Гуманизм требует новых жертв

swamp_lynx — 11.03.2024 Вот здесь автор говорит, что неплохо бы России пойти на компромиссы. Запад готов идти до конца, а мы должны быть мудрее.
Как будто опыт конца 80х, когда шли навстречу "цивилизованному миру", ничему не научил. Запад за политику Горбачёва отблагодарил и Россию, и Украину сегодняшней бойней, которая была организована с многовековой изощрённостью. То есть это работа вдолгую. Отступили в 1991-м, отступили в 2014-м, Запад требует, чтобы отступили сейчас, а потом резервации для русских на территории, которую контролируют американские транснациональные корпорации.

moncolonel: Вы продемонстрировали отличие "хорошего русского" от рядового гражданина США. Ваш лирический герой готов быть бентосом в колониальной системе, а гражданин США — готовы быть только хищником, желательно высшим. Это не вы рассказывали про генетическое рабство простого Ваньки?


sir_baristan: Не может быть отечественного агента, это норма, что человек любит своё государство больше, чем чужое. Как допустим норма семья с детьми, гетеросексуальные отношения.
Ну а если человек нетрадиционной патриотической ориентации, ну шо поделать, у нас страна мягкая, не трогают, если только молодёжь начинает совращать, тогда начинают интересоваться и маркируют.
В 1991-м Россия в результате поражения в Холодной войне окончательно капитулировала и от неё отделили половину территорий.
Политические предпочтения могут быть разные, но не должно быть предпочитающих потери людей и территорий, как бы эти люди себя не называли, по сути, они власовцы и капо на службе у врагов России.


olga_lti: При взгляде из США (любуюсь с 1992-го по сей день) СССР (примерно 1975-1988) выглядит более, чем достойно.

(1990-1992 — это уже, считайте, не СССР, бессмысленно ориентироваться для сравнений на этот отрезок времени).

Про бедность... В Рубежном (Луганская область) в заводской столовке даже в 1989 году обед стоил всего 40 копеек (борщ со сметаной, мясо с картошкой, десерт). Такого же качества обед в Массачусеттсе мне сейчас влетит долларов в 30-40 (можно пообедать дешевле, но не борщом, мясом и десертом).

Минимальная зарплата в СССР была порядка 60 рублей в месяц, т.е. примерно 35 копеек в час. Минимальная зарплата в Массачусеттсе — 15 долларов в час. Т.е. в СССР (конкретно в УССР) хороший обед — это чуть больше часа работы на минимальную зарплату. В Массачусеттсе — 2-3 часа.

А теперь добавьте бесплатную медицину (в США я плачу 6 тысяч баксов в год просто за факт обладания страховкой, которая не защищает меня от медицинского банкротства), бесплатное высшее образование плюс стипендия (в США за университетское обучение мне надо платить 36 тысяч баксов в академический год, не считая жилья, которое влетает в 16 тысяч баксов в академический год — и это еще недорого), практически бесплатное жилье в СССР — и как-то не получается рассказывать про ужасы нищеты в Советском Союзе.


Андрей Перла. Проблема российской оппозиции в том, что у неё нет и не может быть позиции. Содержательной позиции, положительной повестки, альтернативного плана развития страны. Не потому, что глупы оппозиционеры. Просто нет никакой возможности описать их точку зрения никак кроме как единственным образом: они против государства российского. Всего сразу. Дело тут простое: в отличие от стран Запада, где бывает разделение "государство и общество", Россия - это и есть государство. И против тут можно быть - только против государства, народа и России целиком. Они ​неразделимы​. А это значит, что быть против означает быть на стороне внешнего врага. Нету никакой другой стороны.


Александр Дугин. Именно воины, а не актеры, не юмористы, не аналитики, не секретари обкомов создали Русь и русское общество. Не просто сохранили и защитили его — нет, все гораздо глубже, — они его сверстали, скроили, спроецировали и реализовали, они им нераздельно правили, его возглавляли, его содержали.
Это позволяет говорить об «идеальной Суше» и об «идеальном Острове», что в кастовом смысле будет тождественно «воинскому строю» и «торговому строю». «Воинский строй» воплощается в концепции «сакрального государства». «Торговый строй, напротив, ведет к уничтожению государства — вначале к его десакрализации, а потом и вовсе к отмене.
Национального капитала не существует, капитал интернационален по своей сути. Еще точнее, капитал связан с Западом как географическим полюсом «торговой цивилизации». Следовательно, между внешним врагом (атлантизм) и внутренним врагом (буржуазия) следует поставить четкий знак равенства. (via papalagi).


Александр Гамильтон. «В Америке нет добродетели... торгашество, освятившее рождение этих штатов, держит их обитателей на цепи и единственное их желание — чтобы она была золотой».
«Власть над средствами существования человека равна власти над его волей».


till_j: Гедонизм ничего не создаёт. Любое творение это некоторое насилие над собой, преодоление.
Поэтому ИП и назвал однажды современность женской эпохой. Дело не в том, что женщины стали доминировать, дело в том, что в мужчинах сейчас поощряется женское начало. Т.е. комфорт и стяжательство. Я ещё раз скажу: в этом нет ничего плохого для женщины, ей детей поднимать, у неё программа такая. Но вот для мужчины это смерть, ведь он должен знать женщину меч и весло.


Эммануэль Тодд. Восхождение Запада оборачивается его падением

Третья мировая война, конечно, не закончилась, но Запад уже простился с иллюзией, что украинская победа вообще возможна. Когда я писал свою книгу ["Разгром Запада"], это еще не всем было понятно. Но сегодня даже Пентагон согласился бы со мной: минувшим летом украинское контрнаступление провалилось, а кроме того, выяснилось, что США и другие страны НАТО не могут предоставить ВСУ достаточно оружия.

Моя убежденность в том, что Запад переживает разгром, основана на трех факторах.

Прежде всего, это индустриальная беспомощность США, которая выявилась вместе с открытием фиктивного, дутого характера исчисления американского ВВП. В своей книге я "сдуваю" надутый шарик этого самого ВВП и показываю глубинные причины индустриального упадка Соединенных Штатов: недостаточное количество людей с инженерным образованием, а также общую деградацию уровня образования в США начиная с 1965 года. Таков первый фактор.
Второй фактор, приводящий Запад к поражению, – это исчезновение американского протестантизма. Моя книга – это по сути этакий сиквел к книге "Протестантская этика и дух капитализма" Макса Вебера. Этот немецкий мыслитель накануне начала первой мировой войны в 1914 году высказал верное предположение о том, что подъем западного мира в те времена был по сути подъемом протестантского мира: Англия, США, Германия, объединенная в ту эпоху протестантской Пруссией, Скандинавия…

Франция тогда тоже частично воспользовалась успехами протестантского мира, поскольку была географически "прилеплена" к передовому отряду человечества. В этом нам повезло: протестантизм породил повышенный уровень образования, не виданный никогда прежде в мировой истории. Желание добиться того, чтобы каждый верующий мог самостоятельно прочесть Священное Писание, привело ко всеобщей грамотности. Кроме того, у протестантов страх и стыд перед всеобщим осуждением в том случае, если ты не окажешься богатым и всеми почитаемым "избранником Божьим", создал мощную трудовую этику. Существовала у протестантов и крепкая мораль – индивидуальная и коллективная. Правда, к негативным чертам протестантизма можно отнести появление именно в протестантских странах худших видов расизма. Антиафриканский расизм в США и антиеврейский расизм в Германии во многом питались тем, что протестантизм с его верой в предопределение, разделившей людей на "избранников" и "вечно осужденных", ушел от свойственной католичеству и вообще раннему христианству веры в равенство всех людей. Тем не менее именно рост образования и трудовая этика дали эффект в виде создания в западном мире развитой индустриальной экономики.

Сегодня происходит обратный процесс: недавнее крушение протестантизма на Западе привело к упадку интеллектуальной жизни, а также к исчезновению трудовой этики, что, как оказалось, не приводит к уменьшению жадности в обществе. Напротив, вот это сочетание этического и интеллектуального раздора со скупостью и получило официальное имя – неолиберализм. Восхождение Запада оборачивается его падением.

Хочу отметить: этот анализ религиозного элемента в жизни нашего общества не проистекает из какой-либо ностальгии или морализаторского возмущения с моей стороны. Это всего лишь историческая констатация. Вместе с крушением протестантизма связанный с ним в США расизм тоже пошел на убыль, и американцы избрали своего первого черного президента. С этим нас всех и поздравляю, другой реакции не может быть.



Третьим фактором, ведущим к провалу Запада в современной борьбе, является тот факт, что "незападный" мир предпочитает Россию. После введения санкций Москва вдруг обнаружила повсюду в незападном мире скрытых экономических союзников. Оказалось, у России есть "мягкая сила". Она имеет порой консервативный характер (направленный против возвеличивания идеологии геев и лесбиянок), но вот что важно: оказывается, эта мягкая сила способна функционировать и в экономическом плане – что и обнаружилось, когда стало ясно: Россия выдержала экономический шок. Наша так называемая культурная модернизация рассматривается во внешнем мире как безумие. Я констатирую этот факт как антрополог, а не моралист в стиле ретро.
Больше того: поскольку мы на Западе живем во многом благодаря недооплаченному труду мужчин, женщин и даже детей из бывшего третьего мира, этот факт еще сильнее лишает нашу нынешнюю мораль кредита доверия, особенно со стороны того самого третьего мира.

Так вот, в своей только что вышедшей книге, которую я планирую сделать моим последним крупным трудом, я хочу избежать эмоций и моральных осуждений. Они и так повсюду нас окружают. Я хочу предложить бесстрастный анализ геополитической ситуации. Внимание, приближается интеллектуальный камингаут: в своей книге я интересуюсь причинами затягивания конфликта на Украине; я оплакиваю смерть моего "духовника" и учителя в исторической науке – Эммануэля Ле Руа Ладюри; а самое главное – я полностью раскрываю карты: я не агент Кремля, а последний представитель "школы Анналов" во французской исторической науке!

Это американцы будут сейчас активно искать некий статус-кво, который бы позволил им замаскировать свое поражение. Но вот русские этот статус-кво не примут. Россияне прекрасно осознают свое нынешнее индустриальное и военное превосходство, но понимают они и тот факт, что их демографическая слабость может дать о себе знать в будущем.

Путин хочет добиться своих военных целей, избегая людских потерь. А потому он не торопится. Он хочет сохранить такой свой важный козырь, как стабилизация российского общества, которой ему удалось добиться. Он хочет вместе с ростом военного потенциала продолжить и экономическое развитие страны. Но Путин понимает, что приходит время, когда демографию должны восполнять сформированные в стране "средние классы", а они могут быть просто "пустыми" в этом плане. Путин понимает и то, что уже через несколько лет (три, четыре, может быть, пять) набирать добровольцев в армию будет труднее. Значит, нужно победить Украину и НАТО в какой-то обозримый период времени, не давая им паузы для восполнения сил. Так что не будем тешить себя иллюзиями: российское "военное усилие" будет нарастать.

Но со стороны Запада мы видим отказ рассматривать стратегию Москвы с точки зрения российской логики, с ее резонами, а также сильными и слабыми сторонами – и вот этот отказ привел нас к общему ослеплению. Вокруг нас – пустые слова, как бы плавающие в тумане. С военной точки зрения худшие времена для украинцев и их западных союзников еще впереди. Нет сомнения, чего хочет Россия: восстановить контроль над 40% украинской территории и получить в Киеве нейтральный режим. А мы заладили на своих телеканалах: фронт стабилизируется, фронт стабилизируется… в тот самый момент, когда Путин напоминает нам, что Одесса – русский город.

Вот вам пример. В 1976 году свой прогноз о том, что у Советского Союза нет будущего, я основывал на данных о том, что детская смертность в СССР в 1970-1974 годах росла, а в какой-то момент советские статистические органы вообще перестали публиковать информацию на этот счет. Так что это проверенный параметр. В деле сохранения детского здоровья и детских жизней США отстают от других западных стран. Самые продвинутые в этом деле – скандинавы и Япония, но и Россия здесь среди передовиков. Франция по статистике пока справляется с сохранением детских жизней лучше России, но у нас эти хорошие индикаторы как бы подрагивают – это нестабильность на фоне недавно достигнутого высокого уровня.

И вот что интересно: в этом деле мы отстали от Белоруссии. Уже история с этим показателем – детской смертностью – свидетельствует: то, что нам рассказывают о России, часто является дезинформацией. Нам представляют Россию как страну вырождающуюся. Настаивают на ее авторитарных аспектах, но не хотят видеть, что в целом страна находится в процессе быстрого расширения своих восстановленных возможностей. Падение в результате кризиса Советского Союза и его развала было мощным, но и "восстановительный взлет" является головокружительным.

Цифры роста России можно объяснить, но я бы сделал из них простой вывод: они обозначают для нас несколько иную реальность, чем та, которую навязывают нам масс-медиа. Россия является авторитарной демократией (не озабоченной защитой своих меньшинств). Страна обладает четкой консервативной идеологией, а ее общество развивается, становится более технологичным. То, что я говорю, является правдой. Эти мои слова не определяют меня как "путинофила", это простая констатация факта от серьезного историка.

Если вы путинофоб, а ответственный исследователь, то вам следует в любом случае трезво оценивать возможности своего соперника. Я подчеркиваю, что Россия, как и Запад, который она считает упадочническим, имеет серьезные проблемы с демографией. У Москвы есть законодательство против ЛГБТ. Но следует признать: хотя это законодательство и вызывает зависть в других странах мира, само по себе оно не заставит россиян рожать больше детей, чем французы. Москва не обладает каким-то особым иммунитетом, делающим ее неуязвимой для кризисов современности. Никакой совсем особой российской контр-модели развития общества сейчас не существует.

Тем не менее не исключено, что общая враждебность Запада к России "вооружит и структурирует" соответствующее системное сопротивление, вызвав к жизни "патриотизм с объединением вокруг флага". Санкции позволили российскому режиму запустить политику протекционистского импортозамещения. Причем в огромных масштабах, которые Москва сама по себе никогда не смогла бы навязать народу. Между тем такая политика импортозамещения даст российской экономике существенное преимущество над экономикой ЕС.
Военный конфликт укрепил общественную "спайку" россиян, но кризис индивидуализма, характерный для сегодняшнего мира, существует и у них. Остатки общности на основе традиционной "расширенной семьи" смягчают этот кризис, они лишь делают его менее заметным в России. Индивидуализм, переходящий в нарциссизм, развивается обычно только в тех странах, которые давно перешли на нуклеарную семью, состоящую лишь из ближайших родственников, – особенно она характерна для англо-американского мира. Я бы себе позволил для описания этой ситуации такое оригинальное словосочетание: "ограниченный индивидуализм". Он характерен для России в той же мере, в какой и для Германии с Японией.

Моя книга предлагает описание этой новой российской стабильности, а потом, двигаясь с востока на запад, я анализирую тайну украинского общества. Находясь в состоянии развала, украинское общество нашло смысл своей жизни в нынешней вооруженной борьбе. Потом я показываю парадоксальный характер новой русофобии в бывших "народных демократиях" (так называли в Советском Союзе страны – союзницы по "социалистическому лагерю"). А затем книга переходит к кризису ЕС, а в конце – к разбору причин развала, который переживают англо-саксонские и скандинавские страны.

Этот "марш на Запад" позволяет нам поэтапно продвигаться к самому главному источнику нестабильности в мире. Это напоминает прыжок в центр черной дыры. Протестантизм в англо-американском мире в своем самоуничтожении дошел до стадии "нулевой религии", пройдя через стадию "религии зомби". Выход через стадию зомби на стадию нуля и создал ту "черную дыру", о которой я говорю. Получается, что в США в начале третьего тысячелетия боязнь религиозной пустоты мутировала в обожествление этой самой пустоты, в нигилизм.

Нам нужно выйти, наконец, из "дурного дуализма", когда мы видим только либеральные демократии и якобы управляемые безумцами автократии. Те страны в современном мире, которые мы по привычке называем либеральными демократиями, – на самом деле либеральные олигархии, управляемые потерявшей связь с народом элитой. Пример: недавняя перетряска с заменой премьера и министров во Франции не вызвала интереса у населения, ей интересовались только СМИ. Что же это за демократия, если события в Матиньонском дворце не воспринимаются "демосом" вообще никак? С другой стороны, нам нужно найти новые слова для того, чтобы описывать те режимы, которые мы сегодня называем авторитарными или неосталинистскими.
В России большинство населения реально поддерживает власть, но вот меньшинства – будь они сексуальными, этническими или даже олигархическими – не чувствуют себя достаточно защищенными. Это именно авторитарная демократия, держащаяся на остатках русской соборности и общинного духа – того самого, который питал веру в коммунизм. Так что прилагательное "авторитарный" вызывает в моем сознании такое же множество возражений и сомнений, как и понятие "демократия".

Я антрополог: после долгого изучения всего разнообразия семейных структур и политических укладов, я пришел к выводу, что мир очень разнообразен, и это надо признать. Но я человек западного мира, и я никогда не пытался стать кем-то другим. Мои предки со стороны матери были беженцами и нашли приют в Америке во время Второй мировой войны. Как исследователь я сформировался в Англии, осознавая, что являюсь французом до мозга костей, и никем другим. Почему кто-то все время хочет меня депортировать в Россию? Я рассматриваю такие угрозы как намерение лишить меня французского гражданства. И это тем более оскорбительно, если учитывать, что, извините, в интеллектуальном плане я представляю, при всей скромности моих заслуг, часть местной олигархии: мой дедушка публиковался в издательстве "Галлимар" (публикует новую книгу Эммануэля Тодда) еще до войны.


Леонид Оболенский. На Западе едва ли будет возможен какой-нибудь серьезный детальный прогресс до тех пор, пока не совершится прогресс классового сознания четвертого сословия, выступающего ныне на арену истории. Дело в том, что господствующая теперь на Западе, начиная с XVIII в., буржуазия достигла предельного пункта своей эволюции; ее дальнейший прогресс, как обособленного класса, с определенными экономическими устоями (капиталистическим производством) едва ли возможен: дальше на этом экономическом пути ей идти некуда. Но вместе с тем останавливается и прогресс тех элементов жизни общества, которые всегда приспособляются к служению интересам и задачам главенствующего класса. Это приспособление или служение всех элементов жизни (морали, религии, искусства, науки) господствующему классу стоит рассмотреть внимательнее: Тард, например, по-моему, преувеличивает, говоря, что искусство (в его целом) можно сравнить с плющом, который обвивает ту или иную подпорку (т.-е. общественную основу данной исторической эпохи), пока она не падает; а затем этот плющ взбирается на новую, пришедшую на место старой. Так, оно служило в Египте сперва религии, потом царям; в Европе оно вилось вокруг средневекового католицизма, поэтизировало рыцарство, перешло затем к монархизму, а от него к идеализации буржуазного строя жизни, и т. д. Все это верно, но с Тардом нельзя согласиться в той безусловной форме, в какой он высказывает свое мнение. И по тем же причинам, которые я объясню сейчас, нельзя совершенно согласиться с экономическими материалистами, которые утверждают, что безусловно все явления жизни общества и во всей своей целости определяются потребностями классов, господствующих в данную эпоху, а с тем вместе и экономическими отношениями, выдвинувшими вперед данный класс. Повторяю: в этой идее, как и в мысли Тарда об искусстве, есть большая доля истины; ошибочна же ее крайняя и безусловная постановка.

...Резюмируя то, к чему мы пришли более внимательным анализом этого любопытного явления, мы можем с вероятностью сделать следующие выводы: развитие классового сознания начинается не с узкого сознания своих исключительно экономических или профессиональных интересов, а, наоборот, с широкой, несколько мистической формы представления отдаленного грядущего идеала. Если мы вспомним возникновение буржуазии, рыцарства, религиозных движений, даже самого монархизма, то заметим те же свойства: первая стадия всегда характеризуется несколько мистическим энтузиазмом.

...Конечно, все такие отношения и учреждения могли развиться так широко только на почве полной свободы ассоциаций, существующей в Америке. Там право какого угодно числа лиц соединяться для какой бы то ни было цели не подчинено никаким ограничениям, кроме общих законов. Зато государство гарантирует, например, право владения какой-либо ассоциации или вообще признает ее юридическим лицом только в таком случае, когда ею исполнены некоторые формальности и условия. Иногда эти условия очень стеснительны и даже не особенно разумны.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив