Любовь и кобеляки Риммы Марковой

Мало кто знает, что актриса Римма Маркова

до конца дней оставалась женой богатого испанского бизнесмена барона Хосе Гонсалес Мария Антонио. Так что в какой-то степени народная артистка России была баронессой, и быть баронессой – вот это её…
Я много раз делала с ней интервью. Но одно из них, напечатанное в журнале «Караван историй» примерно в году 2002-2005, мое любимое. Римма тогда была в ударе и впервые рассказала многое из очень личного. Она вообще блистательная рассказчица, я даже половину гонорара ей

отдала ( а платили тогда в «Караване» о-о-очень хорошо). От гонорара она отказывалась и даже пыталась со мной ругаться, но я все равно подсунула ей деньги. Она, хоть и баронесса, а жила более чем скромно.
Не знаю, хватит ли у вас терпения прочитать до конца, но в этом интервью Римма такая живая…

-Римма Васильевна, вы и ваш брат – народный артист России Леонид Марков, отличались ото всех особой красотой и какой-то удивительной народной статью. Откуда это все, из каких корней?
-Мама моя Мария Петровна родилась в глухой сибирской деревне в большой семье, где были одни девки – все мелкие, рыжие, кривоногие, конопатые. Одна мать – высокая и статная.
Такой была бабушка, ее мать, а дед – на голову ее ниже и рыжий. Так все дети в него пошли, кроме мамы. Поскольку она была здоровая, ее больше всех заставляли работать – и младших нянчить, и за коровами ходить, и в поле пахать. В страду маму даже отдавали в работники другим семьям как бы в аренду – такой она была здоровой и работящей.
-И красивой?
-Еще какой! Ее уже с 14 лет сватали. Потому что не только пахала за двух мужиков, а еще и первой красавицей была – белая коса с кулак до самой попы, и белая-белая кожа, как у дворянки какой. И еще она отличалась непомерной гордостью, вот уж не знаю, хорошо это или плохо, только гордость эта тоже мне по наследству досталась.
- Вы с мамой были откровенны?
-Это уже под старость ее, когда я родителей привезла в Москву, она много мне про свою жизнь рассказывала…
Сватали ее много, а приглянулся ей один красавец. Мама влюбилась в него без памяти – он на скрипке играл, на всех деревенских праздниках это первый парень. Откуда в глухой деревне скрипка – уж не знаю. Она тоже ему приглянулась, стали гулять. И этот парень все ей предлагал ночку провести вместе еще до свадьбы, раз уж у них все равно сговорено было пожениться. А времена были другие – это сейчас гоп-стоп – и в койку, а тогда…Мама с гневом отвергла все эти предложения – и до свадьбы ни-ни. Парень обиделся, стал заигрывать с другими девчонками. А тут в деревне мой папочка нарисовался. Откуда он приехал, как попал в забытую богом сибирскую деревню – семейные предания умалчивают. Стал тоже за матерью ухаживать. А тот скрипач увидел такое дело и брякни новому ухажеру: «С кем ты связался – у меня с ней ВСЕ было, а ты дурак.»
Ну, и поползло по деревне, что Моря, мама моя, до свадьбы себе «позволила». Тогда мама пришла к Василию, отцу моему будущему, и сама ему предложила: «Возьми меня и скажи всем, что я честная». Скрипач потом рыдал, просил прощения, умолял маму одуматься, но мама с ослиным своим упрямством вышла замуж за отца, которого никогда не любила. У папы было четыре класса образования, мама вообще всю жизнь неграмотной прожила.
-Но с отцом они не расстались?
-Прожили вместе 54 года. Но отец, видимо, так и не разбудил в матери никаких чувств, потому что мать рассказывала, что супружеские обязанности был для нее всю жизнь пыткой и «как вы с братом родились – даже и не пойму». Как мне ясно уже теперь, они из-за этого всю жизнь ссорились, даже на старости лет, когда она уже категорически отказывалась лечь с ним в постель. Мать ему говорила, помню: «Вась, полей цветы». А он ей в ответ: «Дашь, тогда полью». Она чертыхалась и шла сама поливать цветы. Это уж им за семьдесят обоим было…
-Что-то все-таки их связывало?
-Дети, во-первых, а во-вторых, отец любил ее безумно и никуда от себя не отпускал. В отмеску он ей люто изменял, но и ревновал ее жутко. Такие спектакли устраивал – даже в лес водил ее вешать. Мама спокойно одевалась и шла за ним, зная, что это актерство.
-Он что – учился на актера?
