Хотели как лучше... - 6

      Вот мы и пошли вплотную к завязке настоящей Ливонской войны. Но обо всем по порядку.
      После того, как в 1503 г. Иван III закончил воевать с Плеттенбергом и мир между русскими и ливонцами был восстановлен, несмотря на продолжавшие терки по территориальным и торговым зацепкам, этот мир неоднократно подновлялся и продолжался. И так тянулось до конца 40-х гг., когда ливонцы встряли в дело Шлитте и показали себя далеко не с самой лучшей стороны – и это в то врем, когда Москва вела напряженную и затратную войну с Казанью. По факту, Ливонская «конфедерация»(на пару с Жигимонтовичем) выступила на стороне казанцев. Могли ли Москва оставить это без внимания? Очевидно, что нет (кстати, как раз в 1547-1548 гг. В Польше обсуждали вопрос о том, стоит ли или же не стоит присоединять Ливонию к коронным владениям. И с чего бы это вдруг?).
      Итак, в 1550 посольства от Ордена и Дерптского епископства явились, как это было заведено издавна, в Псков и Новгород поговорить насчет продления мира. Однако на это раз неожиданно для послов в переговоры вмешалась Москва, и от имени царя послам было заявлено, что де государь и великий князь всея Руси «положил был гнев на честнаго князя Вифленского, и на арцыбископа, и на всю их землю». Немцы немного опешили от такого заявления (на их лицах явно было написано в этот момент – «А нас за шо?»), а русски епереговорищкии кратко объяснили, за что именно Tyrann свой гнев на них возложил – а за всякие зацепки в торговле, и в пограничных делах (ага, вот он, хвост псковский!), и за то, что они сорвали миссию Шлитте, и вообще, ежели немцы желают избавиться от гнева, то пускай они всяким гостям, мастерам и воинским людям сделают путь чист, не чинят препон торговле, а заодно пускай побеспокоятся о выплате неких «дани и старых залогов».
      Что за дань и что за старые залоги – об этом русские переговорщики дальше не стали распространяться, оставив ливонских послов в некотором недоумении – а что именно эти варвары имели в виду. Единственное, что было сказано вполне определенно – исправиться немцы должны были за год. С этим послы несолоно хлебавши отправились домой. А дома, когда ландмейстер и епископ узнали о требованиях варваров-московитов, всерьез обеспокоились – надо что-то делать, а то ведь вдруг медведь вылезет из своей берлоги. Ландмейстер поспешил отправить императору СРИГН суппликацию-слезницу с просьбой как-то повлиять на ситуацию, ибо нельзя идти на уступки варвару. Ответ императора был краток – расхлебывайте заваренную кашу сами, а меня не вмешивайте (Карлу V было не до ливонских дел – проблем хватало ив самой Империи), можете там переговорить с Жигимонтовичем и поискать помощи у него – он кто, консерватор и протектор или как?
      В общем, ливонские ландсгерры пребывали после такого ответа в унынии, о на их счастье, ни в 1551, ни в 1552 и даже в 1553 гг. в Москве о своей угрозе даже и не вспомнили – тут и Казань, тут и Астрахань, тут и заворошня в ногаех, и, наконец, война с Крымом (хоть и необъявленная, но все же). Короче, ландсгерры и гебитигеры забили на казус 1550 г. большой и ржавый болт и решили, что все само собой устаканилось (или устаканится).
      Ага, не тут то было. Быстро сказка сказывается, да дело долго делается. В Москве ничего не забыли, и как только представилась возможность, вопрос о данях и залогах был снова поставлен на повестку дня. В 1554 г. на очередном раунде переговоров ливонские послы услышали три условия, на которых Москва соглашась продлить мир. 1-е касалось пропуска всяких служилых и иных мастеровитых людей из заморья в Русскую землю на службу государю и великому князю. 2-е – оно про свободу торговлю, причем московские переговорщики, еще не собака Алексей Адашев и дьяк Висковатый, выкатили еще список товаров, на который всякие рестрикции не должны были распространяться (золото, серебро, медь, свинец, олово, сукна и еще кое-что по мелочи). З-е – оно про пресловутую «Юрьевскую дань», причем и за текущую, и за недоимки за предыдущие годы. И срок исправления был обозначен – три года, после чего, пообещали пока не собака Адашев и Висковатый, государь сам придет за данью и взыщет ее.
      Сказать, что послы были ошарашены – ничего не сказать. Они попробовали было отнекиваться и уходить в несознанку, но не тут то было – или или, московские переговорщики были настроены жестко и к компромиссу не склонны. И тогда ливонские немцы решили схитрить и кинуть наивных варваров-московитов. Ладно, будь по вашему, и внесли в текст грамоты пункт о дани, но с одной оговоркой – в русском тексте речь шла о выплате дани, а в немецком – о проведении розысканий в архивах или где-нить еще на предмет того, была ли таковая дань или же нет. Обе стороны как будто остались довольны достигнуты м и разъехались по домам. И они еще не предполагали, к чему эта двусмысленность приведет (хотя кое-кто из самых умных ливонцев – были и и такие – предполагали, что ни к чему хорошему).
      To be continued…

      Прекрасные ливонские дамы - такие, какими их увидел Альбрехт Дюрер