Животный инстинкт
anna_chertkova — 26.06.2020Я прочитала очередное Наташино задание – и сразу почему-то зацепилась за «слоников», а мысль неведомым мне образом, как пожар, перекинулась на сумки, проведя причудливую аналогию между хоботными и сумчатыми нет, ни кенгуру, а влюбленными в сумки девушками...
Потом я хотела было рассказать про своих домашних
питомцев детей по прозвищу котобелки, но решила, что не хочу
делить с ними славу, пожалуй, воздержусь.
Но где-то продолжало вертеться и витать в воздухе что-то импульсивное, инстинктивное, природное, пока, наконец, не сформулировалась в животный инстинкт. Животный Инстинкт, присущий каждому из нас: одновременно и инстинкт защиты слабых, и их истребления для гарантии собственного выживания.
И, как мне кажется, здесь нет ни черных, ни белых; ни правых, ни заблуждающихся; ни хороших, ни плохих. Все дело в правильном балансе. А правильность этого баланса каждый из нас решает для себя сам, как и определяет каков этот баланс.
Вот есть в Италии анималисты, animalisti, защитники прав животных. Признаться, я прислушалась к ним, только переехав в Италию.
Я не могу причислись себя к ярым гринписовцам и борцам за права животных – тем более, что коснулось этой темы совсем недавно, с подачи итальянской коллеги и подруги Клаудии (в миру – Клавдии или попросто Кла).
Моя Клава не ест никакую пищу животного
происхождения, не носит кожу и меха, не пользуется
протестированной на животных косметикой и не причиняет вреда
никакому животному существу. То есть, если на ее глазах
вас проглотит удав на вас сядет комар, то Клава честно
попытается вспороть ему живот острым мачете согнать обидчика
руками или добить оглушительным «а, ну, пошеееееооооол проооооочь,
противный», но только по-итальянски и с бешеной
жестикуляцией.
Учитывая яркий миланский прононс, унаследованный ею от mamma, и не менее яркую сицилийскую красоту, подаренную papà, пирсинг, татуировки и total black, выглядит вся это пантомима очень и очень комично...
Я не разделяю максимализма Клавы, поскольку убеждена, что все хорошо в меру, но меня восхищают ее искренность и самоотдача. Клава не ограничивается личным примером – она является активным волонтером во многих ассоциациях защиты животных, помогает приютам бездомных кошек и собак, подбирает и выхаживает брошенных животных и находит подкидышам новых хозяев... У Клаудии слово с делом не расходятся. Ее первый инстинкт – помогать и защищать слабых.
Помогаю ли животным я? Я участвую во многих благотворительных начинаниях Клавы – от сбора средств до сбора питания и одеял для приютов животных.
Мне все же ближе точка зрения знаменитого итальянского журналиста Энцо Биаджи: в его книге «И – как итальянцы» есть глава об Animalisti.
Я для вас перевожу ее ниже – это всего лишь пол-странички. Кто знает – может быть, и вы с моей подачи обратите внимание на анималистов. Это может стать первым, пусть крохотным, но очень важным вкладом к более гуманному отношению к «братьям нашим меньшим».
«Я не ношу мех, но понемного ем и рыбу, и мясо, с разными овощами в качестве гарнира. Мне жалко заключенных в клетку телят, которых пичкуют эстрогенами, напиханных в фуру свиней, животных с перерезанным в угоду правилам мусульманской и иудейской конфессий горлом. Но меня смешат комфортабельные прицепы, что порой встречаешь на автобанах, с надписью, призывающей автомобилистов обратить на них внимание «Attenzione: перевозка скаковых лошадей». Мол, будьте аккуратны, не столкнитесь с ними. А если бы на их месте были фуры?
Надо сделать так, чтобы быки, козы, овцы не страдали, и я понимаю Маргериту Юрсенар, которая стала вегетарианкой, чтобы «не переваривать агонию»: правда, никто пока не доказал нам, что сорванная редиска не страдает.
Можно выступать против охоты, но по логике тогда нужно протестовать и против рыбалки: потому что запутавшаяся в сетях треска или форель на крючке не веселей кролика, которого вот-вот забьют. А отваренный живьем омар объективно счастливей?
Бриджит Бардо ведет во Франции войну и призывает людей отказаться от конины, а для выращенной в промышленных масштабах курятины у нас не осталось даже улыбки? А гусиная печень, а молочный поросенок, излюбленное сардское лакомство, запеченный на углях, а лягушачьи лапки?
Нет ли во всей этой кампании, движимой достойными уважения порывами, чего-то чрезмерного, не чувствуется ли в ней какого-то демонстративного протеста без неприятных последствий, который сейчас так в моде? Есть или же нет в мире голода?
Почему же столько солидарности с норкой и ноль внимания на теленка? Никто, насколько я знаю, еще не отказался от туфель».
Что скажет ваш животный инстинкт?
|
</> |