Жизнь советского села в последние десятилетия существования СССР (по

von_hoffmann — 20.07.2021

Олег Гусев (недалеко от г.Бийск, Алтайский край, 1976):

«Коммуна» или «Путь Ленинизма». Так называлось отделение совхоза, а по сути небольшая деревня, сельсовет, которой располагался в центральной усадьбе Луговское за 12 км бездорожья от описываемого места. Жили у меня там бабушка, дедушка (правда он был мне не родной, но очень любимый), прадедушка (отец родного деда, погибшего на войне) и двоюродный дед с женой.

Дед мой работал скотником, бабушка помощником ветеринара, и меня очень влекло животноводство. Дед не часто брал меня с собой на работу, мы приходили на конюшню за дедовым конем Воронко, и там я впервые узнал, как пахнет махорка. В городе уже давно курили табак, и этим резким и пряным запахом была насквозь пропитана избушка конюха, где местные мужики ждали своих лошадей, чтобы разобрать их для работы. А еще там висели хомуты и лежали седла.... Ммммм.... Запах конского пота, махорки и очень раннего деревенского утра с его росой, туманом и клевером... Я просто заболел этими запахами и этими угрюмыми мужиками. Вплоть до окончания школы я мечтал быть скотником.

А потом мне исполнилось 13. На работу можно было устроиться в 14 лет в те далекие времена. И то, четырехчасовой рабочий день, по закону. Кто бы меня взял? Но соседом у деда с бабушкой был бригадир животноводческой бригады дядя Федя. Бабушка пошла к нему и упросила взять меня скотником, с условием, что если чего - они несут все материальную ответственность за все поголовье, которое может пострадать от моего неумения. Скотников катастрофически не хватало всегда, те, что были, канючили об отпуске и... Меня взяли на работу.

Часиков в 5 утра, когда я плотно позавтракав и одевшись уже сидел у калитки, за мной пришел бригадир. Началась трудовая биография. 1976 год. Стадо в 240 голов. Это были молодые телки и племенной бык. Один... На 240 телок. Вся деревня над этим ржала. Деревня ржала, а я ему искренне завидовал. Не судите строго, 13 лет мальчишке))

Работать мне нравилось. Был у меня напарник, мужик лет 35-37, имя которого я к сожалению не помню, поэтому и дальше буду называть его так -"напарник". Мы выгоняли стадо около 6 часов утра и прогоняли его по овсяному полю. Много лет вокруг загонов молодняка садили то овес, то пшеницу, то гречиху. Посевы эти неминуемо должны были быть потравлены, скот должен дойти до выпаса, но не садить там вообще ничего видимо никому не приходило в голову. Потом мы пасли наших теляток между другими засеянными полями, иногда слегка потравливая совхозные сенокосы. За них тоже, конечно, по головке не гладили, но строгого контроля не было. А вот на частный покос загнать стадо не дай Бог, с хозяином пришлось бы объясняться, и объяснение то не было бы легким, могли и морду набить. Края совхозных полей тоже были изрядно потоптаны скотиной, что не удивительно, потому как выпасов не хватало для такого большого количества животных, и паслись они на узких полосках между засеянных совхозом полей.

Наступал полуденный зной и телята, напившись у какого-нибудь пруда, ложились на отдых. Мы же занимались приготовлением обеда. После обеда сон пару часов и снова работа-борьба с телятами (они лезут на пшеницу, ты отгоняешь) до самого вечера. Потом по остаткам овсяного поля гоним их в загон, и домой с чистой совестью. Так продолжалось изо дня в день в течении месяца, пока не пришел день получки.

Мне, как малолетке, ежемесячная выплата не полагалась. По уговору я мог получить деньги только по окончанию всего моего рабочего периода, если никого из телят не угроблю и не потеряю, но рабочие в совхозе получали получку точно в срок и без опоздания. Лето в деревне - горячая пора, то сенокос, то уборка и по каким-то правилам на это время в сельском магазине была запрещена продажа водки. Не спиртного, коньяк и вино пожалуйста, но водки ни-ни... В день получения денег вся деревня была пронизана каким-то непонятным мне напряжением. Мужики как-то странно громко смеялись, женщины собирались в кучки и о чем-то тихо переговаривались. Вечером выдали зарплату, и деревня окончательно затихла.

Утром следующего дня мой напарник на работу не вышел, и я погнал стадо один. На обеденный перерыв он появился изрядно пьяный и сидевший на одной лошади вместе с осеменителем совхозного скота, одинокой бабенкой, тоже изрядно пьяной и громко ругающей напарника за его неутомимые сексуальные аппетиты. Они предложили мне водки, но я тогда еще ни прибегал к изменению сознания и стыдливо отказался. Мне было предложено отбыть домой (в самой нецензурной форме) и не мешать людям работать. Справедливо полагая, что после литра водки работать они уже не смогут, я отъехал за горку и там подождал время, необходимое по моим расчетам для выпивания двух бутылок сорокаградусной стаканами по 250 грамм. Вернувшись, я убедился, что напарник и его пассия крепко спят совершенно голые, и принялся поднимать телят для дальнейшей пастьбы.

Вернувшись вечером в деревню я увидел, что почти вся деревня, за исключением нескольких домов, в кои, к счастью, входили и дома всех моих родственников, пьяная в задницу. Утром кто на лошадях, кто на совхозных автомобилях народ поехал в деревню Марушка за 18 км, где по слухам давали водку. На работу никто не пошел. Молодняка было три гурта, кроме моего. Пасти их никто не явился. Они проорали весь день, а вечером приехал пьяный бригадир, открыл ворота и скот ушел в поля. Куда? Пес его знает. Пара доярок, которые могли стоять на ногах, выдоили дойное стадо, но везти молоко было неначем, трактористы были пьяны, и его просто вылили на землю.

Гуляли чуть больше недели. Потом видимо финансовые запасы стали истощаться, и пьянка понемногу утихала. Самые ретивые ходили по деревне и продавали, вернее обменивали, на водку кто часы, кто искусно сплетенный кнут, который в другие времена стоил кучу денег. Шансов у них правда было немного, все пропились, но надежды они не теряли. Кинулись искать скот и несколько дней собирали его по району. Нашли всех, правда последние 18 голов смогли уйти очень далеко, и за ними отправили совхозные автомобили.

Итоги моей работы подводили каждый месяц. Для этого загоняли моих телят на весы по одному. Платили 10 руб за центнер привеса. Умные люди научили: чтобы больше заработать, нужно привезти вечером в загон телятам телегу соли, которой из-за лености скотников они были лишены целый месяц, а утром перед взвешиванием их хорошенько напоить. Сказано-сделано.

После моего увольнения и отъезда на родину примерно через месяц я получил денежный перевод на довольно кругленькую сумму. Совхоз оценил мою работу примерно как начальника среднего звена. В месяц вышло что-то порядка 240 рублей и это без премии, которая мне не полагалась, так как по бумагам меня никто не оформлял. Деньги были конфискованы родителями на семейные нужды, но мне была выдана призовая сумма, достаточная для покупки магнитофона (месячный заработок примерно).

Lubova Lenska:

Когда стала принудительно отрабатывать барщину (в институте, на работе), то всегда удивлялась, где же сами пейзане? Видела их только в роли механизаторов, остальные в основном занимались домашним хозяйством. А мы собирали картошку и какие-то "куузики ", потом мелиорация... А вечером тырили все, что плохо росло, лежало и доилось (один парень у нас был деревенский и знал подход к животине). Но было весело, дело молодое.

Петров Іван (деревня в Тамбовской обл., 1970е-1980е):

Вот как может жить государство, которое, имея огромную территорию, само себя даже прокормить не могло? На село в СССР никто не обращал внимание: с/х техника была сделана инженерами-идиотами и криворукими слесарями (отец был тракторист, я вырос на тракторной бригаде, сам на тракторах ездил с 14 лет, знаю эту тему) . Например, в колхоз приходил НОВЫЙ комбайн, так местные мужики его разбирали и собирали заново. Там приварить, там подровнять, там подшипника нет. То есть деревенская алкашня (трезвый тракторист у нас был сенсацией) как-то это чудо собирала и приводила в рабочие состояние.

Владимир Романов:

Автомобиль «Волга» приходилось «протягивать».

Людмила Бондаренко:

А всего-то нужно было поменять местами инженеров и алкашей. Не было у инженеров времени на трактора. Они у вас в колхозе все лето и осень работали. Два дня из пяти рабочих. А зимой на овощебазах гнилье перебирали.

Raimonds Samsons (Рига):

В Риге молодые инженеры приходили на завод ,,Саркана звайгзне" (красная звезда) (мопедный) в инструментальный цех на практику. Начальник цеха приводил их в цех. Показывал на окна и говорил: помыть за месяц, вот ваша практика!

Николай Кашкарёв:

Да, по два месяца кандидаты и доктора наук «бычкам хвосты крутили».

Людмила Бондаренко:

В то время как их работу доделывали деревенские алкоголики.

Alen Dar:

Так а кто работал на Таганрогском и Ростовском комбайновых заводах? Осуждённые! Их ещё "химиками" называли. От них вы хотели качества? Правда, на воротах красовался плакат "Комсомольская стройка века!"

Владимир Король:

По отзывам водителей автомобилей (все же рядом с тракторами) любой новый автомобиль, купленный на заводе для последующей перегонки своим ходом, выезжал за проходную завода, останавливался в тихом уголке, и водитель перетягивал все гайки и болты, до которых можно было дотянуться. В этом случае у него был шанс доехать до родного предприятия. По отзывам тех же водителей единственным заводом, автомобили которого могли ехать сразу с конвейера, был Минский автозавод.

Али Фейзуллаев:

Это правда. Белорусы всегда были аккуратными ребятами.

Петров Іван (деревня в Тамбовской обл., 1970е-1980е):

Отец работал трактористом, в последние годы на дт-75. Самый тиражный гусеничный трактор СССР. Трактор как трактор. Однажды в колхоз пригнали новый дт-75, но экспортный вариант (видно забраковали почему-то). Разница была большая: кабина реально герметична, обита тканью, удобное кресло, вентилятор и фильтр очистки воздуха, часы, удобные рычаги, красивые ручки дверей, гидроусилители на педалях. Да и качество сборки на высоте. То есть для своих трактористов как-нибудь делали, а за границу - максимум комплектация.

Александр Бондарец:

Это ты еще на Т-100 не пробовал. Вот это ад. Страх и ужас, полист - пасная система управления ножем, грохот, вибрация. Завести - то ещё приключение. Их после войны начали выпускать. Двигатель от Т-34. Я пробовал, 1951 года выпуска. Последний раз видел в конце 1980-х.

Григоий Григорян:

Ничего удивительного, была такая практика на складах заводов производителей авто: берешь машину со склада, хвала Господу подошла очередь, но хочется хорошую. Договариваешься с кладовщиком, обещаешь сотенку - это его месячная зарплата - и пошло дело. У варианта, который пойдет на экспорт, разбивается молотком фара или на крыле появляется вмятинка и все - нельзя в Европу такое безобразие. Пишется дефектный акт, и авто уходит в свободную продажу, т.е. тому, кто заплатил. У меня сосед так взял Москвича, так на это авто ходили смотреть, как на экскурсию, посвыше наших была.

Зоя Морозова:

Так тогда фраза "экспортный вариант" была признаком высокого качества.

Алексей Матвеев:

Студентом работал на сборочном конвейере колёсных тракторов ЮМЗ. Детали, предназначенные для тракторов "на экспорт" (Куба, Чехословакия, Польша...) поставлялись на рабочие места отдельным транспортом. Каждая деталь окрашивалась в яркий контрастный цвет (чаще - красный). Чтобы (нидайбох) не поставили на отечественное гуано (окрас - болотного и грязно-терракотового цветов). И дело было совсем не в краске - в иных допусках/посадках. "Наша" деталь редко вставала на место без кувалдометра, часто клинил крепёж и кнопка экстренной остановки конвейера - немедленно вызывалась к месту происшествия бригадира, мастера, и звучали их матюки в наш студенческий адрес. Детали для экспортных тракторов ложились как родные, и работа над такой партией считалась везухой и незапланированной передышкой.

Николай Стрижинский:

Своих, как обычно, считали скотом!

Есипчук Александр (Глеваха, машиностроительная станция, 1970е):

В 1970-х годах я проходил практику на машиноиспытательной станции в Глевахе. Ученые рассказывали, что без вреда для здоровья на наших тракторах можно работать только 25 часов, но про это нигде не писали.



или

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив