Еще одна версия будущего

miya-mu — 25.04.2017 Какое-то время тому назад начала пост о волне альтруизма (термин не мой). В это же время И.-П. начал серию постов о проблеме сиротства, так что решила отложить эту тему, посмотреть, как она прозвучит в российском контексте. Прозвучала немножко иначе и в другом месте, в вопросе о футурпрогнозе вот здесь http://ivanov-petrov.livejournal.com/2043781.html, замечательное чтение вместе с комментариями. Все комментарии прочесть мне сложно, их слишком много, но в целом продолжается линия партии, которую я бы назвала линией умеренного аутизма. Не в том смысле, что люди являются аутистами, боже упаси, но идея, или опасение, "человек станет невостребованным, как только производства и сервис роботизируются до конца или хотя бы в значительной степени", она уже давно витает в богосфере и вся из себя немножко того, как бы это сказать...антисоциальна. Хороший веселый человек никогда не станет есть холодные яйца всмятку, как сказано в апокрифах, что означает - хороший веселый человек имеет принципиальные видовые отличия и от хорошего, но невеселого, и от плохого и веселого и что вообще эти видовые отличия значимы, хоть и переменчивы, и что за ними надо внимательно наблюдать.

Есть ощущение, и не только моё, что в наблюдаемой части человечества (принято обозначать как христианский мир, - это дает неверную коннотацию, но хорошо локализирует) меняется отношение к чужому несчастью.

Поясню на примере изменений в университетском курсе социологии. За все университеты мира не скажу, но пять лет назад у нас на студентов первого курса обрушивали первым делом подробное изучение концлагерей второй мировой войны. От них, если не ошибаюсь, должны были переходить к концлагерям других эпох, потом к лагерям беженцев, и отсюда уже к современным ситуациям депривации - но все это дальше, после первого курса, приближаясь к реальным ситуацим, с которыми столкнутся социальные работники. Это знаете что? Одинокие старики и инвалиды, малоимущие, женщины и дети, потерпевшие дурное обращение, бездомные, сироты и эмигранты - то есть то, что в социально нестабильных регионах воспринимается практически как обыденность, но что постепенно становится вызовом и нестерпимым явлением в западной культуре.
Это надо объяснить очень аккуратно, я попробую.
Человеческое горе перестает быть нормой не в смысле его убывания и редкости, но в неравнодушии, с которым его начинают воспринимать. Насколько я понимаю, начиная курс социологии с самых сильных примеров и вынуждая студентов в них погружаться, предлагают понять, насколько они готовы работать с горем. Конечно, это должны быть люди особого склада, которые принимают это горе как личный вызов и одновременно такие, которых не перемыкает от погружения в бездны. Сочувствие в западном мире распространяется, как пожар, сохранять же при пожаре ясную голову и работать в экстремальных ситуациях могут не все.

С другой стороны, люди начинают приглядывать друг за другом и вообще за миром. Оно происходит вне профессии и не является работой, но это и не обыденная доброта, - постепенно формируется чувство ответственности; и вот внутри этого поля возникают новые связи и способы приложения сил. Ладно профессионалы, но значимое большинство участвует в добровольных акциях, причем заметна тенденция перехода от разовых мероприятий к постоянному включению.
Ну как постоянному, - люди включаются в какие-то проекты, потом выходят из них, передыхают, возвращаются, формируют новые, словом, ищут себя в этом поле.
Занятия могут быть самые разные, до семейного выгуливания собак, находящихся в передержках и бесплатных консультаций тех, у кого банк собирается отнять ипотечное жилье, не суть. Важным фактором становится объединение с государственными структурами, то есть создать организацию с юридическим статусом не просто, а очень просто, причем этот юридический статус позволяет сотрудничать с теми самыми социальными работниками и любыми другими механизмами.
Это видимая часть, по ней заметно, как развивается невидимая, та, что не подлежит обсчету и статистическим исследованиям.

Мне интересней именно эта невидимая часть, потому как здесь заметно принципиально новое преломление общественного сознания - поворот к эмпатии и состраданию как к норме. Возможно, так формируется новый психический паттерн, а возможно, это эффект появления на социальной сцене женщин в количестве, равном количеству мужчин; или это результат большого количества неработающих и относительно обеспеченных людей, как пенсионеры, которые выходят на пенсию в 65 (меняют на 67), находясь в более активном состоянии, чем тридцатилетние, только строящие жизнь. Возможно, оно питается от нескольких источников, но формообразующим фактором является что-то другое, внешнее по отношению к ним, какой-то процесс социальной эволюции.

Интересно сравнивать, как и сколько пишут об умеренном аутизме и антисоциальном поведении и как эти самые аутисты (речь, конечно, не о клинических случаях) показывают высочайший уровень эмпатии и включенности на чужое горе. Не говоря об "активных эмпатах", живущих в режиме постоянного сострадания - такой лавинообразный эффект, который почти полвека проникает в речь и формирует идиомы, пока не допроникался до того, что культура отношений выделилась в отдельное поле сознания и оттуда стала формировать свои правила и новые ходы.
Насколько я понимаю, все это можно наблюдать скорее через лингвистику и формы речи, чем через реальные организации, поскольку масса людей никак не презентирует свой социальное включение и просто приглядывает друг за другом, как может - важно, что потребность в практическом приложении альтруизма становится общим местом и осознаваемой доминантой.
Будущее из этого ракурса выглядит совсем иначе, чем технологические футурпрогнозы; из этого ракурса вообще все выглядит иначе, и толерантность, и арабские беженцы в Европе, и (не)востребованность церкви, и политические анклавы...только молиться, чтобы и дальше так шло.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив