Еда желанная и нежеланная

maiorova — 09.07.2018 Никогда не забуду, как в одной из кулинарных радиопередач Илья Лазерсон и Михаил Спичка зачитали следующее письмо:

Когда я был маленьким и капризничал, отказываясь от какого-нибудь блюда, то отец всегда саркастически говорил: «Ваше благородие, может, Вам фрикасе подать?» Расскажите, пожалуйста, что же такое это самое фрикасе?

А действительно, что уж сверхъестественного в пресловутом фрикасе? Рецепт несложный, продукты отнюдь не заморские. Что запредельного в тех же крутонах, которые с лёгкой руки создателей фильма "О чём говорят мужчины" воспринимаются как сущее поваренное надувательство? Отличия крутонов от гренков и маффинов с капкейками от кексов, кстати, -- интереснейшее юмористическое чтение. Такие баталии на кулинарных форумах, прямо пир духа! Но я отвлеклась. Для меня всё очевиднее то, что желанность/нежеланность кушанья на столе зависит не только и не столько от его вкусовых свойств или даже от отношения "цена-качество", сколько от его... скажем так... культурной репутации. А репутация начинается с наименования: как вы яхту назовёте, так она и поплывёт. Джоанна Кэннон пишет в новой книге про дом престарелых в Англии:

Если приготовить карри и сказать, что это карри, старики просто не станут его пробовать. А напишешь "острое рагу по-сомерсетски", так за ним выстроится очередь.

Но названием ещё не ограничивается, существуют
* контекст исторический,
* контекст литературный (Помните Собакевича: "Я знаю, на что устрица похожа!"),
* контекст фразеологический -- в продолжение этой темы, вы знали, что выражение "хлебнуть мурцовки" означает "пережить трудности, настрадаться, нагореваться"?,
* контекст семейной истории
* и многое, многое другое.

Ко мне понимание, что в тарелке не одни килокалории, а все общественные науки от экономики до конфликтологии, пришло относительно рано -- уж слишком многое в семье было замешано на еде. Вспоминаю такой случай: заметила я как-то осенью на прилавке брюкву. Почему-то тогда её продавали очень редко, поэтому и обратила внимание. Дома говорю бабушке:
-- Сегодня брюкву в овощном продавали, хочешь, я куплю, натушу?
И бабушка мгновенно начинает плакать. Вот знаете, не притворно стонать и ворчать "какая гадость", а бурно плакать настоящими слезами. И из этих рыданий вырываются время от времени -- эвакуация, "сорок третий год", "папа", "Герман" (двоюродный дед мой, ему тогда было четыре годика), "пухли с голоду", и наконец:
- Вот тогда я наелась этой брюквы!
У меня ассоциации с брюквой были "полезный овощ", "витамин С" и "интересно попробовать". У бабушки -- голод, страдания и смерть. Она ещё потом долго обижалась на меня: дескать, родная внучка, и брюквой хотела накормить. Надо же, какая.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив