Дни лета: одежда имеет свои права; летняя гроза (55-58)

inkogniton — 29.07.2018 До вчерашнего дня здесь была удушающая жара. И казалось, что хуже не бывает, но каждый день столбик термометра всё полз и полз вверх и приходилось верить в то, что бывает. В четверг, пятьдесят шестой день лета, в доме было невыносимо жарко и мне показалось, что на улице лучше. Это просто дом нагрелся за эти дни, подумала я, а на улице сейчас вполне терпимо. Я проверила -- я выходила курить, сидела под навесом и пыталась понять ощущения от пребывания на улице. Было невероятно жарко. Но казалось, тем не менее, что дома ещё хуже. Было срочно собрано семейное собрание, на котором присутствовали два важных члена -- я и дитя.

Я объяснила, что у мамы кончилась копчёная сёмга, а также совсем нет курицы или чего-то в этом духе на ближайшие два дня (в субботу привезут заказ, это правда, объясняла я ей, но до субботы нам же надо как-то жить -- ты только думаешь, что тебе всё равно, так как ты ешь меня, но если у меня не будет курицы или гамбургера, и сёмги, то есть тебе будет совершенно нечего), обнаружив в дополнении, что кончился весь эль (вот без этого мама точно будет расстроенная и сердитая!), рассказав ей о том, что мамины новые лосины грустно лежат в углу и всё ждут когда же их выведут погулять, заручившись её кивком (полная и безоговорочная поддержка), было решено идти гулять в магазин. Выведем погулять новые лосины, а также грустно стоящие в стопке любимые, немного футуристические, сандалии, которые в этом году ещё не видели свежего воздуха и не нюхали лета. Мы пойдём в магазин, обрадованно решили мы на общем собрании. Дитя надела своё чудесное салатовое платье с кокетливой оборкой и надписью "летняя любовь" (доставшееся от старшей сестры; впрочем, благодаря или же напротив, моей страсти всё аккуратно хранить и никогда ничего не выбрасывать -- жалко же, выглядит прекрасно, а что с этим делать придумаю потом! -- все вещи дитя достались ей от старшей сестры; со дня её рождения мы не приобрели ни одного предмета гардероба, нам бы это сносить), а я надела, как и обещала, новые лосины (дивные синие лосины до колен с кокетливым рисунком: широко раскрытые глаза, хаотично разбросанные от талии до низа), футуристические сандалии, взяла любимую сумку (она, может, объективно говоря, сейчас и не очень нужна, но если уже мама выходит, то надо, чтобы всё как надо, а значит любимая сумка тоже имеет право на людей посмотреть и себя показать), водрузила на себя тёмные очки, решительно встряхнула прядью, и мы пошли.

На улице оказалось невероятно жарко и душно. Я почти отказалась от всей идеи, но решила, что одежда тоже имеет свои права и если уже я решила сидеть дома, то это не значит, что она тоже должна сидеть. Потому, несмотря на жару и лень, мы продолжили путь. Мы разговаривали всю дорогу, нам улыбались прохожие и, кажется, вертели пальцем у виска, наблюдая за нашей, если позволено так выразиться, беседой. Сейчас мы пойдём прямо, объясняла я ей, потом там будет спуск, на спуске всегда проще: если что -- можно побежать, тогда будет ветерок и может станет чуть терпимее. Да, конечно, ты права, продолжала я серьёзно, если бежать, станет, наверное, ещё жарче, а эффект возникнувшего ветерка будет настолько мал, что им можно просто пренебречь. Поэтому, наверное, мы всё-таки продолжим спокойно идти, тем более, что я взяла с собой серьёзную сумку, которую возмутят такие легкомысленные перебежки. Однако, добавила я после паузы, осмотревшись, мы с тобой перейдём дорогу, так как там больше тени. Что ты на это скажешь? Дитя издала несколько задумчивых звуков, которые я расшифровала как полное и безоговорочное согласие.

Мы дошли до магазина, купили всё, что было нужно для счастливой жизни, и было собрались идти домой, как остановились и задумались. Вот смотри, говорила я ей, мы будто бы вышли и будто бы выгуляли лосины, сандалии, сумку, тебя и меня, но на самом деле, если задуматься, это же никакой не выход, а банальный и ужасно пошлый поход в продуктовый магазин, необходимый исключительно для выживания, а вовсе не для удовольствия. Дитя вздохнула в виде согласия и вопросительно посмотрела, словно спрашивая как же можно исправить положение. Легко! -- воскликнула я, поняв с первого взгляда её немой вопрос, -- мы сейчас с тобой сядем вот в это кафе, закажем кофе... нет, кофе со льдом! (а то жарко очень, мама сойдёт с ума если будет сейчас пить горячий кофе), возьмём себе какое-нибудь невероятно вкусное, жирное и крайне неполезное пирожное, и посидим вот там за столиком на улице. И тогда мы будем смотреть на прохожих, а они любоваться нами, так как нами невозможно не любоваться, учитывая какие мы прекрасные и неотразимые. Кто за, поднимите руки, -- заключила я, подняла руку и обрадованно посмотрела на поднятую руку дитяти, -- единогласно.

Мы зашли в кафе и заказали кофе со льдом. Милая девушка уговаривала взять какую-то версию с большим количеством молока, взбитыми сливками и чем-то ещё сверху, но я, вспомнив о жаре, твёрдо попросила чёрный кофе со льдом, немного (очень немного, только на кончике ногтя) подслащённый. Вы возьмёте с собой или будете пить здесь? -- улыбнулась девушка. Не раздумывая, я ответила единственное, что учитывало интересы нас обеих (мои и дитяти) -- налейте, пожалуйста, будто с собой, а мы снаружи посидим... сколько дитя позволит. Я смущённо улыбнулась (дитя ехидно смотрела на меня -- мамаша, хватит использовать меня как отговорку!), девушка всё поняла, предложила сесть за столик и сообщила что сейчас всё принесёт. Она принесла большой пластиковый стакан крепкого кофе со льдом -- ровно то, что требовалось в такую жару. Я отщипнула от горячего круассана, купленного в магазине (выполнявшего роль неполезного пирожного), отхлебнула кофе, и поняла, что обязательства перед гардеробом выполнены. Это вполне может считаться полноценным выходом в свет, в отличие от пошлого похода за необходимым пропитанием. В конце концов, кивнула я сама себе, ни один уважающий себя охотник никогда не охотился на мамонта в новой набедренной повязке! Дитя терпеливо ждала пока я допью кофе, и сразу после того, как я сделала последний глоток, аккуратно, но твёрдо сообщила, что ей тоже было бы неплохо подкрепиться. Для этого, мамаша, сообщила дитя, надо бы начать двигаться в сторону дома. Я посмотрела вокруг на столики, стакан и людей, радостно вздохнула, и мы пошли домой. Выход в свет прошёл на ура.

В пятницу случилось чудо. Утром раздался звонок в дверь и я удивлённо пошла открывать, всё пытаясь понять кто это может быть. Продукты должны привезти в субботу, ближайшая заказанная посылка должна прийти не раньше понедельника. Эту посылку я очень жду, жара свела меня с ума, я поняла, что ходить мне совершенно не в чем и заказала себе шорты, целых две пары. Заодно, рассуждала я, у нас будет целых два важных повода выйти в люди, у новых шортов ещё больше прав, нежели у новых лосин. Я их жду, но они должны прийти не раньше понедельника. Тем не менее, в пятницу утром какой-то курьер настойчиво звонил в дверь. Здесь проживает мисс дитя? -- спросил курьер, глядя на конверт, а вовсе не на меня. Да, здесь, -- растерянно подтвердила я, всё пытаясь понять что же могло прийти на имя дитяти. Я ничего не заказывала, -- растерянно пыталась сообразить я, но поняла только после того, что подписалась огрызком пластика на поцарапанном экране и получив в руки плоский полиэтиленовый пакет. Ха! -- воскликнула я, закрыв дверь за курьером, -- я точно знаю что ты такое, ты -- долгожданный паспорт! И точно -- в пакете лежали бумаги, сообщающие о том, что просьбу не депортировать новое приобретение удовлетворили и даже присвоили приобретению соответствующий статус, позволяющий находиться, но не позволяющий работать. Вернее, не позволяющий зарабатывать. Ах, -- сообщила я дитяти, -- теперь ты не сможешь заработать миллионы на рекламе подгузников, как бы мне того не хотелось. Она вздохнула и посмотрела на меня взглядом, в котором читалось -- мамаша, вы сошли с ума. В письме также было написано, что в течение недели к нам приедет ещё один курьер и привезёт пластиковую карточку, подтверждающую всё вышесказанное.

Я приготовилась ждать неделю, но через два часа в дверь позвонили ещё раз и всё повторилось заново: Здесь проживает мисс дитя? -- спросил курьер, глядя в машинку, а вовсе не на меня. Здесь, -- готовно подтвердила я, и спросила до того, как он продолжил, -- где расписаться? В небольшом бумажном конверте лежала новая карточка, с которой на меня смотрела дитя. Ну всё, дорогая, радостно сообщила ей я, теперь, если мы хотим, мы можем лететь. Только, -- продолжила я после небольшого раздумья, -- надо, во-первых, купить чемодан (два лучших чемодана уже улетели), во-вторых, понять как мы с тобой можем это провернуть и можем ли (коляска, ты, сумка, рюкзак, большой чемодан и всё это на одну меня -- это будет интересное зрелище). Ты знаешь, -- оптимистично сообщила ей я, -- мы с тобой боялись, что дома жарко, но здесь сейчас такой кошмар, что дома ничуть не хуже. И не лучше, не надейся, -- из лучших побуждений добавила я, чтобы она знала к чему готовиться. Нет, лучше, -- вдруг вспомнила я важное, -- там в квартире кондиционер. Дитя вздохнула.

Весь вчерашний день я всё пыталась понять как и когда это всё можно сделать и всё проверяла погоду. Но вечером внезапно началась настоящая буря. Дождь лил как из ведра, поднялся ветер, сад покрылся прилетевшими невесть откуда листьями и стало даже прохладно. Прохладно до такой степени, что пришлось закрыть несколько окон и надеть тёплую кофту. Вот это да, -- удивлённо посмотрели мы с дитятей, -- это прекрасная погода, а дома сейчас ужасно жарко, прямо так, как было вчера и позавчера. Погода словно уговаривает нас не уезжать -- оставайтесь здесь, шуршат листья, нам так хорошо вместе; не уезжайте, рычит гром и сверкают молнии, мы обеспечим вам прохладу; зовите всех сюда, ласково дует ветер, там жарко и душно, а я здесь буду дуть и обеспечивать прохладу. Мы думаем и пытаемся понять. Но одно несомненно -- чудес этим летом мы получили достаточно. И я верю в то, что их будет ещё много. Мне очень хочется в это верить, я очень люблю чудеса.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив