День в истории. Борис Савинков

maysuryan — 31.01.2020
Борис Савинков. 1917 год

31 (19) января — день рождения одного из лидеров партии эсеров Бориса Викторовича Савинкова (1879—1925), руководителя Боевой организации эсеров. Одного из тех, кто очень помог отправить на тот свет царского министра внутренних дел Плеве и великого князя Сергея Александровича, дядю царя. А потом — участника белого движения, как он говорил, проделавшего весь опыт гражданской войны от первого боя, под Гатчиной, до последнего, под Мозырем.

Из протокола суда над Борисом Савинковым, вечернее заседание 27-го августа 1924 года.
"Савинков. — Черчилль мне показал карту юга России, где были указаны флажками войска деникинские и ваши войска. Помню, как меня потрясло, когда я подошёл с ним к этой карте, и он показал мне деникинские флажки, и вдруг сказал: «Вот это моя армия».
Председатель. — Черчилль?
Савинков. — Да, Черчилль. Я помню, как у меня ноги приросли к полу. [...]
Председатель. — Вы что-нибудь ответили на эту фразу?
Савинков. — Я ничего не ответил. У меня, я вам говорил, приросли ноги к полу. Я хотел выйти, но тогда представил себе, что вот я сижу в Париже, а там, на далёком фронте, русские добровольцы ходят разутые, и вот, если я хлопну дверью и выйду со скандалом из этого кабинета, они будут ходить без сапог. Я стиснул зубы, а унижение своё положил в свой карман. Я с вами воевал всеми способами, всеми средствами, — и я говорю об этом прямо и открыто. Но война с вами родила во мне такую ненависть к ним, о которой лучше не говорить."


Б. Савинков перед революционным судом. 1924 год


«После тяжкой и долгой кровавой борьбы с вами, борьбы, в которой я сделал, может быть, больше, чем многие другие, я вам говорю: я прихожу сюда и заявляю без принуждения, свободно, не потому, что стоят с винтовкой за спиной: я признаю безоговорочно Советскую власть и никакой другой». (Борис Савинков)

Вот ещё неплохой диалог из повести Савинкова-писателя (В. Ропшина) «Конь вороной», написанной в эмиграции в 1923 году. Диалог белого и красной:
«Я говорю Ольге:
— Значит, можно грабить награбленное?
— А ты не грабишь?
— Значит, можно убивать невинных людей?
— А ты не убиваешь?
— Значит, можно расстреливать за молитву?
— А ты веруешь?
— Значит, можно предавать, как Иуда, Россию?
— А ты не предаешь?
— Хорошо. Пусть. Я граблю, убиваю, не верую, предаю. Но я спрашиваю, можно ли это?
Она твёрдо говорит:
— Можно.
— Во имя чего?
— Во имя братства, равенства и свободы... Во имя нового мира.
Я смеюсь:
— Братство, равенство и свобода... Эти слова написаны на участках. Ты веришь в них?
— Верю.
— В равенство Пушкина и белорусского мужика.
— Да.
— В братство Смердякова и Карамазова?
— Да.
— В вашу свободу?
— Да.
— И ты думаешь, что вы перестроите мир?
— Перестроим.
— Какой ценой?
— Всё равно...»


Книги Б. Савинкова, опубликованные в Советской России в 20-е годы

А это отрывок из фельетона советского журнала «Смехач» за 1924 год, путешествие в воображаемый 1994 год. Там, зайдя в библиотеку, автор видит: «А вот маленькие уютные книжечки. Наверху подпись: Б. Савинков (В. Ропшин). Заглавия: «Конь сивый», «Конь муропегий», «Конь в яблоках»... и т.д. — много коней. Целый конский завод. 40 лошадей и 8 человек. А вот, глядите, — куда конь с копытом, туда и рак с клешней: «Б. Кирилл Романов. Корова бледная».
Однако в реальности стольких «коней» В. Ропшин не написал, ограничился «Конём бледным» (1909), про эсеров-террористов, и «Конём вороным» (1923), с тем же главным героем, alter ego автора, про белых...

Из речи Бориса Савинкова на суде:
«Пошёл я против коммунистов по многим причинам. Во-первых, по своим убеждениям я был пусть плохой, но эсер, а следовательно, был обязан защищать учредительное собрание; во-вторых, я думал, что преждевременно заключённый мир гибелен для России; в-третьих, мне казалось, что если не бороться с коммунистами нам, демократам, то власть захватят монархисты; в-четвёртых, кто мог бы в 1917 году сказать, что русские рабочие и крестьяне в массе пойдут за РКП?.. Будущее мне показало, что я был неправ во всём. Учредительное собрание выявило свою ничтожность; мир с Германией заключила бы любая дальновидная власть; коммунисты совершенно разбили монархистов и сделали невозможной реставрацию в каком бы то ни было виде; наконец, — это самое главное, — РКП была поддержана рабочими и крестьянами России, т.е. русским народом. Все причины, побудившие меня поднять оружие, отпали...
Я не преступник, я — военнопленный. Я вёл войну, и я побеждён. Я имею мужество открыто это сказать, я имею мужество открыто сказать, что моя упорная, длительная, не на живот, а на смерть, всеми доступными мне средствами борьба не дала результатов. Раз это так, значит, русский народ был не с нами, а с РКП. И говорю ещё раз: плох или хорош русский народ, заблуждается он или нет, я, русский, подчиняюсь ему. Судите меня, как хотите».

Это тоже из журнала «Смехач» за 1924 год, пародия на речь Бориса Савинкова на суде, отрывки:
«Последнее слово Бориса Савинкова.
Вижу Москву. Улица. Я и Каляев. Я вручаю бомбу Каляеву, целую его в губы, а через несколько минут взрыв... Убит Сергий, бывший великий князь.
Потом я вижу Париж. Кабинет Пуанкаре. Великий человек мне вручает два миллиона. Я хочу поцеловать его в губы, но он протягивает мне для поцелуя руку...
А через несколько недель начинаются взрывы... В Ярославле, в Питере, на Красной Горке, в Кронштадте и т. д. Много крови можно пролить на два миллиона. Ой, как много.
... Мог ли я сомневаться в эту минуту в том, что я кую счастье России? Теперь только я понял, что народ не хотел, чтобы его убивали. Теперь я прозрел. Я понял, что сожжённые деревни, разрушенные города и десятки тысяч заколотых, расстрелянных и повешенных не доставляют счастья народу...
Должен ещё сознаться, что против большевиков заставили меня выступить четыре причины.
Первая причина — французы давали на это деньги.
Вторая причина — англичане давали деньги.
Третья причина — русские банкиры давали деньги.
Четвёртая причина — все давали деньги.
Теперь я прозрел, тоже по четырём причинам.
Причина первая — французы больше денег не дают.
Причина вторая — англичане больше денег не дают.
Причина третья — русские банкиры больше денег не имеют.
Причина четвёртая — никто больше денег не даст.
По причине этих всех причин, я остался без работы и без денег.
Осталась у меня одна честь, которую, как вы сами видите, я берёг, как зеницу ока...»

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив