ЕСПЧ и будущий кап-три

ladik2005 — 08.08.2019 Библиотекарь тряслась, бледнела, и никак не могла попасть губами в слова. Пряный запах валерьянки последовательно собрал под распахнутым окном всех полковых котов и их гостей из соседней бригады. Вибрации кистей работника культуры передавалась через её ноги доскам пола; домик строил вермахт (давно), а ремонтировал стройбат (недавно), потому за штаб полка становилось боязно; автоколебания, блин. Мы с замом по ВР слегка недоумевали, касательно причин тревоги с вызовом в хранилище печатных знаний. Из наших кабинетов, то есть, и в библиотеку.

Через три минуты мы установили, что у неё в руках не веер, а конверт. Конверт был большой, потому воздушные массы колебали стеллажи. Отобрать его удалось не сразу; пальцы женщины сомкнулись намертво. Спровоцированная написанным на нём сверху, трясучка началась у нас: конверт был из Европейского суда по правам человека. Письмо было не нам. Нам просто был пиздец.

Капитан-лейтенант Ф. славился как личность скрытная, загадочная и отмороженная мозгом. Наглухо. Его к нам с ТОФ перевели, командиром взвода связи. Учитывая возраст «30+», до почётной, хотя и неофициальной должности «командующий взводом» ему оставалось немного; до звания «капитан-лейтенант Российской Федерации» - чуть больше, но не дохуя. Это звание, неофициальное, хотя и тоже почётное (по нечётным в наряд) его не прельщало, ему хотелось очередного воинского. Я х.з. зачем, может быть, его прельщали похороны за госсчёт. Чел был с легендарного разведкорабля, сосланного за запредельный, даже для ВМФ СССР долбоебизм и разнузданность, с Балтийского на Тихий флот. Исходя из изложенного, опыт паранойяльной ебанутости у каплея был, и опыт этот был акцентуирован.

Он этот опыт ещё на «классах» применил, когда его по окончанию, как то положено, обратно на ТОФ предназначили (классы, в отличие от академии, насколько помню, идут с возвращением в родное объединение). Он туда не поехал, а стал добиваться перевода на Балтику; в судебном порядке. Я подзабыл перипетии той истории, где Ф. 10 месяцев держался за койку в Питерской общаге как клещ-энцефалит за холку спаниеля. Но каким-то чудом он кадровиков ВМФ, в итоге, победил, и ушёл в распоряжение командующего БФ. Соответственно, перешёл ко второй части личной программы – манифестации себя в качестве капитана третьего ранга.

Грядущий переход в славную когорту старших офицеров осложнял факт назначения на должность со штатной категорией «старший лейтенант». Но бравый военмор не впечатлился такой пошлой мелочью, как штат полка, и взялся восстановить справедливость в отношении своих погон и нарукавных нашивок. Для чего убыл за вещами во Владивосток. В отпуск. Не, я ничего не путаю; связь самая прямая. Внезапная. Как после оказалось.

По возвращении Ф. благоухал свежеспрыснутым одеколоном и блистал свежевыбритой лысиной. Солнечные зайчики слепили голубей, а насекомые умирали в шлейфе ядрёного запаха в муках и корчах. Потому командир полка, которому бодрый офицер по прибытии заковыристо представился, не сразу сообразил, что в его представлении не так. Там «по случаю прибытия» имело продолжение «и присвоения очередного воинского звания капитан 3 ранга». Проморгавшись, комполка отметил, что знаки различия соответствуют заявленному, и как-то прихуел. Толпящиеся у дверей его кабинета офицеры штаба ждали продолжения спектакля. Предчувствия не обманули никого.

Отредактировав вербализацию полученной эмоции, полковник Б. вывел её в звуковой диапазон. То есть выразился цветисто и витиевато, но смысл был короток: «Какого чёрта?»; обертонами шла мысль «офигел» (максимально отцензурированный вариант). Хитро улыбаясь, непонятного пока ранга капитан Ф. протянул ему ксерокопию выписки из приказа командующего ТОФ о присвоении. Не пожалел он командира. Зря.

Голосистый у нас был командир. Ну, в смысле, не без рубашки, с голым торсом, а наоборот, с хорошо поставленным военно-морским голосом; я до децибелов того ора за службу так и не сподобился, хотя танк на полигоне перекрикиваю уверенно. Потому стая бродячих собак в пятистах метрах от штаба снялась с лёжки вдаль на бреющем (почти не касаясь лапами земли), а филёнка двери кабинета выгнулась наружу. Предчувствующий недоброе начстрой полка (и потому мнущийся в толпе слушателей как-то неуверенно), таки был вызван этим рыком на ковёр. Как он потом дрожал стаканом и голосовыми связками (я как психолог его в чувство приводил), ему та ксерокопия в середину лица прилетела плашмя. На дистанции полтора метра. Посрамляя аэродинамику и прочую гражданскую научную поебень.

Ну, командира вот что заинтересовало – что это вот за срань? И мне сейчас вас жаль. Мне потому вас жаль, что не было тогда в войсках компьютеров в достатке. И сканеров, и МФУ в достатке не было, а робко входящие в офицерский быт мобильные телефоны содержали, в основном, не фотокамеры, а нужные для любви номера (жёны в записи их файлов тоже не вполне умели). И потому я не могу вас развлечь скриншотом или сканом этого замечательного текстового документа, посрамляющего все представления о глубине дебилизма отдельных активных, но альтернативно одарённых, представителей славного офицерского корпуса ВМФ России.

Я, конечно, описать сие попробую, хотя и понимаю, что это не передаст причины того восторженного воя на плафон моего кабинета, который издал весь спаянный и спитый штабной наш коллектив (я не один приводил начстроя в чувство; мне в одиночку столько не выпить). Когда начстрой показал эту ксерокопию приказа вблизи. Но это я забегаю вперёд, а пока товарищ Ф. вылетел из кабинета командира на две миллисекунды раньше запущенного вслед гранёного стакана. Стакан в дребезги, управление полка в ахуе, Ф. скрылся в недрах второго батальона.

Командир пошёл лечить нервы в подсобку столовой, мы – лечить начстроя ко мне в кабинет. Поначалу он издавал только невнятные слоги, изредка мычал, бумагу изымать из рук пришлось с трудом, поодиночке разжимая пальцы; повредить было нельзя. Потом, как говорил, осознание и рёв; те стакашки, что из пластика, упали на пол. Нет, с реквизитами приказа было всё нормуль. С бланком тоже, подпись кома ТОФа тоже была, и строка «присвоить очередное воинское звание капитан 3 ранга капитан-лейтенанту» присутствовала. Совпадали фамилия и имя.

Ага, дальше чудеса начались. Например, в наименовании должности, поскольку к упомянутым БЧ и пароходу Ф., по мнению его же личного дела, не относился от слов «совсем» и «никогда». Отчество и личный номер в исходном документе были стыдливо прикрыты бумажками, и потому на ксерокопии там были белые места. Дата приказа приходилась на то замечательное время службы Ф., когда он военно-морские классы уже победил, и находился в распоряжении командующего БФ.

Отловленный наутро Ф. сказал, что это в знак признания его заслуг перед Тихоокеанским флотом, а должность не совпала потому, что его разведывательный пароход был весь пиздец секретным. Что отсутствие в выписке из приказа отчества и личного номера есть исключительный косяк управления кадров ТОФ, и за их профессионализм он ни разу не отвечает. Поэтому он знаки различия кап-3 не снимет ни за что. И намекнул начфину, что некисло приготовиться к перерасчёту его денежек за воинское звание. Начфин уронил дипломат. Поступивший пятью минутами ранее в дипломат магарыч сказал печально «дзинь» поллитрой коньяка.

Не, начстроя от смертоубийства мы кое-как удержали, хотя финансист и подленько подзуживал. Ф. был немедленно отконвоирован своим батальонным начштаба во вторую располагу, и в три минуты до хтонического пиздеца всем имени внепланового строевого смотра мы всё-таки уложились. То есть, до прихода в центр плаца комполка, а начштаба нас не сдал (мы ему потом налили – он напомнить нам зашёл). И я не знаю, как офицерский коллектив второго батальона убеждал Ф. перестать нести угрозу полковому миру, но был день третий, и Ф. стал снова, по погонам и нашивкам, капитан-лейтенант. Не, бить его было не вариант – Ф. тяжёлой атлетикой развлекался, и с виду выглядел как мамино трюмо. Он вообще здоровый образ жизни соблюдал, что, видимо, сказалось на межушном ганглии.

Ф. подчинился, но, зараза, затаил. Мы позже о том узнали, я с полковым юристом, когда нас комполка к себе вызвал. Чисто для полюбоваться на жалобу в прокуратуру, в которой зафиксирован был плач на произвол и полное бездушие, при непринятии для реализации выписки из приказа кома ТОФ о том, что Ф. – уже кап-3. Чем было нанесено товарищу Ф. унижение и финансовое разорение, а товарищу командующему Тихоокеанским флотом – полное неуважение, граничащее с пренебрежением к заслуженному адмиралу. О существовании телеграфной связи между флотами Ф., видимо, не догадывался: он радист.

Зато об этом догадались в прокуратуре, где показались недостаточно убедительными наши пояснения на тему вот этой вот лажи, что Ф. из Владивостока привёз. Потому и попросили нас не затягивать с получением телеграфных доказательств оттуда. Потому как могут и учёт личного состава прокурорски проверять приехать, как и соблюдение офицерских прав: им для отчёта не хватает. Комполка было что скрывать, нам с юристом и начстроем нихуя не улыбалось получить ненужное в различных вариантах, начиная от мозгов и завершая служебными карточкой и перспективой.

(Почему меня туда примазали? Ну, кто офицером был – поймёт; я ранее начстроем тоже был (в ДВО), и с правом у меня зашибись складывалось. Помню, все очень удивились, когда я по военной льготе пошёл на психофак, а не юрфак; юридический я тоже закончил, но после службы.)

Кое-как договорились со связистами, но первый раз пришёл отлуп: УК ТОФ никак не желало ничего сообщать в какой-то там полк. Светить наличие идиота в УК БФ комполка никак не соглашался, в рассуждении «потерять лицо». Согласился в рассуждении «потерять погоны», когда ему из прокуратуры прозрачно намекнули, что уже скоро выездная проверка. Командир вздохнул и сел в УАЗик; УАЗик отвалил от пирса КПП; в нём таинственно позвякивало, пошлёпывало и перекатывалось. Начпрод беззвучно плакал.

Вернувшись, гордый комполка сказал: «Учитесь, суки», и, покачнувшись, попой сел на самый краешек своего супермодного в то время кресла. Не, он правильно хотел сесть, на полную глубину, но промахнулся; говорю же, качало его сильно: шторм на море был, и на окраину Калининграда те колебания, видимо, донесло. Кресло было на колёсиках, пол был паркетный, и мы решили, что спать командиру на нём неуютно. Помдежа мы без сна оставили, задействовав топчан (комнату отдыха себе только следующий командир сделал).

Рванули в прокуратуру мы наутро, и с ответом телеграфным, что нихуя не наш Ф. получил кап-3, а его однофамилец; расшифровку разговора дальней связи о том, как вспоминают нашего Ф. на Тихом флоте прикладывать не стали. Прокурорские – ребята ко всему привычные, конечно, но там был, прямо скажем, перебор. Мы им потом, после суда дали послушать, для повышения словесной образованности, когда вместе тактический успех наш отмечали; на третьей бутылке. Но это я забегаю опять.

Потому как хмурый прокурора пом. сказал – поздняк метаться. Ответчиками вместе, мол, пойдём. И показал жалобу в гарнизонный суд – они о ней быстрей узнали. Ну, им там недалеко было. Там в число подонков, помимо командования полка, было внесено руководство гарнизонной прокуратуры. Не спрашивайте меня, нахуя на них наехал Ф. Может, его накануне невзначай гирей двухпудовой задело (он ей пыхтел перед разводом по утрам). Представив реакцию на это комполка, мы срочно захотели на Тихий океан, сами. Замечу – абсолютно добровольно.

Не, с этим обошлось в тот вечер как-то. Мы после развода уже вернулись. То есть после второго планового посещения командиром подсобки столовой, а это было время профессиональной учёбы: тогда выловленному офицеру разъяснялись все тонкости теории радиолокации. Пренебрегать своими обязанностями по обучению подчинённых командир полка не любил, потому махнул рукой нам – не ебите мозги. Мы радостно с ним согласились и растворились вдаль, пока не передумал. К утру были готовы возражения на жалобу и начальник строевой части, сомлевший на пути к рассвету (слабенький он у нас).

«Ну вы и пить! Окно откройте», - сказал наутро комполка, ощутив определённую зависть. «Пошли, у себя объясните». Командиру объяснения пришлись по душе, потому как бутылка оставалась хоть одна, но мы уже не могли, а ему самое то, для лёгкого опохмела, не переходящего в пьянку: он на КП в тот день собирался, за город. Прокурорский голос в телефоне произнёс, что им всё в принципе по барабану, поскольку несуразность к ним претензий они с судейскими установили ещё вечером вчера, и сами разъёбывайтесь, как хотите. Мы пообещали разъебаться успешно, ком окончательно подобрел и отпустил нас на домашний вынос мозга. Ну сами посудите: муж в лоскуты пришёл в двенадцатом часу, с улыбкой. Что характерно, прямо вот вчера ушёл, зараза, трезвый; с чего-то вдруг довольное лицо на что-то тоже как бы намекает. Мобильники, повторю, тогда были один на семью, а не у каждого домашнего животного. И даже сейчас любой сценарий порнофильма меркнет по сравнению с тем, что меж ушей у женщины несётся, когда её мужчина трубку не берёт, а что, когда полсуток было для составления дерева вариантов?

Короче, суд – то был так, лёгкий мозготряс по сравнению с ранее пережитым. Легко мы его выиграли и непринуждённо. Прокурорские тоже помогли, их судейские ехидно на заседание дёрнули. Ну, у них своя корпоративная конкуренция, а мы даже порадовались – познакомились с мужиками на почве общего изумления по поводу конкретного пидараса. Так я, психолог, в тосте и сказал: жаль, пидарас по жизни, а не по жопе; уволили бы по психрасстройству к ебеням. И попробовали бы психиатры не уволить – мрачно заметил помпрокурора.

Ну обошлось, в итоге, как-то всё тогда, а вот сегодня мы уже не знали. Трепетно сжимая ручками конверт. Делать нечего. Пошли к командиру. Командир уже другой. Нет, не нервами покрепче – он всю борьбу с дебилом не застал. Не то, чтобы о ней не знал (он замом был), но не коснулось его как-то. А ещё он был суровый противник перлюстрации писем, зато не преминул поставить в известность ВрИО командующего объединением. Нас вызвали туда.

«Ну что, блядьсука, доигрались?», - ласково спросил нас ВрИО ком. Отвечаю, ласково – неласково барабанные перепонки лопались, и карьера уносилась вдаль. Оставив тебя на обочине, что характерно. Ну, полковник (уже 15 лет) сам как-то прихуел с такой подачи. Не сталкивался он как-то, за почти тридцатник службы, с тем, чтобы живому офицеру письмо приходило из Европейского суда по правам человека. Не, он многое видел, но словосочетание «права человека» ассоциировалось у него исключительно с негативом по поводу активистов Комитета солдатских матерей, у представительниц которого на БФ в то время частично не было детей, а председатель – сына да, имела. В возрасте двух лет. Она так и сказала – я навырост борюсь за его права, но служить он никогда не будет.

«Что делать будем, бля?», - продолжил ВрИО ком. Я у него начинал ещё лейтенантом больше десятка лет назад, потом вернулся (через ДВО), и как-то был своим насовсем; повезло мне, короче. Потому что выжил после выражения своей готовности ехать на его заседание в Страсбург. Мне всего лишь доходчиво объяснили, что во Францию поедут, блядь, другие, а ему лично пора на пенсию (возможно), а вот я поеду точно в те же дальневосточные ебеня, откуда он меня пару лет назад с таким трудом выколупывал. Остальным участникам поёбки он тоже что-то там такое убедительно наобещал. Звучали выражения «теперь вот хуй тебе, а не полковник», «на отдалённый северный, блядь, аэродром» и прочие оптимистические пожелания. Мы, сокрушаясь, понимали: ВрИО кому надо было докладывать по цепочке: командующему БФ, главкому ВМФ и, далее, министру. Параллельно на ЦКП ГШ и в ГУВР. То есть, расчётно, пиздануть в Москве должно было четырежды; каким-нибудь осколком полкарьеры бы каждому снесло.

Ситуацию спасли двое: начальник разведки объединения (старый общий знакомый) и автор статьи в журнале «Ориентир» (вовсе незнакомый и внештатный, и потом его я не нашёл).

Начальник разведки (зашедший случайно, с материалистической точки зрения, и науськанный моим личным ангелом-хранителем – с идеалистической) сказал: «Гавно вопрос, дай мне». И унёс конверт. Принёс минут через десять. Неповреждённый, зато с ксерокопией содержимого. В содержимом оказалась копия жалобы Ф., в которой, с болью в душе, он сообщал о вопиющем нарушении собственных прав здорового человека. Это выражалось в том, что он хочет быть капитаном 3 ранга, а ему вот это самое воинское звание не присваивают. Сволочи. Просил повлиять, обязать и присудить компенсацию в новомодных тогда евро. Общее мнение выразил ВрИО командующего, и было это мнение ни разу непечатным, и было это мнение во благо нам. Отвлёкся старый воин от разбора.

Пока он шевелил губами, продолжая проговаривать себе то, что вслух совсем уж неприлично, я вспомнил про журнал. Я его из библиотеки полковой взял; в нем рассказывали про ЕСПЧ и егойную процедуру. Потому вспомнил, что пока ещё не обруганная старым полковником бумажка этого самого суда содержала извещение, что жалоба Ф. всего лишь поступила на рассмотрение. Что в принципе пока что ни о чём. ВрИО ком ознакомился с бумажкой, статьёй, мнением разведчика и обозначил – нахуя меня вы отвлекли? Сообразительный он был и смелый; ему генерала не давали по причине его действий при ГКЧП (потом расскажу, может быть). Потому и понял, что не надо бабушку лохматить и линии связи теребить. И сказал, что не совсем дебилы в Страсбурге сидят, такую лажу будоражить (то было много лет назад, задолго до Крыма). Короче, вот вам адрес на заборе, и бегом; а у него проблем, блядь, дохуя без этого придурка. А дебилы сидят в том Страсбурге – так пока до рассмотрения дойдёт, то или он уволится, или Ф. уволят. Он понятно объясняет?

Куда уж непонятнее, ебать – оргштаты на носу. Вот взвод, в котором Ф., и сократили, а места ему как-то не нашлось. Ну, не совсем не нашлось, но предыдущие истории (с классами и с выпиской из приказа) по всему ВМФ обросли легендами, так что к новым местам возможной для него службы неженатый (а кому он сдался) Ф. ехать отказался сам - там доступный женский пол представляли исключительно оленихи (белые мишки ревнуют очень). Согласившись на увольнение с оставлением в списках очередников на жилое помещение. Сказав, что мы, скотины, его, красавца, напрочь заебали, и пенсии ему не надо – он в МВД всё доберёт. Калининградская милиция о том не знала. Его приятель по качалке только знал.

А что ЕСПЧ? Забыли мы за это. Не радовали они больше как-то нас своими посланиями.

И зашибись.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив