла брызгам то спину, то пузо.

В первый день водных процедур к пляжу вышла тётя Лина, скинула с себя халат и сразила всех повышенной шерстистостью, хмхм, торса. Мы с Маней тут же спрятались за Каринкину спину – такого мы в жизни не видели, даже в городской бане, куда нас как-то сводила мыться Ба. С середины бедра и до лопаток у тёти Лины рос непролазный каштановый лес. Что творилось на животе, можно было только догадываться – фасад прикрывал могучего телосложения купальник.
Премьерный заплыв лагеря был сорван. Дети пялились на тётилинины кущи и испуганно жались к вожатым, вожатые бегали глазами и всячески делали вид, что ничего страшного не происходит.

А тёте Лине всё было нипочём - она непринужденно взошла в речку, полежала поперёк течения – волосы распушились в воде и красиво ходили туда-сюда водорослями, потом вышла на берег и легла загорать. Шерсть на тётилиныном теле мигом высохла и заклубилась кольцами.
-Гормоны, будь они неладны,- пояснила она лениво в пространство,- климакс!

При слове «климакс» мы с Манькой и Каринкой переглянулись. Его часто употребляла Ба, когда ругала кого-то.
-Небось, у неё климакс, вот и ведёт себя неадекватно,- хмыкала она.
Мы и подумать не могли, что климакс, кроме не пойми какого поведения, может ещё и к волосатости приводить!

Очень скоро дети свыклись с тётилиниными новыми реалиями и стали подходить, чтобы погладить её по шерстистой спине.
-Не болит?- сочувственно качали они головой.
-Очень болит,- хохотала тётя Лина.
-А почему вы хотя бы не бреете…сь?- спросила Каринка.
-Только этого не хватало – жопу себе брить!
-Мыыыыееее!- замычали мы. Слов, чтобы выразить нахлынувшие эмоции, в нашем лексиконе не существовало.

-Товарищ Маргарита, а у нас тоже есть эти… как его… гормоны?- кинулись мы пытать нашу вожатую сразу после водных процедур.
-Конечно, у всех гормоны.
-И у нас???
-И у вас.


Лучше бы товарищ Маргарит сказала, что у нас вырастет вторая голова или обе ноги со временем станут левые! Тихий час девочки нашей комнаты провели в волнительном совещании.
-Умрём в двадцать пять,- рубанула воздух ладонью девочка Седа,- дальше жить просто нет смысла. Волосатая старость – это же ужас.
-Ужас-ужас,- повторили эхом остальные девочки.
-Моей маме, например, тридцать пять, и она очень даже ничего,- засопела я.
-Так то мама! А то ты!- выпучилась Седа и постучала согнутыми пальцами себя по макушке.
Звук получился таким громким, что все вздрогнули.

-У тебя что, голова деревянная?- Маня подошла к Седе и постучала её по лбу.- Можно?
-Чего спрашиваешь, раз уже постучала?- обиделась Седа.
-А чего это у тебя голова как барабан гудит?- не осталась в долгу Манька.
-Ничего ты не понимаешь. Ты меня по лбу когда постучала, громко гудело?
Маня ещё раз постучала по Седыному лбу, а потом, для сравнения, постучала по своему.
-Да вроде нет.
-То-то. Если хочешь, чтобы звук получился громким, надо втянуть нёбо, будто ты говоришь «О», сложить губы трубочкой и только тогда постучать себя по голове. И не по лбу, а по макушке.
И все, махнув рукой на маячивший за порогом климакс, кинулись тренироваться на своих несчастных черепушках, стараясь «перестучать» друг друга. Хорошо, что тихий час вскорости закончился, иначе мы бы себе последние мозги стуком вытрясли.


А однажды у нас в лагере случилась гостья. Как-то Гарегин Сергеевич уехал в город и вернулся на следующее утро не один, а в сопровождении какой-то тётеньки. Тётенька носила непроницаемое выражение лица за строгими очками и воинственно оттопыренную во все стороны попу. Попа была такой большой, что в рост и в ширину тётенька казалась одинаковой длины.

-Ребята, знакомьтесь, это ответственный работник райкома Софья Ишхановна. Сегодня вместо водных процедур вы прослушаете её лекцию о политической ситуации в мире.
-Ну почемуууу вместо водных процедуууур?- расстроились мы.- Можно о политической ситуации в мире рассказать в тихий час!
Но Гарегин Сергеевич объяснил, что Софья Ишхановна очень занятый работник, и сразу после лекции должна вернуться на работу, поэтому ждать тихого часа она никак не может. Лагерь понуро поплёлся в столовую, а потом построился на плацу, чтобы послушать лекцию таинственной тётеньки из райкома. Актового зала, как вы понимаете, в "Колагире" не было.

Софья Ишхановна вышла на плац в пионерском галстуке и поинтересовалась, нравится ли нам в лагере.
-Нрааааавится,- соврали мы.
-Это хорошо,- кивнула она и сразу перешла к сути дела. Грозно хмурясь и называя западные страны клубком змей, прошлась по НАТО и рассказала о подвиге простого вьетнамского народа, не сдавшегося капиталистическому агрессору. Далее она подробно ознакомила нас с решениями последнего съезда ЦК КПСС. Кончик длинного носа Софьи Ишхановны услужливо вздрагивал в такт лекции, юбка почтенно трепетала вокруг необъятных бёдер. Каждые пять минут лектор снимала очки и окидывала заскучавшие отряды долгим, немигающим взглядом. Дети тут же вытягивались по стойке смирно и по-советски сурово глядели вперёд.

-Вопросы есть?- спросила Софья Ишхановна, закончив свой политический ликбез.
-Нет!- в один дружный выдох рявкнули мы.
-Очень жаль,- осуждающе глянула на Гарегина Сергеевича наша гостья. Гарегин Сергеевич дёрнул подбородком и остервенело заходил желваками, но говорить ничего не стал.

Под апокалипсическое Славиково дудение вожатые вручили Софье Ишхановне благодарственное письмо и рамку мёда, и выпроводили из лагеря вон.
Мёд дед Сако буквально от сердца оторвал – пасека у него была небольшая и каждая рамка была на счету.
-С такой кормой не есть надо, а пахать круглые сутки,- гневно пыхтел он потом в сторожке.
-Саркис, я твой должник навек. Хочешь, буду с тобой в шахматы играть?- предложил растроганный Гарегин Сергеевич.
-Хочу!

И вечерами в сторожке стали разворачиваться жаркие баталии.
-Вот тебе шах и мат, сначала играть научись, а потом ко мне приходи, сынок!
-Саркис! Подожди минуту. Какой шах и мат? А где мой ферзь? Ферзь вот здесь стоял, куда он подевался?
-Я что ли должен за твоим ферзём следить? Твой ферзь, ты за него и в ответе!
-Саркис, да ты жулик, я смотрю.
-Собакин щенок, какой я тебе жулик? Я же два хода назад твою королеву конём положил! Голова твоя дырявая, всю память растерял среди этих душманов. Давай ещё одну партию, авось отыграешься, хе-хе!
-Не надо про душманов, не трави мне душу, дед.
-Не буду, ладно, извини. Е2Е4, поехали, Гарегин Сергеевич.




……………………………


"Лебединая верность" в исполнении Софии Ротару. Господя, как мы эту песню любили, если б вы знали))))





Вы видите, да, что происходит? Обещала рассказать одно, а написала совсем другое. Но. Вроде бы действительно осталось только про побег, Зарницу и родительский день. Ну и про Седыну комбинацию, конечно. Но там мало, всего ничего.



И ещё. Павлуша, мой мальчик. Вот тебе обещанная песня "black_coffee". На ютуб я её не нашла.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив