Хотели как лучше... - 3

      В предыдущей записи мы посмотрели на события со стороны ливонцев, а сегодня – с другой стороны, с русской. Здесь стоит выделить три момента – псковский, новгородский и московский.
      Начнем с псковского. Для псковичей едва ли не самым главным вопросом в отношениях с «конфедерацией», а точнее, с Орденом и дерптским епископом, был вопрос территориальный (нет, торговый тоже играл свою роль, но все же территориальный я бы поставил на первое место). Псковско-ливонское пограничье было довольно протяженным по тогдашним меркам и, в отличие от нынешних времен, не маркировано должным образом (ни тебе пограничных столбов, ни КСП, ни прочих причиндалов), даже термин такой бытует в литературе – «ментальная граница», т.е. границ а в головах, а не на земле. Понятно, что эта «головная» граница в зависимости от ситуации легко передвигалась в нужную сторону, тем более что всякие угодья, пастбища и прочие рыболовли и пасеки (в смысле борти) разграничить было трудно, а вот интерес их использованию был взаимным. Вот вам и почва для постоянных конфликтов, зацепок и прочих обид, а отсюда недалеко и до взаимных наездов и набегов – прав тот, у кого меч и копье длиннее, а поскольку длина меча и копья есть величина переменная, то и предугадать дальнейшее развитие событий нетрудно. Малая война на псковско-ливонском пограничье была делом обычным и привычным, а от малой войны до большой – один шаг, особенно при наличии взаимного желания обеих сторон.
      В XV веке инициатива постепенно переходит на сторону псковичей – орден переживал не лучшие времена, пребывая в перманентной борьбе с Ригой и рижскими архиепископами. И поскольку внутренняя колонизация продолжала развиваться, то давление на границу со псковской стороны становилось все более и более интенсивным, а конфликты – все более частыми. Главным предметом спора была местность под названием Пурнау, разделявшая Опочку и ее волость и орденский замок Лудзен с округой. Заручившись поддержкой Москвы, псковичи потихоньку отжимали спорные территории у ливонцев, тем самым подготавливая почву для дальнейших конфликтов. И где-то здесь, в этих пограничных спорах и обидах, скрывается пресловутая «юрьевская дань», природа которой и происхождение остается предметом дискуссий до сих пор, но ясно только одно – что-то такое было на самом деле, и тут уже неважно, в чем именно состояла эта дань. Она была нужна лишь как предлог, который в нужное время можно было достать из ящика стола и предъявить «партнерам» по переговорам и потребовать удовлетворения.
      У новгородцев пограничных проблем было существенно меньше – само начертание границы этому способствовало, и Нарова выступала отличным и хорошо видимым рубежом. Но здесь была другая проблема – торговая. Торговля традиционно выступала тем связующим звеном, то «скрепой», которая удерживала обе стороны, и русскую, и ливонскую, от скатывания к крупномасштабному конфликту. Но чем ближе подходил конец XV и начало XVI вв., тем проблемнее становилась сама торговля. Она испытывала серьезные сложности, связанные даже не столько с теми санкциями и ограничениями, которые налагались ливонцами на русских, сколько с переменами в самом характере торговли. Менялся набор товаров, который предлагался сторонами, исподволь менялся сам характер торговли (прежний принцип «товар против товара» постепенно вытеснялся из оборота), появлялись новые действующие лица и новые формы и способы торговли – а хоть и та же самая «заобычная» торговля, выходившая за рами установившегося прежде обычая, регулировавшего обмен товарами между русскими и в первую очередь ганзейскими купцами.
      Любопытный сюжет – митрополит Даниил в 30-х XVI в. сетовал на предпринимательскую лихорадку, охватившую множество людей – народец, мол, забил на традиционные богоугодные занятия, землепашество и прочее и толпами устремился торговать. И эта богопротивная торговая лихорадка имела самое непосредственное отношение к событиям на русско-ливонском «фронтире» - если прежде торговля велась более или менее централизованно и ее можно было контролировать и защищать в случае необходимости, то теперь, новых условиях, при «заобычной» торговле такие вот купцы-одиночки подвергались серьезной опасности быть обманутыми, ограбленными, а то и убитыми – причем, что нередко и происходило, в качестве ответной меры наказаниям подвергались не виновники преступления против купца или купцов, а первые попавшиеся под горячую руку соплеменники провинившегося, имевшие несчастье оказаться со своими товарами не в том месте и не в то время.
      А теперь поставим себя на место Ивана III. Да, о сумел существенно расширить свои владения, присоединив (инкорпорировав, аннексировав завоевав, вернув свое – называйте, как хотите) Новгород и установил протекторат над Псковом. Но в тех условиях, когда власть покоилась не только и не столько на насилии, сколько на некоем согласии и компромиссе между управителями и управляемыми, лояльность которых определяла устойчивость власти и зависела от того, насколько последняя отвечал чаяниям первых, государь всея Руси по определению не мог манкировать своими обязанностями защитника и блюстителя интересов всего православного христианства, в т.ч псковского и новгородского. Псковские пограничные и новгородские торговые проблемы становились теперь проблемами его и его наследников – вот тебе и ситуация, когда хвост крутит собакой. Москве до лампочки проблемы псковичей с Пурнау, когда тут вопрос о Казани стоит или о ордынском выходе, но и оставить в стороне бодания псковичей из-за бортей, заливных лугов и рыболовлей тоже никак в стороне не получается – а как они обидятся?
      Точно также нельзя было оставить без внимания торговые интересы новгородских гостей (тем более что теперь они наполовину, если не больше, стали гостями московскими) и дома святой Софии. Грабят и обижают теперь не просто новгородцев, а подданных государя всея Руси. И, само собой, нельзя забывать и проблемы статуса. Одно дело, когда речь идет об обмене послами и прочих деталях дипломатического протокола между Новгородом там и Псковом с ливонскими ландсгеррами, и совсем другое, когда речь заходит о Москве. В общем, у Ивана и его наследников головной боли только прибавилось вместе с причинами потенциальных новых конфликтов…
      To be continued…

      Русские и ганзейцы - фрагмент декора церкви св. Николая в Штральзунде (если что, то русские - слева, такие суровые мужики с заплетенными в косички бородами и пейсами)