Жестокий плен и мобилизация в гражданскую войну

В юности я жил в поселке Уфимка Ачитского района Свердловской области. По соседству от меня жили одинокие старики дед и чрезвычайно сгорбленная бабка. Деда звали Никита Басалаев. Такие как я, к нему обращались «дед Никита», без отчества.

Он частенько сидел возле дома на скамейке, я, бывало, приходил, садился рядом и слушал его воспоминания о первой мировой и гражданской войне. С первой мировой войны он вернулся георгиевским кавалером. У него были георгиевские кресты, но в перестройку ушлые гости их украли.
В гражданскую войну его мобилизовал «верховный правитель» России Колчак. Воюя за белых, он угодил в плен красным.
«Попал я в плен, - рассказывал Басалаев. – Повели нас не знаю куда. Наверное, расстреливать. В это время меня увидел сосед, он был за красных. И кричит: «Это ж Никита! Иди к нам!» Я стал красноармейцем. И потом до конца гражданской войны я воевал за красных».
В советские годы Никита был почитаемым участником гражданской войны. Его приглашали в школы рассказывать детям о гражданской войне и становлении советской власти. Умерли они с бабкой в перестройку и чем она закончилась, слава богу, не видели.

Басалаев вспомнился при прочтении книги воспоминаний Степана Пичугова «Неизведанными путями».
Он вспоминал:
«Наша медсестра тютнярская учительница Катя занималась обучением неграмотных. И вот во время занятий встретилось слово «ура». Она спросила своих прилежных учеников, где и когда они кричали это слово. Добрая половина отвечала, что они кричали «ура», когда брали деревню Тумашево. Другие зашумели: — Нет! Мы там «ура» не кричали. Начался спор. Пришлось разбираться, почему одни кричали «ура», а другие не кричали. Оказалось, что первые были победителями, так как служили во 2-м Крепостном полку, а вторые — побежденными, из 2-го егерского полка. И вот вчерашние враги, теперь бойцы одного полка, сидели в классе за партами и учились читать и писать».
К сожалению, так было не всегда. Тот же Пичугин вспоминал:
«В первый период гражданской войны, когда обе стороны имели добровольческие армии, классовая ненависть была так сильна, что пленных редко оставляли в живых. Правда, командование Красной Армии категорически запрещало убивать пленных, но бойцы иногда в силу жгучей ненависти пристреливали их, не доводя до штаба, ссылаясь при этом на то, что пленный пытался убежать.Что же касается командования белой армии, то оно не только не запрещало убивать красных пленных, но и поощряло это дело, часто само принимая в расстрелах активное участие. Всех бойцов Красной Армии белые считали коммунистами, а коммунистов они уничтожали без всякого суда и следствия».
После того, как в армиях противоборствующих сторон стали преобладать мобилизованные, ожесточение с обеих сторон резко снизилось: каждый мобилизованный видел в противника такого же мобилизованного.
Впрочем, это касается только линейных армейских частей и в куда меньшей степени белых и зеленых банд, красных партизан, ЧК, белой контрразведки, ЧОНов и белых карательных отрядов...