- Да где там! Он рассказчиком был великолепным, однажды эти его рассказы услышал режиссер Саратовского драматического театра и с ходу пригласил его в труппу , и роли ему сразу же дали, а мы поселились в маленькой комнатенке за театром. Наша с Лёней жизнь с младенчества с театром связана, я уже в шесть лет выходила на подмостки в детских ролях, а Лёня еще раньше.
-А в семейных преданиях не сохранилось, почему вас решили назвать таким экзотическим именем – Римма?
-Я у мамы спрашивала. Она так сказала: «Этот идиот где-то услышал и решил тебя так назвать». Она отца только так и именовала. Когда ревность отца доходила до точки кипения, он срывал семью с места и уезжал. Так он привез нас аж в Ашхабад, узнал где-то, что там артисты требуются. Но и там отец маму доставал страшно своей ревностью. В конце концов она решила от него уйти. Решено было ехать с братом, а меня пока оставить с отцом.
И вот приходит отец вечером домой – я одна, так, мол, и так, мама от тебя ушла. Он рыдал! Потом начал слать ей слезные письма – он знал, что мама могла поехать только к своей сестре Гане. Он специально одел меня в рванье, сфотографировал и послал снимок жене, что бы, значит, она мучилась, что дочке ее плохо. Наконец, он взял отпуск, и мы поехали к маме. На вокзале тоже сцену устроил – вроде как под поезд бросился. На самом деле расчет был простой: я маме расскажу, что без нее отцу так плохо, что он жизнь свою хотел порешить. В общем , вечно он играл. И в жизни похлеще, чем на сене.
-Понятно, что актерский талант у вас с братом от отца…
-Конечно! Школу мы заканчивали в Вологде, где при театре был театральная студия. Мы с Лёней стразу же поступили туда и попали к замечательному педагогу Лидии Давыдовне Ротбаум, между прочим, ученице самого Ивана Николаевича Берсенева, тогдашнего художественного руководителя столичного театра имени Ленинского комсомола. Она сразу же нас и «приговорила»: вы должны учиться в Москве. Отец тогда опять задумал переезд. На сей раз в Махачкалу, и по пути мы остановились в столице. Лидия Давыдовна перед отъездом просто потребовала, чтобы мы непременно зашли в театр и показались Берсеневу, видимо, и ему о нас сообщила. И вот мы заваливаемся в театр, и выходит к нам… лорд, по нашим понятиям. В великолепном сером костюме, белоснежной рубашке, в красной бабочке, с сигарой в уголке рта – мы просто про такое только в романах читали. Послушал нас и сказал: «Беру вас под свое крыло. Набор в студию начнется в январе. Ждите вызова». В Махачкале мы вовсю играли в театре, причем Лёня – главные роли героев-любовников.
-Что неудивительно при его внешности. Вы брата ревновали?
-Никогда! Я его красоту никогда не понимала, потому что блондины для меня как мужчины не существовали, и я никогда не могла понять, почему женщины буквально рвали брата на части всю его жизнь. А в юности он вообще бы как тифозная вошь – длинный, худой, белый… Он был младше меня на два года, но я всегда считала его моим ребенком. Он ведь застенчивый, тихий такой, это я побойчее… Лёня впервые влюбился в нашу сокурсницу, и когда он увидел, что к ней подошел другой парень, упал в обморок – такой чувствительный был. Всю жизнь его оберегала, дрожала за него, да так и не уберегла…
-Итак, вы дождались вызова из Москвы?
-Да, это случилось в декабре, родители в волнении принялись нас собирать. Жить нам было негде, ночевали на вокзале, пока об этом не прознал Иван Николаевич и не разрешил нам жить прямо в театре. Для нас это стало просто праздником, о котором можно было только мечтать! Утром мы умывались и садились на диванчик при входе, а мимо нас проходили все артисты, весь цвет тогдашнего Ленкома – Гиацинтова, Бирман, Серова. Однажды Валентина Серова – тогда она была в зените славы – остановилась около нас и подарила царский подарок – два куска мыла, хозяйственного и земляничного. В то время этот как духи французские получить.
-И долго вы жили за кулисами?
-До самых экзаменов, а они начались в середине января. Потом Иван Николаевич выбил для нас комнатку в общежитии энергетического института. Он нас любил, нас так и называли – «фавориты Берсенева». Чтобы у нас были хоть какие-то деньги, он нас, единственных из студентов, взял во вспомогательную группу. А Лёня начал сразу же водится спектакли.
-Ну, а ухажеры у красавицы-студентки были?
-Я самозабвенно училась, мечтала посвятить себя театру и ничего вокруг себя не видела и не замечала. А то, на что вы намекаете, случилось на каникулах в Махачкале, куда я ездила навестить родителей. Там ведь море необыкновенное, песчаные, почти безлюдные пляжи – я каждое утро бегала купаться. И вот однажды захожу в море и чувствую на себе пристальный взгляд. Объект разглядела, когда уже обратно выходила – мужчина с великолепной фигурой, немного лысоватый смотрел на меня в упор. Я села под «грибок» - он на соседний, я иду купаться – он тоже. Я из моря – и он. Потом я пошла на хитрость и пересела под другой «грибок» - и он, конечно, тоже подсел поближе. Так проходит день, два… Меня уже любопытство начало раздирать, и уже не он меня, а я его начала ждать и искать. Чувствую, что уже влюблена в него, а он ко мне так и не подходит.
Я начала искать его в городе. Иду вечером по бульвару, где вся молодежь гуляла. И вдруг он мне навстречу. Я, конечно, делаю тифозное лицо, а сердце прямо вываливается из груди. Мы приближаемся друг к другу и сейчас пройдем мимо! Но он, наконец, говорит: «Добрый вечер». Садимся на скамеечку. Он предлагает мне… бутерброд. Сидим молча, жуем. Потом Семен рассказал, что он – военный летчик, в отпуске. И про меня знает абсолютно все – и про Москву, и про театр. И начинается такая любовь, какой, наверное, больше в моей жизни уже не случилось…
Он очень красиво ухаживал. Цветы охапками возил каждый день. На мотоцикле ездил – я по звуку мотора задолго слышала его приближение, и сердце начинало колотиться как бешеное. Узнал, что я люблю арбузы, а еще был не сезон для них, так он где-то достал, привез домой целый мешок. Целовались, а все ждала, что должно произойти что-то особенное…
-И произошло?
- Я все горела от нетерпения и сама спросила, почему он меня не берет. Он ответил, что хочет, чтобы я стала его женой. Я, конечно, тут же согласилась.
И вот мы поехали на рыбалку куда-то в район Каспийска. Обстановка самая романтичная – море, свежая уха на берегу, звезды огромные прямо над головой. Я понимала, что сейчас ЭТО произойдет прямо здесь, под яркими звездами. Чтобы было не очень стыдно, голову замотала полотенцем так, чтобы лица не видать…
Утром он пришел к родителям просить моей руки.
-Особенно интересна реакция вашего папы.
-Именно, ведь он везде за мной ходил с молотком в кармане – ухажеров отгонял. А тут не углядел.
-А ухажеры все-таки были?
-Однажды в Махачкалу приехал Марк Бернес и увидел меня на пляже… Потом, уже в Москве, мой однокурсник записывался вместе с ним на радио, Бернес просил о встрече со мной. Он тогда был не женат и просил передать, что у него самые серьезные намерения. Много было всяких историй…
-Ну, а как же Семен?
-Ему пора было уезжать в часть. Он требовал, чтобы я бросила театр и была всегда с ним. Я, конечно, с гневом, отвергла это предложение и вернулась в Москву. Вскоре я поняла, что беременна. Продолжала самозабвенно учиться, и однажды я так старалась на уроке танцев, что случился выкидыш. Семен писал письма и обращался ко мне неизменно одинаково: «Девонька из пены морской», звал меня, его переводили куда-то в Грузию. На следующие каникулы его в Махачкале уже не было - а для меня вся жизнь померкла, реву, чувствую, что жизни без него мне нет. И вот однажды приезжает от Семена солдатик, привозит письмо. И сам не уходит – без вас, говорит, мне возвращаться не велено. Отец ругается, обзывает Семена старым искусителем, а мама сказала: «Поезжай…»
-Неужели поехали?
-Поехала! Приезжаю в Гори, выхожу на перрон - а его нет. Уже все люди разошлись, перрон пустой – нет его! У меня как будто все внутри оборвалось – ну, кончена жизнь и все тут! Бреду по пустынному перрону, какой-то грузин взялся меня опекать, привел в гостиницу. Сижу в номере, смотрю в окно – и слышу звук мотоцикла. Он едет. С огромным букетом, сын сзади сидит, Сережа – Семен ведь меня старше на 17 лет был. Сижу, смотрю, как он по перрону с белыми розами бегает – одну электричку встречает, другую. Потом уехал. Потом снова едет. Снова встречает – уже без сына. А я сижу, смотрю. Потом приехал уже сильно увядшим букетом – снова по перрону бегает. А я сижу…
-Ну, Римма Васильевна, у вас каменное сердце!
-Не каменное – просто оно уже ничего не чувствует – и все. Пошла прогуляться по городу, когда Семен уже отчаялся ездить на вокзал. Иду и слышу сзади мотоцикл. Хотела спрятаться – да некуда, вдоль забора шла. Он меня схватил, увез к себе. Целует, не знает, куда меня усадить. А стены его комнаты сплошь увешены моими фотографиями. Я себя уговариваю, вспоминаю, как от него с ума сходила – но нет, ничего не чувствую. И ночью он меня ласкает, целует, а я холодна, как собачий нос. Два дня так промучилась. «Все,- говорю,- ехать пора – у меня занятия начинаются». Как только он меня не уговаривал – уехала. Смотрю на него из окна поезда, тут во мне папино актерство проснулось, и я крикнула очень театрально «Прощай навсегда!»
-И больше вы никогда не виделись?
-Никогда. Однажды уже известной артисткой выступала в каком-то городе и мне прислали букет белых роз. Сказали, что от летчика. Я сразу поняла, что от него. Но увидеться нам больше не довелось…
-Ну, знаете, с таким характером вам не только в личной, но и в профессиональной жизни пришлось, наверное, несладко?
-Я уж такой родилась и другой не буду. Из Ленкома ушла, хотя первая же моя роль была очень удачной. После роли Фроси в спектакле «Вторая любовь» Берсенев, который в брате Лёне души не чаял, сказал, что роль Марковой стоит десяти ролей Маркова… Но Берсенев вскоре умер, к сожалению, а меня сократили, потому что на мое место нужно было устроить дочку одного известного чтеца. Три месяца я лежала на кровати и ревела, решая, каким способом лучше покончить с собой. А потом артисты театра написали письмо в ЦК КПСС, и меня вызвали в отдел культуры. Я пришла, а начальник говорит: «У вас десять минут, а потом у меня срочное совещание». А я в ответ: « Я буду говорить три часа. Если вы меня не выслушаете, я немедленно прямо здесь выброшусь из окна». Он слушал три часа, меня восстановили в театре, и я сразу же написала заявление об уходе.
-Как же вы с таким непростым характером все-таки вышли замуж?
-А влюбилась! После Ленкома несколько лет работала в Москонцерте. В дурацких эпохальных постановках участвовала типа «Огни Сибири», где у меня роль без слов – я какую-то сибирскую реку изображала, представляешь? И вот однажды на гастролях познакомилась с музыкантом из Куйбышева – он великолепно играл на баяне. Мы оба приехали на гастроли позже остальных и как-то притулились друг к другу – сидели ночи напролет в холле гостиницы и разговаривали – о чем, убей – не помню. И хотя мне за 30 перевалило, я была безумно строга. Еще в Ленкоме один дамский сердцеед, который меня долго добивался, но так и не добился, сказал обо мне: «Да скорее у лысого волосы на голове вырастут, чем она уступит». Он, кстати, лысым был…
-Но баянист, видно, было не лысым – вы ему все-таки уступили…
-Так говорю ж – влюбилась в своего Володечку – высокого, статного, черноволосого да к тому же на 9 лет меня моложе. Он тоже не отходил от меня ни на шаг. А потом мы разъехались. И тут я поняла, что беременна. Обрадовалась несказанно – очень ребенка хотела. Через три месяца Володя Никитин приехал в Москву, нашел меня. Я прямо таяла от счастья. А тут он мне предложение сделал, не зная о моем положении. И как будто черт меня какой дернул – решила ему проверку устроить. Созналась, что беременна, но не сказал, что от него. Он и пропал на несколько недель. Я рыдаю в отчаянии, а Лёня меня ругает: «Дура ты последняя, кто ж мужикам такие проверки устраивает?» Папочкины гены, никуда не денешься!
Но он появился – помятый, серый, я подумала, что это он от переживаний сильно пил. Ну, он и сказал, что любит меня, что беременность не помеха. И до самого рождения дочери он не верил, что ребенок его. А уж когда Танюшка родилась – вылитая копия своего папаши – поверил, полюбил ее безумно.
-Он переехал в Москву?
-Да. И его сразу взяли в Москонцерт, он аккомпанировал самой Лидии Руслановой! Но… выпивал сильно. Гастроли, пьянки, ну и сами понимаете, женщины. Я не хотела верить, никогда ничего не проверяла – боялась наткнуться на правду. Но однажды он приехал с гастролей, бросил свой чемодан и убежал. В грязных вещах, которые я приготовилась стирать, обнаружила его телеграмму молодой, известной тогда актрисе, с подписью «Целую. Твой Вовик».
-Развод последовал немедленно?
-Нет… Я ведь любила его, да и дочке всего два года исполнилось. Побежала советоваться с подруге – мудрейшей женщине Валечке Улёсовой , мы с ней вместе в Москонцерте работали. Она мне сказала: «Важно понять, влюблен он в нее или это просто так, КОБЕЛЯКИ».
-И что оказалось?
-Что влюблен. Поехали мы к дочке на дачу. А он эту дачу терпеть не мог. Ложимся спать, а он мне: «Устал. Извини». Я всю ночь не спала. Монологи в голове проговаривала, как ему скажу, что все знаю. Слышу: утром, часов в шесть, через меня перелезает и тихонько спускается в сад. Я встала у окна за штору и смотрю. А он цветы с клумбы рвет и за забор бросает. Потом умылся, собрался, записку мне оставил, что в город ему срочно надо кому-то какие-то ноты отдать. Я за ним. Но дома, конечно, ни его, ни цветов не было. Вечером мы еще в кино сходили с символическим названием «Развод по-итальянски». А уж после кино я ему все и выдала. Он оставил ключи и ушел.
-Так просто?
-Да нет, не просто. И рыдала потом, и головой о стенку билась… И грязи потом всякой было – да чего уж теперь говорить…
-Зато второй ваш муж был испанцем – про это писали в газетах.
-Тогда я уже снялась в «Бабьем царстве», моими фотографиями вся Москва обклеена была. А мне уже за 40. На фестивале в Сан-Себастьяне в Испании я познакомилась с Антонио. Моя подруга Нонна Мордюкова почему-то называла его Полечка. А замуж за него вышла из страха, потому что тогда не только за связь с иностранцем, но и за простое знакомство с ним можно было лишиться всего, даже жизни. Испанец был очень хорош, но я его не любила. Любовник он был отменный – что да, то да. Помню, он приезжал в Москву, так мы по нескольку дней из квартиры не могли выйти, всю крупу подъедали. Потому что некогда было в магазин сбегать.
-Вы сказали приезжал, а что ж вы к нему не поехали? Современные девушки вас не поймут…
- Боже сохрани! Хотя он меня так звал! И не только в Испанию. «Ткни,- говорил,- пальцем в карту, там мы и будем жить.» Но уехать из России для меня было тоже самое, что умереть. Я ведь и ребенка могла родить, но от мысли, что Антонио его отберет, или мне придется за ними ехать – я с ума сходила и допустить рождение этого ребенка не могла. Кстати, мы с испанцем до сих пор не разведены…
-Что вы больше всего цените в отношениях мужчины и женщины?
-Момент приближения, когда знаешь, что должно произойти, но еще не произошло. А потом начинаются проблемы. Мужики ведь в своей болтливости хуже женщин! У меня был долгий роман с одним очень известным актером, он много моложе меня, не буду называть его. После того, как мы расстались, он женился. И на каком-то банкете я его встречаю вместе с женой. А я возьми и брякни: «Что это ты на такой страхуилде женился?»
И вдруг через некоторое время эта женщина подплывает ко мне и спрашивает: «Римма Васильевна, вы правда считаете, что я некрасивая?» Я, испытывая некоторую неловкость, начинаю убеждать ее, что ее муж пошутил, что я ничего такого не говорила … А он вылезает из-за ее спины и произносит: «Может, ты еще скажешь, что и со мной не спала?» На что я радостно всплеснула руками: «Вот видите, я же говорю, что он у вас большой шутник!»
-Просто страшно вам дальше задавать вопросы про мужчин. По-вашему они все одинаковые?
-Бывают исключения. Однажды мой добрый друг и замечательный актер Михаил Андреевич Глузский так сказал. Он поднял тост, и предложил выпить за свою жену. Я потом его спрашивала, ну почему именно за жену? А он ответил: « Я по трамвайному билету выиграл миллиард в лице своей жены. Чтобы не случилось, она всегда в хорошем настроении, у нее никогда нет никаких проблем»!
А чтобы окончательно заморочить вам голову, я вам вот что скажу. Женщины от многого отказываются во имя всепоглащающей любви к детям, к искусству, работе или из-за чего-то другого, и очень многие из них с возрастом остаются одни. Так вот запомните: самый худший муж лучше самых прекрасных детей. К этому все приходят, но, к сожалению, слишком поздно…

Предыдущие записи блогера :

04.03.2020 — "Французам" здесь не место

03.03.2020 — Случай в примерочной

02.03.2020 — Зачем нам Вера Брежнева?

02.03.2020 — Финал Шестой симфонии

01.03.2020 — Оскорбительно смешно, или открытое письмо главным редакторам СМИ

29.02.2020 — Случай на дороге

28.02.2020 — Как с фингалом сыграть Марию Стюарт

28.02.2020 — Он уже пришел

26.02.2020 — Малахов с Борисовым нервно курят в сторонке

26.02.2020 — Молчание ягнят

Архив записей в блогах:

Их нравы

В Санкт-Петербургском гуманитарном университете профсоюзов на День первокурсника повесили плакат, на котором отредактирована фотография. У студента-башкира Руслана Варёного (Фахреева), приехавшего из Миасса, на плакате оказалась голова со славянскими чертами лица. Так выглядела ...

Только пыль из под копыт

...

Нелишние выходные

Когда для части трудящихся 28-го октября начались каникулы, я утешилась ожиданием: «И на нашу улицу придет праздник». Под праздником подразумевались четыре нерабочих дня, предназначенные для отдыха вне зависимости от эпидемиологической ситуации. Да, друзья, с 4 по 7 ноября отдыхала ...

Про отношения

подругу врач огорошил таким страшным диагнозо может быть, было чтото подобное, ...

Анекдоты 15 марта 2020 года

1) Ты встречаешься с девушкой, у вас всё уже весьма серьезно, ты уже даришь ей разные подарки. Очередной - цепочка с подвеской «дельфинчик». Пошли вы летом на озеро купаться. Девушка нырнула, выныривая - зацепилась цепочкой за корягу, стала захлебываться, тонуть... Ты героически ...

Любовь и кобеляки Риммы Марковой

Любовь и кобеляки Риммы Марковой

Оставить комментарий

Популярные посты: