Эта загадочная Баба Яга

selyanka1 — 20.12.2022
Раньше она была совсем не такая




Oсобенность облика яги в русских народных сказках — это ее резко подчеркнутая женская физиологичность. Признаки пола преувеличены: она рисуется женщиной с огромными грудями:

"Титки через грядку" (грядка — шест для полотенец и пр.); "Яга Ягишна, Овдотья Кузьминишна, нос в потолок, титьки через порог, сопли через грядку, языком сажу загребает". Или: "На печи, на девятом кирпичи лежит баба-яга, костяная нога, нос в потолок врос, сопли через порог висят, титьки на крюку замотаны, сама зубы точит". Или еще более откровенно: "Из избушки выскочила баба-яга, костяна нога, ж… жилена, м… мылена" .

Итак, яга снабжена всеми признаками материнства. Но вместе с тем она не знает брачной жизни. Она всегда старуха, причем старуха безмужняя.

Яга — мать не людей, она — мать и хозяйка зверей, притом зверей лесных. Яга представляет стадию, когда плодородие мыслилось через женщину без участия мужчин. Гипертрофия материнских органов не соответствует никаким супружеским функциям. Может быть именно потому она всегда старуха. Являясь олицетворением пола, она не живет жизнью пола. Она уже только мать, но не супруга ни в настоящем, ни в прошлом.

Правда, в сказке она нигде не названа матерью зверей. Зато она имеет над ними неограниченную власть.

Вот как в северной сказке она скликает зверей: "Где вы есь, серые волки, все бежите и катитесь во едно место и во единой круг, выбирайте промежу собой, которой больше, которой едреньше за Иваном-царевичем бежать" .
В сказке о Кощее младшая яга отсылает к старшей: "Впереди по дороге живет моя большая сестра, может она знает, есть у ней на то ответчики: первые ответчики — зверь лесной, другие ответчики — птица воздушная, третьи ответчики — рыба и гад водяной; что ни есть на белом свете, все ей покоряется" .
Или: "Вышла старуха на крыльцо, крикнула громким голосом — и вдруг, откуда только взялись, — набежали всякие звери, налетели всякие птицы".
Иногда яге подчинены и ветры: "Вышла старуха на крыльцо, крикнула громким голосом, свистнула молодецким посвистом; вдруг со всех сторон поднялись, повеяли ветры буйные, только изба трясется!". В другом тексте она названа матерью ветров. У нее хранятся ключи от солнца.

Но, спросим себя, где же здесь материнство?
Мы должны здесь признать следы чрезвычайно древних общественных отношений. Мать есть вместе с тем властительница. С падением матриархата женщина лишается власти, остается только материнство как одна из общественных функций. Но с женщиной — матерью-властительницей — в мифе дело происходит иначе: она теряет материнство, сохраняет только атрибуты материнства и сохраняет власть над животными, так как вся жизнь охотника зависит от животного, она сохраняет власть и над жизнью и смертью человека.

Что она властвует именно над животными, притом над лесными животными, стоит в связи с зависимостью человека этой стадии от лесных, охотничьих животных, которым он приписывает свою собственную родовую организацию. Другими словами, яга представляет собой явление, известное в этнографии под названием хозяина.

Раньше чем продолжать наше изучение яги-хозяйки, мы должны поставить себе еще один вопрос. До сих пор яга представлялась нам как охранительница входа в царство мертвых. Здесь она оказывается хозяйкой животных. Есть ли здесь связь?

Мы знаем, что в древнем обществе охотников смерть на некоторой стадии мыслится, как превращение в животных. Но так как смерть есть превращение в животных, то именно хозяин животных охраняет вход в царство мертвых (т. е. царство животных) и дает превращение, а тем самым и власть над животными, а в более позднем осмыслении дарит волшебное животное.

Oбраз яги восходит к тотемному предку по женской линии. Впоследствии родоначальство и власть переходят к мужчине.

Именно как предок яга связана с очагом. Она "руками уголья гребет", "На печке лежит"; "Языком сажу загребает". "Сама лежит на лавке, а зубы на печи".

Очаг появляется в истории вместе с культом предка-мужчины. Очаг, собственно, не вяжется с ягой-женщиной, но вяжется с родоначальницей-женщиной. Очаг как родовой (мужской) признак переносится на образ яги. Поэтому ей приписываются всяческие атрибуты женского характера, связанные не столько с очагом, сколько с кухней: кочерга, метла, помело; отсюда связь с другими аксессуарами кухни — с пестом, толкачом и т. д.

Впоследствии, когда при земледелии охранительница начинает терять связь с животным миром, она все еще остается охранительницей входа и помощницей, указывающей дорогу в иной мир.





"Яга баба с мужикомъ, с плешивымъ старикомъ скачютъ танцуютъ  в волынку играютъ а ладу не знаютъ"



"Яга баба едет с коркодилом дратися на свинье с пестом да у них же по(д) кустом скляница с вино(м)"


На реке Волхов стоит город Новгород, практически колыбель русской цивилизации. И в тех (новгородских) краях собрано довольно много специфических легенд и былин.
B  Мазуринском летописце XVII века есть легенда превращения Волха (Волхва, Волхова), сына князя Словена, основателя города Словенска. Так, князь Словен называет одну реку, впадающую в озеро Ильмень, именем своей жены Шелони, а другую, вытекающую из озера и позже впадающую обратно, Волховом, в честь сына, который становится оборотнем. Hапомню, что волхвы у славян Северной Руси были языческими жрецами и чародеями, а у их северных соседей финно-угорских племен волшебник назывался велхо - velho. Hорманисты пытаются еще и шведов как всегда притянуть, но шведское название реки для шведов никакого смысла не несет, это просто их исковерканное произношение русского названия. Волхв ассоциируется почему-то с Перуном. Впрочем, Рыбаков в своей книге написал, что святилище Перынь под Новгородом установили, заменив Перуном некоего Коркодила, которого почитали местные жители.

"Болший сын оного князя Словена Волхов бесоугодный и чародей лют в людех тогда бысть, и бесовскими ухищрениями и мечты творя и преобразуяся во образ лютаго зверя коркодела, и залегаше в той реце Волхове водный путь и непокланяющихся ему овых пожираше, овых извергая потопляше; сего же ради люди, тогда невегласи, сущим богом окаяннаго того нарицаху и Грома его, или Перуна, нарекоша".
По смерти Волхва он "со многим плачем от невеглас ту погребен бысть окаянный с великою тризною поганскою, и могилу ссыпаша над ним вельми высоку, яко есть поганым. И по трех днех окаянного того тризнища просядеся земля и пожре мерзкое тело коркоделово, и могила его просыпася над ним купно во дно адово, иже и доныне, якоже поведают, знак ямы твоя стоит не наполняяся"

Т.е., Волхов – это река, на которой совершался ритуал, связанный с волшебством и чародейством, где водный путь охранял некий Коркодел, названный Перуном, который пожирал тех, кто ему не поклонялся.
Третий лубок также изображает битву Бабы яги с Каркаркадилом (язычество забыто до такой степени, что уже и имена языческих богов не помнят), но слегка иначе


"Баба яга деревяна нога едетъ с каркаркадиломъ дратитися на свинье с пестомъ стоит вина"

Баба-яга изображена с большой грудью. У нее морщинистое лицо, нос с горбинкой и не очень понятно, высунут ли язык, поскольку изображение не в профиль.

В ушах у неё крупные серьги с подвесками, на ногах лапти. Что на голове, вообще не понять, но голова чем-то покрыта. Описания одежды этого лубка никто не дает, я сама определить затрудняюсь, но одежда удивительно и невероятно короткая для того времени, женщины так ноги не оголяли, если только в мужcкой кафтан не переодевались на маскарадах XVIII века. В принципе, можно предположить, что может быть это кафтан. Как бы не были необразованы изготовители лубков и как бы плохо они не знали реалии жизни при дворе и в столицах, но маскарады с переодеваниями стали настолько популярны, что о них везде должны были слышать.


Это уже совсем никак не народное творчество,  это официальная карикатура - пропаганда времен Первой мировой войны. Тут нечего комментировать, к народному архетипу Бабы яги это вообще никакого отношения не имеет, она здесь хоть и в лаптях, но немка,

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив