К итогам «телочкогейта»

Портал «Медуза» выпустил материал о том, как не быть сексистом в России. Очевидно, они обнаружили тренд — о проблеме гендерной дискриминации действительно начали говорить. Заметить тренд удалось, а вот почуять его и оседлать — нет. Вместо действительно важных проблем (насилие физическое и сексуальное, «стеклянный потолок» в карьере, разница в зарплатах и так далее, и полное отсутствие интереса к этим вопросам у большинства мужчин) материал освещал вопросы этикета: кто за кого платит в кафе и как подавать пальто. Кроме того, на выходе, при репосте «ВКонтакте» и «Твиттере» (но не в Facebook, что примечательно) текст был снабжен комментарием:

Для пособия по борьбе с дискриминацией — не лучшая преамбула: чтобы понять это, достаточно вместо женщин подставить в статью какую-нибудь национальность, а в комментарий — ее пренебрежительное название. Это заметили многие, в интернете началась интенсивная дискуссия. Которая стала еще более бурной, когда я написала колонку на «Кольте» о связи между положением женщины в культуре и ее положением в обществе и, главное, о замшелом подходе к вопросу у тех, кто считает себя носителями либеральных и, можно сказать, европейских ценностей — например, тех же либеральных СМИ. Статью, по поводу которой многие, в том числе и редактор «Медузы», высказались как о невнятной, —  прочитало более 170 000 человек. Как и ситуация с рубашкой астрофизика до этого, статья стала поводом для многих показать свое истинное лицо и, что еще более важно, — дала возможность остальным это лицо увидеть. Через пару дней боев «Медуза» извинилась в своем Twitter, но война продолжилась.

Либеральные деятели проходились по стилю статьи и говорили, что мне стоило бы сосредоточиться на более важных проблемах — вроде того же насилия над женщинами (они вдруг вспомнили об этих проблемах, когда вышла моя статья). Блогер Антон Носик разродился аж двумя постами, где говорил о глупости автора колонки и последовательно разъяснял разницу между сексизмом и антисемитизмом на примере давно и миллион раз обговоренных армии и пенсионного возраста. Кириллу Рогову было просто скучно, а Роман Лейбов оказался лучшим знатоком проблемы гендерного неравенства, чем гламурная и поверхностная (по его выражению) я.

Многие опасались введения феминистской цензуры, хотя совершенно непонятно (на самом деле понятно), почему говорить «телочки» — это проявление свободы слова, а высказываться по этому поводу критически — наоборот, цензура. Сравнивали колонку с действиями террористов, расстрелявших французских карикатуристов, опасаясь, опять же, за свободу слова. Все усиленно делали вид, что дело именно в этом, ведь они же либералы. И поэтому самым честным оказался совсем не либеральный журналист Максим Кононенко, который высказался так: «Вот что я вам скажу, телочки. Феминизм ваш омерзителен. Гадок. Мы не хотим [цензура] феминисток. Мы хотим [цензура] телочек». Женщины, которыми можно по-всякому пользоваться, а они в ответ будут либо молчать, либо говорить то, что нравится собеседнику, — такие женщины нравятся большинству, и такими нас хотят сохранить все эти люди.

Однако феминисткам неинтересно, что именно хочет с ними делать Максим Кононенко, и они не верят в искренность Романа Лейбова. То, что обсуждение вылилось далеко за пределы Facebook и перешло на радио и телевидение, показало: женщины перестают молчать. Слова поддержки и благодарности мне присылали и в комментарии, и в личные сообщения — их было действительно много. Женщины начинают высказываться самостоятельно. Даже если они говорили о том, что их устраивает слово «телочка», — они делали это сами, от первого лица. Да, Гусман на «Эхе» продолжает рассказывать анекдоты про домашнее насилие и сам над ними смеяться, а «Медуза» пытается троллить новыми постами. Но дискуссия, которую сложно было представить пару лет назад, началась. Процесс запустился, а это значит, что   когда-нибудь у женщин придется спрашивать про все, что их касается, — про положение дел в стране, про законы, связанные с абортами, про понятие «домашнее насилие» и, главное, придется перестать принимать их «нет» за «да». И я рада, что стала участницей этого процесса.

Белла РАПОПОРТ,
специально для «Новой»