Леонид Липавский

H. М. скромно пил чай, развивая перед хозяевами свои любимые
теории питания. От взора его не ускользнуло, что муха села на
блюдце с сахаром. «Смотрите, — сказал H. М., — муха минует одни
сахарные песчинки и стремится к другим. Это показывает, что они в
действительности не одинаковы. Вряд ли, чтобы у мух не было
индивидуальных особенностей вкуса, как у людей».
Н. М.: «У Н. А. непременно должны быть глисты в кишках. Этим и
объясняю прекрасный цвет его лица». — H. М. говорил серьезно.
H. М. считал себя знатоком эндоптического зрения. Его занимало, что
делается у него в глазу. Он наблюдал пятна или помутнения, искры и
волокна. Пятна плывут группой медленно на границе поля зрения, пока
не пропадают. Искры совершают непрерывное движение, как туча мошек
вечером перед хорошей погодой. Волокна крупны, они бледны и
неподвижны. Есть еще другие волокна, крупнозернистые, они похожи на
водоросли или морские животные.
H. М. на основании различия движений этих телец и их размеров (он
вычислил их) устанавливает, что видит человек в своем глазу. Он
считает также, что пятна находятся довольно далеко от дна глаза,
это сгустки в стекловидном теле, они поворачиваются вместе с глазом
и уплывают из-за стремления уловить их в центр зрения. Искры или
светлые точки, наоборот, обладают самостоятельным движением.
Л. Л. с горечью говорил о крушении Словаря.
Л. Л.: Ни ты, Я. С, ни те другие не желаете сотрудничества и не
способны к нему. Вы не подчиняетесь даже тем правилам, которые сами
установили. А главное, каждый из вас уверен, что только он и делает
замечательные вещи; в других людях, собственно, никакой нужды нет.
Неуважение к соседям — незавидная привилегия. Да, вы не потратите
усилия, чтобы вникнуть, что считает другой. Капризность и
истерический деспотизм одного, несокрушимый эгоизм и суетность
другого, недоверчивость к смыслу всякой работы и лукавость третьего
— вот что есть на самом деле.
Я. С: Ты бы сам что-нибудь делал, тогда, может быть, были бы
результаты.
А. В., тот легко и с готовностью покаялся.
А. В.: Мне дико везло это время в карты. Каждую ночь я проводил в
ресторане и не засыпал раньше шести. Так что даже устал и все это
надоело. В валютном баре, в еще пустой комнате, я видел девушку,
сидевшую на ковре и ожидавшую иностранцев...
Д. Д. и Д. X. впервые познакомились друг с другом. Они
разговаривали о замкнутости эр, о неправомерности выхода из своей
эры; о ложности понятий «первобытный человек» и «первобытная
земля», — их никогда не было, всегда была своя высота и своя
сложность; о постоянном идейном имуществе человечества; об увядании
нашей науки. Интересно, что они не слушали друг друга, но остались
один другим вполне довольны.
Л. Л. время от времени входил в разговор.
Н. А. писал шуточную оду и сам от удовольствия смеялся.
H. М. спал в соседней комнате.
Т. А.: Почему в человеческом устройстве есть что-то постыдное и
унизительное?
Л. Л.: Это нечистота от противоречия между индивидуальностью и
природой. Когда у морского животного через канальцы непрерывно
протекает вода, это и его питание, и выделение, тут нет ничего
шокирующего. Но ведь и само это животное почти жидкость. В человеке
неизбежно сохранен тот же принцип, но человек уже резко отграничен
от среды и чужд ей. Грязь — это и есть постороннее или лишнее,
притом основное вещество.
Д. X. и H. М. говорили о чистых стариках, которые купаются в
ключевой воде каждый день и никогда ни из-за чего не огорчаются.
Хотя они и пример долголетия, но противны.
Потом H. М. смотрел сквозь дырочку в записной книжке на лампу.
Д. X. хотел объяснить закон преломления света в хрусталике, но не
смог, так как забыл этот закон.
Продолжение следует
Из книги Липавского "Разговоры"
Н. М. - Олейников
Н. А. - Заболоцкий
А. В. - Введенский
Д. Х. - Хармс
Я. С. - Друскин
Л. Л. - Липавский
Т. Л. - Липавская
пр. моё.
|
</> |