Injunz of Idaho. New Shoshones, Part XXII(2).

bigfatcat19 — 18.04.2018 Тем не менее, Оливер все еще носил звание лейтенанта Ополчения Форт Холл и исполнял обязанности заместителя командира. Он был Дежурным по Убежищу 31, и пусть у Мины Холл не нашлось времени посвятить Сайка, да, впрочем, и обоих Холлов, в детали ее плана, мужчины на то и мужчины, чтобы в случае необходимости уметь действовать в соответствии с обстановкой. Браун кивнул Холлу старшему, коротко поклонился Мине Холл, с некоторым удивлением посмотрел на Тома младшего и занял свое место. Некоторое время все молчали. Мужчины не знали, о чем говорить. Мина переводила взгляд с одного на другого. Молчание затягивалось. Оливер уже хотел напрямую спросить у миссис Холл: какого черта они все здесь делают, когда женщина, слегка улыбнувшись, спросила у Эзекииля Брауна: как себя чувствует его супруга? Инженер поблагодарил миссис Холл и сказал, что Реви очень волнуется, и за него, и вообще, но дети спят, поэтому все не так плохо. Мина кивнула. Затем она спросила Брауна: как сильно он любит свою семью? Оливер покачал головой и посмотрел на Тома старшего. Судя по всему, шаману вопрос тоже показался странным. Если бы такое спросил мужчина, например, кто-то из них – Браун мог счесть это угрозой. Но маленькая Мина в своем синем платье казалась такой безобидной, домашней и даже милой, что если бы Сайк не знал ее двадцать лет – он бы, наверное, расслабился. Браун спокойно посмотрел в глаза миссис Холл и сказал, что Реви и дети – это его жизнь. Мина кивнула и, опершись локтями о стол, наклонилась вперед. Глядя поверх скрещенных пальцев прямо в глаза Брауну, миссис Холл сказала, что у нее тоже есть семья. И, как и у мистера Брауна, эта семья составляет смысл ее жизни. Тем более, что другой жизни у нас не осталось. И раз так – нам, наверное, будет проще друг друга понять, не так ли, мистер Браун? В списке жителей Убежища 31 есть люди, у которых в графе место жительства стоит номер. Среди этих людей есть и ваша фамилия. У меня не было времени посчитать вас точно, но, полагаю, там примерно пять сотен человек. Те, без кого механизмы убежища работать не смогут и их семьи. Вас поселили сюда раньше других, в отдельное жилое крыло, и дверь на этот уровень прочнее обычных, не так ли? Вы должны были поддерживать работу реактора и прочих устройств, пока на остальных уровнях будет идти этот… Эксперимент. Потому что вы – и все остальные, давно работаете в компании «Волт-Тек» и знаете друг друга.

Браун посмотрел на Мину и покачал головой. Он сказал, что не может подтвердить свои слова, твердыми доказательствами, но он уже говорил ее мужу, что ничего не знал об этой затее. Можете думать обо мне как угодно, мадам, но ни я, ни кто-то из моих парней, никогда не стал бы участвовать в подобном. Я говорил об этом вашему мужу и лейтенанту Сайку, теперь говорю мистеру Холлу, вам и этому молодому человеку, не знаю, как его зовут.

Выслушав Брауна, Мина кивнула. Женщина сказала, что молодого человека зовут Том Холл, и это ее сын. Он много сделал для того, чтобы народы резервации Форт Холл попали в Убежище 31, поэтому сегодня ночью, присутствует на этом совете. Я верю вам, мистер Браун. И дело даже не в том, что вам поверил мой муж. Перед тем, как прийти сюда, вы успокаивали свою жену. Вы любите свою семью. А значит, вы никогда бы не привели их сюда, зная, какого рода эксперимент тут проводится. Разве ваша Реви смогла бы спать спокойно, зная, кто бродит за стальными дверями? Разве она смогла бы растить здесь ваших детей, понимая, что и они, и их дети, и дети их детей будут заперты в подземелье с чудовищами – навсегда, до скончания веков?

Лицо Брауна стало совершенно белым, а Мина продолжила. Как видите, мистер Браун, вы многим нам обязаны. И это если еще не принимать в расчет нарушенный договор. Но, равным образом, мы тоже обязаны вам. Без вас Убежище 31 перестанет работать. Наши воины спасли будущее для вас и для тех Белых людей, которые должны были стать объектом эксперимента. Теперь ваша очередь, ведь кроме инженеров и механиков никто не знает, как тут все устроено и работает. Мы будем зависеть от вас. Но лет через двадцать-тридцать придет время выходить на поверхность, а наверху, я полагаю, более полезны будут воины и фермеры, а значит на первый план снова выступят индейцы. Вы ведь поняли, куда я клоню, мистер Браун?

Мистер Браун сказал, что пока не понял. Но, видимо, тут все очень серьезно и будет иметь далеко идущие последствия. И в связи с этим ему кажется странным, что на совет позвали его, а не сенатора Рассела. Сложные вопросы, от которых зависит будущее, лучше обсуждать с ним. Мина покачала головой. Рассел – политик. Разговор с политиком – это слишком сложное дело. Она оставляет его членам Совета Резервации и, главным образом, своему мужу. Сейчас мы будем говорить, как обычные люди, мистер Браун.

Мистер Браун криво усмехнулся и сказал, что миссис Холл – кто угодно, только не простая женщина. И, если честно, от политика в ней куда больше, чем в мистере Уильяме Холле. В ответ Мина мило улыбнулась. Сайк посмотрел на жену своего командира и поежился. Глаза женщины были холодными, как весенний синий лед на Змеиной Реке. Лейтенант скосил глаза на Тома Холла. Старый шаман сидел неподвижно. Его изуродованное лицо казалось непроницаемым, а взгляд был таким же, как у невестки. Мина наклонилась над столом и, глядя прямо в глаза Брауну, спокойно сказала, что именно по этой причине Билл будет говорить с сенатором, а она – с мистером Брауном. Политик не должен говорить с политиком, Эзекииль, я ведь могу тебя так называть? Если два политика говорят друг с другом – разговор может затянуться на неделю, а у нас нет этого времени. Два дня назад история Америки закончилась. В принципе, правильней было бы сказать: закончилась история мира, но мы будем скромнее и станем говорить только про Америку. Возможно, люди успели уйти в другие убежища. Но, если честно, после ознакомления с содержимым той папки я не уверена, что задачей «Волт-Тек» было спасение американской цивилизации и американского народа. Можно предположить, что в остальных убежищах тоже проводятся какие-то эксперименты. Не знаю уж, зачем. Но здесь, в Тридцать Первом, мы смогли предотвратить трагедию. Хотя, наверное, так говорить неправильно. Наши воины сумели отвести первую беду, самую страшную. Но это лишь начало. Убежище должно начать работать, как следует – и это можете сделать только вы и ваши люди. Но когда все механизмы начнут работать, как следует, перед нами встанет вопрос: что делать дальше? Как наладить жизнь пяти тысяч человек, Белых, Красных, Черных? Вы сами видели, Эзекииль, что произошло несколько часов назад в атриуме. И если не принять меры, такое будет повторяться снова и снова, пока, в конце концов, где-то мой муж и его воины не успеют вовремя. Пока еще кровь есть только между воинами – Белыми и Красными. Но воины живут войной, они воспринимают смерть не так, как обычные люди. Солдаты, дравшиеся насмерть вчера, сегодня могут угощать друг друга сигаретами – мой муж видел такое. И вы могли видеть в Египте. Солдаты легко проливают свою и чужую кровь. Но кровь, пролитая обычными людьми, ложится страшным несмываемым пятном на всю их жизнь. Мирные люди относятся к смерти не так, как военные. Для нас смерть – страшное, из ряда вон выходящее событие. Если кто-то из наших родных и близких погибнет от руки врага – мы будем мучиться и страдать неделями, месяцами, годами. Такая кровь будет звать к отмщению. И если подобное случится здесь – Убежище 31 завершит свой Эксперимент даже без помощи Контролера.

Мина остановилась, чтобы перевести дух. Мужчины молчали, пораженные силой и правдой слов этой маленькой женщины. Наконец, Оливер Сайк встал, подошел к стоящему в углу баку с водой и налил полную кружку. Вернувшись к столу, лейтенант подал воду Мине. Пока женщина пила, Сайк вопросительно указал большим пальцем на охладительную емкость. Оба Тома кивнули, через мгновение к ним присоединился Браун. Сайк вынул из блестящего алюминиевого шкафа еще четыре чашки, и, подумав, достал также большой пластиковый кувшин. Том младший, поймав взгляд деда, вскочил из-за стола и подбежал к Сайку – помочь.

Примерно минуту четверо мужчин и одна женщина не спеша утоляли жажду. Браун использовал это время, чтобы обдумать слова Мины. Наконец, поставив кружку на стол, инженер спросил: что предлагает миссис Холл? Миссис Холл посмотрела на мистера Брауна и ответила: Красные, Белые и Черные люди должны стать одним народом. Потому что, мистер Браун, если Белые и Красные парни подерутся, и в драке кто-то будет убит или ранен – это будет означать вражду между Белыми и Красными людьми. Но если подерутся молодые парни одного племени, не важно, какой у них цвет кожи, то, в случае ранения, это будет вражда лишь между семьями пострадавших. И такую вражду можно прекратить, например, усилиями старейшин или вождей. Мы должны сделать так, чтобы наши люди перестали видеть в себе жителей резервации Форт Холл, инженеров «Волт-Тек» или бизнесменов из Бойсе. Все это в прошлом и больше не имеет смысла. Больше нет ни резервации, ни Бойсе, ни Айдахо, ни Америки. Есть лишь Убежище 31 и его народ. Его племя.

Эзекииль Браун помолчал, а потом спросил: миссис Холл ведь не зря употребляет такие слова: племя, вожди, старейшины? Эти слова подходят для обозначения индейского общества. Получается, Белые должны присоединиться к индейцам, не так ли?

Мина посмотрела Эзекиилю Брауну в глаза, и инженер почувствовал, что по его спине стекает холодный пот. Взгляд миссис Холл очень напоминал взгляд ее мужа. В нем была та же сила, та же уверенность в собственной правоте. Но если сила Уильяма сияла сквозь мутную пелену усталости и наркотического опьянения, словно сгусток раскаленной плазмы, то уверенность этой маленькой женщины выглядела окончательной, как вечные льды Антарктиды. Невысокая, узкоплечая, очень домашняя в этом своем синем платье, миссис Холл была сатаной, под стать своему мужу. Браун посмотрел на лейтенанта Сайка и понял, что тот тоже ощутил исходящую от женщины силу. Улыбка лейтенанта стала какой-то совсем уж широкой и дружелюбной. Так бывает, когда сильный и смелый пес вдруг сталкивается с ощетинившейся кошкой-матерью, и, припадая на передние лапы, отчаянно виляя хвостом и поскуливая, пытается объяснить осатаневшей фурии, что он не имел в виду ничего дурного, мы ведь тут все друзья, давайте без этих неприглядных сцен когтями по носу? Браун не мог видеть старого воина, который сидел рядом с ним, а поворачиваться, чтобы посмотреть специально, казалось невежливым. Но юноша-индеец, сидевший напротив инженера, опустил глаза и даже немного втянул голову в плечи. Похоже, увидеть свою мать такой для парня было в новинку.

Внезапно Мина улыбнулась, и повисшее в комнате напряжение, пропало, словно наваждение. Перед Брауном снова была домашняя и милая маленькая женщина. Миссис Холл что-то написала на листе бумаги и, перевернув его, показала инженеру два четырехзначных числа. Вот это – Мина указала карандашом, словно учительница первокласснику – количество Белых и Черных жителей Убежища 31, как тех, что заняли свои места до атаки нашего Ополчения, так и тех, кого впустили после. А вот сколько Бэнноков, Пайюттов и Вашакайев эвакуировали сюда наши старейшины и воины. Мы превосходим вас числом в три с лишним раза, мистер Браун. Как вы думаете: кто должен к кому присоединиться?

Мистер Браун опустил голову. Он был инженером, и числа выглядели убедительно. Но Эзекииль был также Белым человеком. Более того, он происходил от тех пуритан, что высадились на берегах Мэриленда четыреста лет назад, а значит – Белым в квадрате, до мозга костей. Здесь, в этом помещении, присутствовали два воина, штурмовавшие Убежище 31 и убивавшие его коллег – сотрудников охраны «Волт-Тек». Да и юный широкоплечий сын миссис Холл, похоже, тоже участвовал в бою. Но сейчас Браун об этом не думал. В его душе – душе Белого человека – бушевало негодование. Посмотрев прямо в глаза Мине Холл, инженер спросил: разве численность народа – это главное? Вы могли породниться с этими людьми, миссис Холл, вы прожили среди них жизнь. Но при этом, судя по выговору, родились на Востоке. Вы явно получили хорошее образование. Вы не можете не понимать, какая мощь, какая бездна знаний, какая культура стоит за нашей цивилизацией. Даже индейцы в конце концов пошли нашим путем (при этих словах Том Холл старший хмыкнул, а Оливер Сайк коротко рассмеялся).

Мина снова улыбнулась, на этот раз – печально, и заговорила очень ровным, почти успокаивающим голосом. Да, она родилась в Бостоне и даже отучилась год в MIT. Потом, по ряду причин, ей пришлось бросить образование, и дальше она уже заканчивала юридические курсы в Бойсе, причем дистанционно – она была замужем, как раз родился Том. Но Мина Холл также двадцать лет живет среди народов Форт Холл. Люди в резервации говорят, что она больше похожа на Шошонку, чем их родные дочери, хоть это, конечно, не так. Но в результате Мина Элеонора Холл видит обе стороны. Поэтому, скажите, мистер Браун, какую бездну знаний и культуры несете вы и тысяча с лишним Белых здесь, в Убежище 31?

Браун начал было говорить о своих навыках инженера, о глубоком знании практически всех основных механизмов убежища и о многом другом, что знает и умеет он и члены его команды, но, наткнувшись на грустный, и в то же время сочувственно-понимающий взгляд Мины Холл, осекся. Среди его соплеменников не было ни великих ученых, ни выдающихся изобретателей, ни художников, писателей или музыкантов, хотя насчет огромной важности для мировой культуры последних инженер испытывал некоторые сомнения. Здесь были просто обычные люди. Мина, словно прочитав его мысли, кивнула и продолжила. Люди Белой расы в Убежище 31 представляют собой хаотичное собрание бизнесменов, инженеров, клерков, механиков, рабочих. Их нельзя назвать обществом. Их даже нельзя назвать соседями. Вспомните, мистер Браун, когда Ополчение Форт Холл штурмовало шлюзовой зал – хоть кто-нибудь из жителей попытался помочь охране?

Инженер бурно запротестовал. Люди получили приказ Контролера оставаться в своих отсеках. В конце концов, они не солдаты! В их обязанности не входит участие в боевых действиях! Да черт возьми, у нас даже не было оружия!

Мина кивнула. Да, у вас не было оружия. Это не входило в ваши обязанности. Вы не солдаты. Но если бы Убежище 31 штурмовали настоящие враги, отсеки, в которых вы оставались согласно распоряжению человека, которого, вообще говоря, никто из вас не знал, и который, как позднее выяснилось, собирался провести над вами бесчеловечный эксперимент, эти отсеки стали бы вашими могилами.

Браун угрюмо поинтересовался: почему миссис Холл думает, что индейцы в такой ситуации повели бы себя иначе? Мина пожала плечами. Когда ночью вокруг Убежища 31 начался фейерверк – мужчины выбежали из домов с дробовиками – это она видела своими глазами. Полицейским пришлось долго уговаривать вооруженных людей разойтись по домам. Мистер Браун, люди в резервации могут не иметь дорогостоящего образования. Они не ходят в театр в Бойсе и если и читают, то в основном комиксы, а не книги по философии и искусству. Но они – представляют из себя общество, общину. Знаете, это вообще характерно для Белых и Красных людей. Вы – это сообщество хорошо организованных индивидуалистов. Мы – плохо организованные, во многом безалаберные, но коллективисты. У индейцев сильнее развиты узы семьи, соседства, сообщества – работников одной фермы или шахты, ветеранов, членов одного племени. Вы уже забыли о таком. Да, Красные люди, зачастую, плохо организованны. Из-за своего разгильдяйства индейцы постоянно проигрывали войны (тут Оливер Сайк крякнул, но Том Холл молча кивнул). Но из своего опыта я знаю, что проще организовать людей, готовых, пусть иногда и неохотно, помогать друг другу и трудиться вместе, чем доказать людям, которые прекрасно умеют организовывать свой труд и свое время, что если помогать соседям, которые не столь успешны – это пойдет на пользу всей общине. Да и вообще, что общиной проще жить и отбиваться от врагов.

Браун задумался. В словах миссис Холл была простая и обидная истина. В конце концов, и Янг, и Рассел, и он сам, и доктор Клепински быстро начали сотрудничать с Уильямом Холлом и его людьми. Да, тех было больше, и они победили охрану «Волт-Тек». Определенную роль сыграла и личность самого командира Ополчения. Ни на войне, ни в «Волт-Тек» Браун не встречал человека, который так подходил бы под определение «Вождь». Но если быть абсолютно честным с самим собой, главную роль сыграло содержимое серебристой папки. Эти несколько страниц выбили у них почву из-под ног, разбили вдребезги уверенность в будущем и в своей правоте. Несколько страниц чудовищного плана заставили схватить первую протянутую руку помощи и если не дружбы, то осторожного союза, пусть от тех, с кем охранники «Волт-Тек» дрались насмерть несколько часов назад. Их организованность была построена людьми, которые планировали жуткое преступление. И когда замысел раскрылся – от упорядоченности Убежища 31 не осталось и следа. Он, Эзекииль Браун, сам с готовностью признал своим новым начальником, командиром, да черт с ним – вождем, этого гиганта с волосами, выстриженными на гребень парашютиста-десантника. И, если быть откровенным, немалую роль здесь сыграл тот совершенно индейский рассказ про два копья. В нем была какая-то честная простота. Наверное, Брауну после стольких лет работы в корпорации вдруг захотелось поверить, что где-то еще остались искренние, хорошие люди. Такие, как этот могучий вождь – страшный в гневе, искренний в дружбе. Как его лейтенант – улыбчивый, простой в обращении, искренне старающийся не подвести своего командира. И как эта маленькая Белая женщина, родившаяся и выросшая в Бостоне, но сейчас, возможно неосознанно, говорящая про себя и индейцев: «Мы».

Мина вздохнула и, вдруг протянув ладонь через стол, похлопала Брауна по руке. Этот жест был таким дружеским, таким домашним, что инженер вздрогнул. Мина сказала, что ведь никто не знает точно, каковы реальные последствия атомной бомбардировки. Может быть, в Америке даже сохранилось правительство, может быть оно постарается сохранить основные институты нашего общества. Может быть культура Белого человека действительно переживет ядерный холокост. В этом случае, мистер Браун, все будет гораздо проще. Мы просто выйдем из убежища и начнем восстанавливать Америку, как ее граждане, вместе со всеми выжившими. Но если общество будет разрушено, если там, наверху будут царить смерть и хаос – нашим детям придется отвоевывать свое место в этом мире. И они должны будут выйти наверх подготовленными. И здесь больше пользы принесет старая культура и древние ценности. Те ценности, которые Белые люди помнят гораздо хуже, чем Красные. То, что каждый юноша, молодой человек или зрелый мужчина – это воин и защитник. То, что женщины – матери и хранительницы домашнего очага. То, что сила и энергия молодых – это внешняя броня племени, а мудрость и опыт старых людей – внутренняя опора. Мы должны дать нашим детям знания и навыки, обычаи и веру, так, чтобы на любой вызов, который бросит им мир наверху, у них был бы либо ответ, либо решимость такой ответ найти.

Браун откинулся на спинку стула и потер переносицу. Возможно, дело было в усталости, но завораживающая убежденность, звеневшая в голосе этой белокурой дамы – макушкой едва ему по плечо – начала действовать на инженера. Эзекииль уже совершенно не возражал против того, чтобы самому воткнуть в волосы перья и плясать с топором вокруг костра, или что там принято у этих индейцев, если это поможет его детям выжить в мире, который придет на смену привычной ему Америке. Но одно слово, сказанное женщиной, все-таки смутило Брауна. Он откашлялся и спросил: что именно имеет в виду миссис Холл под словом «Вера»? Религию? Он не очень хорошо представляет себе верования коренных американцев, да, честно говоря, совершенно не силен и в вере своих предков. Но, мадам, мы, все-таки, в большинстве своем, люди науки, люди двадцать первого века. Я не могу говорить за тех, кто пришел сюда два дня назад, но моя команда… Мы, все, скорее, атеисты. И детей, у кого есть, воспитываем так же. Мудрость старших, сила молодых, один за всех, все за одного – это, наверное, и впрямь лучший способ выстоять среди полной анархии. Но я не могу представить себя пляшущим вокруг столба с идолом… Кого? Маниту?

Сайк хмыкнул, юный Том покачал головой, а Том старый заметил, что, если он правильно помнит, Маниту – это что-то из Купера и Лонгфелло. И вообще, уважаемый Хозяин Машин, не нужно излишне драматизировать. Он, Том Холл, уже сорок лет говорит с духами, но ни разу не плясал вокруг столба и не вырезал никаких идолов. По большому счету, обычному человеку про духов и Бога достаточно знать, что они есть, что жизнь не кончается после смерти тела, и что поступки в этом мире влияют на то, что произойдет в следующем.

Браун упрямо склонил голову и сказал, что останется при своем мнении. Мина кивнула и сказала, что это – его право. Просто видите ли в чем дело, мистер Браун, атеизм прекрасно работает, когда из крана идет горячая и холодная вода, холодильник забит стейками, а атомная ячейка в «Корвеге» заряжена полностью. Если же все освещение в вашей хижине – это лампа с жиром какого-то мутировавшего зверя, за самодельной дверью воет ветер, и кто-то рычит, а вам нужно подбрасывать дрова в самодельную печь – тут мысли сами собой обращаются к нематериальному. Люди, оказавшиеся в изоляции, чтобы не сойти с ума придумывают себе воображаемых друзей – с настоящей личностью и характером. Коллектив людей, оказавшийся в экстремальных обстоятельствах, рано или поздно придумает себе богов. Этот процесс хорошо исследован, мистер Браун, в начале века даже ставили подобные эксперименты. Будет разумнее, если наши дети, выйдя на поверхность, будут иметь готовую систему религиозных ценностей. Так, по крайней мере, мы убережем их от идолов, которые требуют человеческих жертв и прочих непотребств.

Браун глубоко вздохнул, затем налил в чашку воды и залпом выпил. Вытерев рот, инженер заметил, что миссис Холл имеет поразительные знания во всяких социальных, если так можно выразиться, науках. Мина пожала плечами и ответила, что у американской домохозяйки, которая отправила старших детей в школу, а младшего уложила спать, есть на выбор два способа занять себя: либо смотреть идиотские шоу, либо читать книги. Она, видимо, по бостонской привычке, выбрала второе. К тому же, мистер Браун, если вы состоите в куче всяких общественных комитетов и пытаетесь заставить эти комитеты работать и приносить пользу, (а иначе зачем в них состоять?), вы, так или иначе, учитесь разбираться в людях, их проблемах, и в том, как работает общество в целом.

Устройство на запястье Брауна мигнуло зеленым экраном и издало короткий писк. Инженер повернул верньер и успокаивающе пояснил, что это просто сработало напоминание, что уже четыре часа утра. Сайк заметил, что, наверное, у этого прибора куча полезных свойств – таскать на руке будильник весом, на вид, никак не меньше трех фунтов, было бы глупо. Браун заверил лейтенанта, что прибор, который, кстати, называется просто Пип-бой, действительно может очень многое. Впрочем, вы сами в этом убедитесь, когда мы выдадим вам ваши устройства и научим с ними обращаться. Мина недоверчиво покачала головой и спросила: неужели прямо вот всем выдадите? Браун пожал плечами и сказал, что по спискам у них таких почти три тысячи – как раз хватит всем взрослым. Оливер Сайк кивнул, заметив, что это, несомненно, будет кстати, хотя его пока устраивают обычные наручные часы. Том Холл младший жадно смотрел на Пип-бой и, похоже, с трудом сдерживал рвущиеся с языка вопросы. Кажется, все были рады на минуту отвлечься от обсуждения судеб людей и народов. Эзекииль коротко перечислил режимы работы прибора, заметив, что как только все получат свое устройство, больше уже никто не заблудится в лабиринтах убежища. Оливера Сайка очень интересовала боевая система Пип-боя, которую можно было подключить при наличии соответствующего доступа. Мина не могла поверить, что такое маленькое устройство может содержать в своей памяти десятки тысяч страниц различных текстов, вдобавок к картам и специальным программам. Браун продемонстрировал работу счетчика Гейгера, убедившись, попутно, что радиационный фон в кабинете не превышает нормального.

Наконец, Мина с видимым сожалением кашлянула и похлопала ладонью по стопке бумаг. Том Холл младший, которому инженер объяснял основы программирования портативных устройств на примере своего Пип-боя, с сожалением вздохнул и вернулся на свое место. Браун как-то по-новому взглянул на охватывающий запястье тяжелый металлический браслет, и тихо сказал, что у него не укладывается в голове: как можно будет забыть все это (инженер поднял руку с Пип-боем) и вернуться к варварству: лампам из жира, суевериям, знахарству и тому подобным пережиткам темных эпох. Браун очень удивился, когда в ответ на его слова Мина Холл решительно помотала головой. Женщина сказала, что инженер совершенно ее не понял. Народ, который они создадут здесь, в Убежище 31, вовсе не будет подражанием племенам, которые населяли Америку до прихода Белого человека. Мы возьмем у обеих рас то, что поможет нашим детям выжить в новом мире. Племя организованных коллективистов, помогающих друг другу, племя, имеющее свои традиции и обычаи, но при этом также и знания. Народ, опирающийся на прошлое, но при этом не боящийся будущего. Вот что я хочу построить для своих детей. Мы научим их отличать добро от зла, защищать первое и стоять против второго. Они будут знать, что такое электричество, и в то же время помнить, что грех всегда будет наказан: в этом мире руками людей, а в следующем силами, которые нам не дано понять полностью, но которые приглядывают за нами. Они будут отмечать Праздник Урожая и День Механика, или как мы его назовем. От рождения – через детство, молодость и зрелость к старости - они будут жить правильной жизнью. И когда-нибудь, Браун, наши потомки соберут по кусочкам лучшее, что было в наследии Белого Человека и встроят эти осколки в здание нового мира.

Несколько секунд мужчины молчали, отдавая должное величию и силе слов маленькой женщины. Наконец, Том Холл старший негромко произнес: «Моя дочь сказала хорошо». Сайк и Том Холл младший склонили головы, соглашаясь со стариком. Браун сдавленным от волнения голосом спросил: а что делать ему? Мина мягко улыбнулась и сказала, что он теперь может идти домой. Прибор, Браун, дал сигнал не просто так, верно? Вы установили его, чтобы вернуться до того, как ваша жена сойдет с ума от волнения. Возвращайтесь к своей семье. Завтра днем будет большой совет. Там будет мой Билл, и члены Совета Резервации, и командиры – ваш Янг и наши, и этот старый доктор. Я буду говорить то же самое, что сейчас, только подготовлюсь лучше и расскажу обо всем Биллу заранее. Мне нужно, чтобы вы поддержали меня. За вами – инженеры и механики убежища, и ваше слово значит очень много. Если вы поддержите нас – легче будет убедить Рассела. Он политик, а политики не принимают безнадежный бой.

Браун кивнул и спросил: а что будет после этого? Ну, после того как все, от кого что-то зависит, согласятся с этим вашим планом? Об одном народе, который, вроде, и индейцы, но со знаниями Белых, с духами и наукой, (хотя, видит Бог, в которого я особо не верю, не знаю, как вы их совместите)?

Мина вздохнула и сказала, что вот после этого и начнется главная работа.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив