Леон Богданов. "Заметки о чаепитии и землетрясениях". М., НЛО, 2002

grizzlins — 29.12.2023

Скажу честно: книжку стал читать, когда узнал, что Алексей Конаков сотоварищи организовали премию им. Леона Леонидовича Богданова. Литературную премию. Хотя человек был художником. Работал в очень разных стилях. Фигуративных разных и нефигуративных разных. Из нефигуративных мне особо нравятся его картины, напоминающие лампы с цветным воском, модные в начале девяностых, но как бы на китайском языке. Тут видеть надо.
  Но писателем Богданов тоже был. Ещё как! Я читал у него некоторое. Например, в «Митином журнале». Ибо когда-то все номера прочёл. Видимо, там были отрывки из его ранней прозы. Ту, которую собрали в финальный раздел этой книги. Он так и называется: «Возвращение в 1974 год». Там получается о формировании методов наблюдения за миром: «Пыль – национальный продукт Эстонии», «Чайник заварочный и пиала, очень точно расположенные на столе и относительно друг друга, как-то белой ночью произвели на меня неизгладимое впечатление».
  Это К. Кузьминский отметил в предисловии. Кстати, цитаты — из писем (а письма из психушки, но это дальше). В самом же дневнике тех лет не хуже: «Зеркало - осенью тихое. Тихо не отражает ничего, кроме этого же самого»; «Осень - ржавый металл». И наблюдения за цветом: «Есть красный и черный цвета на белой бумаге и есть белый свет в витраже. Белый цвет и белый свет, каждый мучается сам по себе. Предельное сближение. Учись не делать ничего. Только такой безапелляционный контраст, как красного с черным, вызывает представление от «белого» цвета о белом свете, но с этим каждый сам должен знать, что делать. Глаза устали от голубизны, с музыкой порывистого ветра, которого нельзя не заметить». Ну, и вообще.
  Однако повторим: это из второй части книги, которая хронологически первая. А первая — записи из восьмидесятых. Там совсем иначе всё. Методы наблюдения сформированы раньше, теперь излагается суть. Про сформированность Богданов пишет сам: «Никто не запретил знать, что здесь будет. До семьдесят четвертого года у меня сложилось стройное представление о положении в нашем мире. С ним и живу. А, интересно, отзвуки какие-нибудь этого уверенного знания будушего будут ли? Вот ведь Ю. И. Галецкий вернулся, а он очень связывал меня с определенным миром. Теперь, видно, это все переменилось, но то, что знал, я знал твердо.

А что, если грузинский чай теперь погибнет? Что мы будем пить? Я рисовал чаи, живя на Блохина, и тогда же задумался о Грузии, но время ее настало только теперь».
  Петербург, художественная среда, а всё как у нас было: «Мать ушла постоять в магазинах, а я остался дома». 

Не, кое в чём жилось полегче, но не порядково. Дефицит мягче, но и денег меньше: «У нас день проходит совсем спокойно. Верочка приносит заказы: ветчину в прямоугольных банках, шпроты. Все продают к восьмому марта. Вместо плохого чая в заказе болгарский консервированный компот. Я советую ей побольше купить литовского борща, так как его очень просто готовить и у нас останется больше времени для поддержания чистоты в доме. Выпиваю вторую чашку, чайник стоит накрытый ручным махровым полотенцем и не стынет. Под «Прибрежным» успеваю до двенадцати выспаться два раза. Впереди ночь. Под чифиром время проходит незаметно, успеваешь остыть, походить, полежать и согреться и снова пора вставать. Если перед двенадцатью много освещенных окон, то к часу уже их совсем мало, но люди еще маячат на остановке, здесь, в отдаленном районе, транспорт действует допоздна».
  Про разные изводы чаю вообще сказано хорошо и много. Это автор сам знает и мягко указывает: «Нельзя пренебрегать действием чая на том основании, что к нему привыкли и оно слабо. Ничто так, как чай, не дает понять внутренность помещения, где его пьют, силу освещенности и т.п. По-русски я не помню, чтобы кто-то описывал непосредственно действие чая». «Будь правы диалектики, их постулаты печатались бы на пачках чая». «Под окнами листва кипит, как чай в чайнике. Ветер, разыгравшийся не на шутку, вымел последние облачка с неба. Уже осень».
  Ну, и в целом жизнь стабильна, нетороплива, созерцательна: «Ветер. Постукивает с вечера вчерашнего наш дом всеми балконными приспособлениями. Продувается городская окраина. Люди в весенней одежде держатся кучей, чтобы не унесло, как цветные лоскутья бумаги. Воскресение. Весной не страшно. Холодно по-настоящему. И что всю жизнь будешь не признан оцени это. Отец наш старался, чтобы мы были счастливыми, а не признанными. Снег в Баку, в Грузии, в Сухуми - он это видел».
  Обобщения проистекают из наблюдений: «счастья три раза и не ловят, удовлетворяются неуловимостью его и в первые два».
  Грядущее не предвещает страшного: «Неделю назад умер Брежнев, траур уже кончился. Лично у меня какие проблемы? Чая выпить да покурить. Весь год проходил из угла в угол. Читал «Корейские предания и легенды», Цыбикова, Бежина «Под знаком ветра и потока», «Дао и даосизм в Китае», заглядывал в сборники китайских новелл. Почти нечего вспомнить».

Стабильность — признак мастерства и вот уже 1984-й не пугает Оруэллом: «Теперь у меня есть Лао-цзы, и я чувствую себя успокоенным. Вообще мне кажется, что восемьдесят четвертый год у нас пройдет тихо и незаметно. Как в високосный год, всегда много покойников, но это на верхах или по сторонам на некотором удалении от нас».
  Нет, социальной изоляцией человек не страдает. Голоса слушает, как все. В смысле, голоса из радио, а не голоса из головы: «Выпил «Стрелецкой», спал до начала шестого, пока не подошло время Канаду слушать». Тут он тоже не сильно отличен от соотечественников-соседей: «Радио не нужно включать, а то возникает стереоэффект. С другого этажа слышно все слово в слово».
  В целом, автор-протагонист отличается от окружающих разве что нехождением в службу, работой над картинами и особым интересом к землетрясениям. А, например, увлечённость Азией — норм вполне. Тогда все по чему-нибудь угорали: без Интернета и прочей обильной информации. Увлечённость даёт идейное обоснование образу жизни: «Переписывал Дао дэ Дзин: § 47. Не выходя со двора, можно познать мир. Не выглядывая из окна, можно видеть естественное дао. Чем дальше идешь, тем меньше познаешь. Поэтому совершенномудрый не ходит, но познает [все]. Не видя [вещей], он проникает в их [сущность]. Не действуя, он добивается успеха».
  И тут внезапно: «вот я сижу у окна и прикидываю в уме, за что я сидел последние годы. Ну, за Никарагуа, это уже прямо лейтмотив. Потом за китайско-вьетнамскую войну, тоже три месяца, да она дольше и не продолжалась, ну это, допустим - война, наших бьют».
  Человек раз за разом попадал в психушки по поводу выступления о разных конфликтных делах. Ладно Афганистан. Но в китайско-вьетнамских делах — кто для него «наши»? Дивно, воистину. При этом явной и прямой погружённости в политику нет. Скажем, московский подпольный интеллигент в те годы, делая запись пятого марта, обязательно б вспомнил про смерть Сталина (Ахматовой, Прокофьева), а тут — всё про детей во дворах и как это нарисовать: «По поводу Брейгеля. Поселите на мое место детского писателя, чтобы он мог наблюдать за играми детей. Снег в марте стал такой ноздреватый, грязный и рыхлый, что все дети собрались на замерзшей луже. Они больше всего напоминают сточенные цветные карандашики или надломанные мелки. Что они делают на льду? Нам уже почти ничего не дано, и мы испытываем уважение, считаем, что это самоуважение - не требовать, чтобы мы осмысляли по-особенному то немногое, что есть. Например, игры детей. Чтобы их осмыслял один человек - этого много. Мне как бы вот с этим приходится дело иметь. Но если подумать, то со многим и другим. Параллель детским играм. Я почему-то выбрал декабрьскую оттепель на городских каналах, но это сближение отдаленного. Давно».
  А время тихонько ускоряется: «Э.А. Шеварднадзе летит в Юго- Восточную Азию, но Бирму он не посетит, стало быть, ее нам и не покажут. А была бы возможность снять прозрачное, как у Кришнамурти, кино. Страна так успокоилась, что о ней все как бы забыли». Не успокоилась и не забыли, но увы. Автор про это не узнает. Тут самый печальный момент и дивно выстроенная драматургия книги. Составителям, конечно, очередное крупное спасибо. Конец 1986 – начало 1987 было напряжным временем. Мы, кто старенькие, это помним: «Нгуен Ван Линь избран генеральным секретарем цк кпв.
  Вчера вечером и сегодня днем выступление студентов в Алма-Ате, протестовавших против решения Пленума . Подогреваемые националистическим элементом…
  Тысячу двести килограммов гашиша обнаружили в контейнере с изюмом. Как-то это с вязано с Афганистаном. Груз направлялся в Гамбург. Нашли на подмосковном складе.
  А. Тарковский умер в ночь с двадцать восьмого на двадцать девятое декабря, а вчера (10 января 1987 года) узнал, что восьмого декабря от кровоизлияния в мозг скончался А. Зверев.
   Первое землетрясение в новом году шестого января, возле острова Родос, четыре и шесть десятых балла».
  Затем принесли невесёлую пенсию: «Слыхал, что один человек ругал «Религии Гиндукуша». Наступает день, когда тебе при носят деньги.
  Я их распределяю следующим образом. Двадцать пять рублей я был должен. Теперь с долгом рассчитаюсь и останется тридцатник - на жизнь. Я очень экономные делаю покупки. Купил вчера хлеба и мяса на треху. Сахара, пряников. Осталось семь рублей с тех тринадцати, что у нас отложены на еду. (последние деньги)».

И так-то мало, и деньги реально оказались последними. Или предпоследними. Неясно, успел ли Богданов получить пенсию за февраль: «12-13 января 1987 года. Землетрясение на островах Вавау (о-ва Тонга) 7 баллов по шкале Рихтера. Связь с островами прервана. На Кубе собирается конференция по предсказанию стихийных бедствий. Сейсмологи и метеорологи более чем из ста стран съехались. Также они займутся вопросами борьбы с последствиями землетрясений, ураганов и т.п. Завтра открывается.
  Соединенные Штаты планируют провести первое подземное испытание в этом году пятого февраля, затем - двенадцатого. Последующие испытания намечается провести в марте и апреле. В Грузии снежная лавина разрушила какой-то блок, при чем погибло двадцать девять человек. Повреждена силовая линия. На помощь брошены солдаты.
  В Венгрии замерзли до смерти восемь человек. Общее похолодание в Европе. Снег выпал в Италии и Испании. В Греции многие горные селения отрезаны от мира. Снег выпал в Токио. У нас такой холодной зимы давно не было. Уже две недели ниже тридцати.
  Обогреваемся как можем. Сегодня (вторник, тринадцатое) слегка потеплело. Двадцать семь».

25-го февраля 1987 года умер от сердечного приступа в возрасте 44 лет. Почему так? Непонятно. То есть, человек пил оооочень крепкий чай, проводил сравнительный анализ портвейнов, увлекался некоторыми другими излишествами. Но всё в меру. Ещё получал психиатрические лекарства, тоже не улучшающие соматического здоровья. Однако тож не запредельно много.

Говорить, что ничего хорошего его не ждало в девяностые сложно: могло свезти и напродавал бы картин за большие доллары.

Словом, очень жаль. А книжка (именно в такой композиции) войдёт в мой сколь угодно краткий список наилучших.
  Ну, и окончим тем, с чего начали. В дополнение к самой книге, рекомендую статью Алексея Конакова о (пара)научных исследованиях Богданова. Или лёгкая провокация такая: https://gorky.media/context/vozmozhnost-zemletryaseniya-v-leningrade/

#такаязима

Оставить комментарий

Популярные посты:

vespasianus

Гостиница на час для двоих: практичное решение в ритме мегаполиса

prohodimcy

10 животных Химкинского лесопарка

polydi

Как сейчас выглядит Лиза Пескова?

megaflop

С Днём Фотографа!

storyreal

Любовь на клеточном уровне

serzimanski

36

uctopuockon_pyc

Предсказания генерала Мошкова

iglokott

Плохое вино

mishin05

Жидовский капкан для студента

• Ранее
• Архив