Кинематограф. Королевская игра в шахматной новелле

besedkabammbuss — 17.03.2022

Второй раз на моей памяти предлагается кино по мотивам творчества Цвейга, хотя я ещё тот кинолюбитель.

И если в первом случае (Отель «Гранд Будапешт») мотивы были достаточно далекие от исходных каких-то произведений Цвейга; то в настоящем случае мотивы однозначные — это шахматы и корабль в их естественном и предметном воплощении, "наполнение" фильма несколько отличается от содержания литературного первоисточника. Знаю, что было несколько экранизаций  этой Schachnovelle, но вряд ли буду смотреть — не такой уж я ярый поклонник австрийского гения; а настоящий фильм и без всех прочих условий привел  меня в неописуемый восторг, который я как раз и попытаюсь описать.

Начать с того, что я смирился с тем, что современные кинематографисты вытворяют с исходным материалом любые им угодные трансформации, называя это потом каким-либо культурологическим термином. Ради бога — лишь бы фильм в итоге удался.

Этот фильм, по-моему, безусловно получился — случай, когда я обычно не берусь описывать неописуемые восторги; но почитал несколько попавшихся отзывов, а то и глубоких рецензий, и понял, что хитрый замысел авторов фильма не дошел до понимания многих зрителей. Поэтому и хочу изложить своё мнение о сюжете и конкретно о развязке фильма, поэтому не буду придерживаться уклонения от их детального раскрытия — ибо что тогда обсуждать?!

И так фильм начинается с посадки Бартока (Оливер Мазуччи) на корабль, следующий из Роттердама в Америку, под бессвязное бормотание названий шахматных фигур и шахматных ходов. Но то, что Барток в начальных кадрах фильма садится на корабль сразу включает нас и закрепляет в сюжете о морском путешествии с некоторыми сопутствующими воспоминаниями, за которые мы убежденно держимся в процессе повествования. Далее то, что его жена то случайно появляется, то пропадает; что сам Барток именует себя вдруг другим человеком, известным шахматистом; да и много других несуразностей — мы списываем на отдельные эпизодические временные помутнения сознания Бартока, вызванные по его мнению большим количеством принятого скотча.

А единственно, на что можно точно положиться, так как раз на воспоминания Бартока, бегущего от войны, разбуженных вопросом — «а как оно было до войны?»...

А до войны действительно у него было всё прекрасно устроено — преуспевающий венский нотариус, вот разве только некоторые "темные" делишки, связанные с переводом состояний августейших особ в потайные банки, подальше от взора подступающих нацистов.

Нацисты, кстати, у германо-австрийских авторов фильма показаны стандартно — с факельными шествиями и сжиганием книг, то что мы видели совсем недавно, но почему-то цивилизованным миром не отнесено сейчас к разряду нацизма.

Так вот, именно тогда накануне пришествия нацистов Барток должен был и мог срочно сбежать с женой через Роттердам в Америку, но он, не торопясь, отправился уничтожать коды банковских счетов своих клиентов.

Успеть-то он успел, но был схвачен нацистами и препровожден к мелкому и достаточно идеологически принципиальному местному вождю для выведывания тех самых кодов некоему Бёму (Альбрехт Шух), пытающемуся непременно подружиться с Бартоком и проявляющему с натугой приличные манеры и эстетские потуги (хотя бы в сцене угощения каким-то там марочным скотчем, от вида этикетки которого Бартока потом передернуло на корабле).

Барток оказался непреклонен в своей порядочности в сохранении профессиональных тайн, я бы даже сказал, что попытался дистанцироваться от назойливого собеседника; но всё-таки с пониманием, что он (Барток) будет жить, пока хранит эти свои служебные секреты.

Как-то естественно, что наш нотариус был отправлен под замок в номер этой шикарной бёмовской гостиницы, где у него предварительно изъяли под опись все личные предметы, включая очень заметные и примечательные часы.

Пытки... Пытки, конечно, были — и нравственные и вполне себе физические на грани неминуемой смерти. Но самая главная пытка была — пытка скукой! И тут у нашего, не скажу нотариуса, скорее — пациента, начались необратимые изменения в психике. 

Там какую-то временную отдушину он получил, заимев книжечку по шахматам и слепив из печально известного хлебного мякиша шахматные фигуры. Да, до этого он как человек действия и неизбывной занятости не обращал внимания на эту игру (оскорбил поначалу Бёма-шахматиста своим пренебрежением к данной игре), но для нынешнего его состояния и положения случилось — самое то времяпровождение.

А вот совсем он плох стал, когда Бём этих самых шахмат и книжечки лишил — сломался Барток (очень здорово и тонко тут сыгран весь процесс сумасшествия Мазуччи). По-моему — какие-то попытки играть в шахматы "вслепую" с тем самым бредовым бормотанием ходов из начала фильма. Одним словом в их шахматной терминологии, видимо, проиграл Барток Бёму.

А Бём же чувствует психологическое (я бы сказал уже — психическое) состояние заключенного и предлагает ему в очередной раз — пиши коды и отправляйся на корабль и свободу. 

В принципе, сломленный Барток уже и не сопротивляется — берет листки и начинает лихорадочно вспоминать и писать коды счетов, написал...

... как на вопрос потом ответил сам Бём — Барток освободился и ушел от нас; на самом деле он лихорадочно писал на выданных ему листках какую-то шахматную партию в соответствующих условных обозначениях, похожих на банковские шифры.

Бём освободил Бартока, выдали ему на выходе приснопамятные часы, и отправился Барток; изрядно похудевший, осунувшийся и перекосившийся с низкоопущенными плечами на долгожданную свободу...

Так вот! В фильме сцены на корабле (о которых я вскользь вначале упомянул) и в заточении в фильме "перебивают" друг друга без всякой логической связи — и в первом и во втором приближении, развиваясь как бы параллельно и независимо.

При этом сцены на корабле полны полнейших несуразиц — с той же пропадающей женой; тем же, как и в заключении, скотчем; да и с теми же шахматами и шахматистами из упомянутой книжки. Короче — попал Барток на корабле на шахматный турнир, где с каждой партией противостоящий гроссмейстер всё больше и больше похож на Бёма (а на его руке оказываются те самые часы). И от Бартока категорически и истерично требуют записывать на выданные листки ходы из разыгрываемой вечной и классической партии...(похожие на те коды от банковских счетов).

Партию у гроссмейстера Барток выиграл, приснопамятные часы получил в качестве трофея и приплыл в Америку на свободу.

Да! В фильме кадры выхода с корабля и выхода из заключения в Вене пересекаются по времени и сняты в одной манере и в одном ключе.

Не было, по-моему, никакого парохода — были безумные грезы Бартока о шахматной партии и свободе; он играл свою партию, Бём играл свою партию; Барток выиграл обе, но потерял рассудок.

P.S. В завершении фильма, уже в психушке Барток премило беседует с девушкой, очень похожей на его жену, и почему-то вдруг вспоминает своё участие в шахматном турнире в Америке. У девушки же такое воспоминание вызывает удивление...

Сохранено

</>

Кинематограф. Королевская игра в шахматной новелле

Второй раз на моей памяти предлагается кино по мотивам творчества Цвейга, хотя я ещё тот кинолюбитель. Королевская игра. Schachnovelle. 2021. Германия, Австрия. Драма, триллер. Режиссер Филипп Штёльцль ...

Читать полностью

Источник

Оставить комментарий

Популярные посты:

caligula

Вывод из запоя на дому в Нижнем: арт-пространства как путь к новой жизни

foto_history

Случайное фото

fotovivo

Все про корову — и я про корову

veronika_stef

Спокойной ночи!

donni_nina

СВО меня подтолкнуло взять конуру -студию в ипотеку. Мои эмоции, мысли, сколько

ru_railway

Электровоз 10-КР

vincenati

Без названия

prilepin

Расклады планетарные

staroveraleksiy

Прощай, Анжелика!

• Ранее
• Архив