Грехи и грешники

anairos — 19.09.2019 Себе мы прощаем больше, чем другим.

Это известный факт, подтверждённый многими экспериментами. Каждый думает про себя, что он, в сущности, норм такой чел. Конечно, ему случается совершать плохие поступки. Иногда даже очень плохие. Но всё это промахи, или слабости, или обстоятельства вынудили так поступить. Это же не делает меня плохим, правда? В конце концов, я же сам понимаю, что поступил плохо, значит, я хороший.

Зато дурные поступки других мы чаще объясняем их злой волей. Он сделал то, что хотел сделать – никто его не заставлял. И если он поступил плохо – значит, считает это нормальным и допустимым. Значит, он плохой.

В обратную сторону это тоже работает. Всякий, кто добился успеха, чаще всего объясняет это своими положительными качествами. Я умён, талантлив, трудолюбив, и за это получил заслуженную награду. Успехи же других – результат удачи, стечения обстоятельств, не вполне благовидных поступков и так далее. Никак не может оказаться так, что у него есть больше, чем у меня, потому что он лучше меня.

Но всё же мы по природе существа социальные, и у всех есть базовый уровень эмпатии. А потому и ближнего, совершившего зло, мы осуждаем меньше, если можем представить себя на его месте. Я-то не злодей – значит, и он тоже не обязательно.


И вот тут мне пришла в голову мысль. Если всё это так – у каждого злого поступка должна быть не одна, а две общественные оценки. Одна – основанная на объективной тяжести и последствиях. Другая – на том, насколько злым и испорченным кажется нам человек, способный на такое. Осуждение греха – и осуждение грешника.

Чтобы проверить эту гипотезу, нужно найти злодеяние, у которого эти оценки заметно различаются. И как только я начал искать, тут же оказалось, что они различаются чуть менее чем всегда.

Скажем, жестокое обращение с животными в уголовном кодексе стоит невысоко. Тот, кто ради развлечения мучает и убивает зверей, приносит миру не так уж много вреда. Он может даже быть полезным, если ограничивается бездомными собаками, от которых людям одни проблемы.

Но в то же время этот поступок всё-таки попал в уголовный кодекс. Почему?

Потому что почти все уверены – человек, который действительно получает удовольствие от страданий беспомощного существа, не может быть норм таким челом. Такие поступки способны исходить только из чёрной души, не знающей сострадания. И то, что он не решается проявлять свою жестокость с людьми, делает его только хуже – значит, знает, что творит зло, и боится получить отпор.

Взяточничество и контрабанда – противоположный пример. Тяжкие преступления по своим последствиям для общества – но зачастую вполне понятные и извинительные поступки с точки зрения людей. Особенно неохотно осуждают тех, кто не берёт взятки, а даёт их.

Как сказал кто-то, в нашем человеке органично сочетается ненависть к коррупции и желание познакомиться с кем-то, способным по своим каналам быстро всё порешать.

Тот, кто за мзду открывает передо мной новые дороги, уж точно не плохой, верно? Если кто и виноват – так это Система, которая вынуждает честных порядочных людей искать окольные пути.


Несколько лет назад западные идеологи выступили с интересным предложением. Если речь идёт о сексуальных преступлениях, они предложили полностью отказаться от слова victim (жертва), заменив его на survivor (выживший, уцелевший).

Я редко когда соглашаюсь с западными левыми идеологами, но это как раз такой случай. Жертва – понятие окончательное. Жертву можно только оплакать, забыть и жить дальше. Выживший – совсем другое дело. Какие бы шрамы ни оставило на нём испытанное, он жив. Ему можно – а значит, нужно – помочь, чтобы он мог жить дальше.

Это значит, что объективно изнасилование стоит ниже убийства – там никаких выживших по определению не может быть, только жертвы. Убитый – мёртв навсегда, и его родным и близким теперь самим нужна помощь, чтобы пережить утрату. Даже если преступник раскаивается в содеянном – ничего уже не исправить.

Но вот оправдание для изнасилования придумать куда труднее. Поведение пострадавшего может спровоцировать насильника, но не вынудить. Если он так сделал – значит, в его душе уже был роковой изъян. Представить ситуацию, когда ты убьёшь по необходимости, или в приступе гнева, или в панике, может почти каждый. С сексуальными преступлениями такое не проходит. Совершил – значит, считал для себя нормальным и допустимым – значит, сам ты уж никак не нормален и не допустим для общества.


Как оказалось, мы действительно очень по-разному осуждаем грехи и грешников. Может быть, поэтому христианство с первых веков и настаивало, что только одно из этих осуждений может быть праведным, а второе по определению греховно?

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив