Белград полтора века назад

maiorova — 11.04.2024 Недавно прочитала интереснейшую книгу «Белград, его устройство и общественная жизнь». 1868 год издания, описывает как раз время незадолго до убийства князя Михаила Обреновича и мрачные события сразу после убийства. Автор, Павел Аполлонович Ровинский, учился в Саратове в одном классе с Мордовцевым и Пыпиным и пишет лучше их обоих, вместе взятых. Не знаю уж, что у них был за словесник, в Саратовской гимназии, но собою может он гордиться. Карьеру в Казанском университете Рогинскому испоганили, потому что губернатор написал на него стукоту. Но, если бы не было этой стукоты, наш автор не поехал бы корреспондентом в Сербию, а затем и в Черногорию, и не написал бы путевых очерков, которые я с таким удовольствием и буду здесь цитировать. Карты никакой к «Белграду», увы, не прилагается, но обращает на себя внимание, какая сербская столица была миниатюрная. Районы Врачар и Палилула, которые сейчас считаются практически центральными, тогда были глухой окраиной, а на Ташмайдане, сообразно его названию: каменоломня, добывали строительный камень.

Тепла здесь во всех домах весьма мало, вследствие дурного устройства печей; в домах бедных людей печей нет, а только очаги для варки кушанья, и комнату нагревает мангал. Это большая, довольно глубокая сковорода на ножках, на которой разводится огонь или накладывается готовый жар. Когда по жару перестанет бегать синий огонек, угли станут тускнуть и покрываться пеплом, мангал вносят в комнату и она нагревается. Случается, что человек, нагревшись мангалом, сладко засыпает и никогда уже больше не просыпается: значит, мангал внесён слишком рано; случается, что ребёнок упадет на мангал и изжарится. Впрочем, случается и у нас, при благоустроенных печах, по десятку человек разом угорают до смерти в домах и в банях; случается, что не только дети, но и взрослые сгорают от печей, а о пожарах в России и помянуть страшно. В Сербии по крайней мере пожаров почти нет. Причина этого, кажется, заключается не в устройстве печей, а в характере народа. У серба нет той поэтической беспечности, некоторой апатии и неряшливости, отличающей русского человека, и несмотря на полувоенный образ жизни, на непривычку и неуменье хорошо устроиться, он предупреждает многие беды осторожностью, постоянною заботливостью и трезвостью, теми именно качествами, которых нам больше всего недостаёт.

Уж не знаю, что сказать о сербской осторожности, но вот про трезвость имела случай говорить. Пьют здесь, как везде, но в состоянии "упал, намоченный" людей на улицах практически не видно, даже около самых безобразных кабаков, которые я вычисляю намётанным глазом. Пьяный может еле ползти, но он ползёт целеустремлённо, знает, куда именно ползёт, и допалзывает.

Резкие перемены погоды; и множество низких, сырых мест, окружающих Белград, производят здесь постоянные эндемические болезни, к которым относятся костоболя (ревматизм) и срдоболя (дизентерия). Кроме того здесь часто эпидемически действуют лихорадки и горячки; наконец много умирает от чахотки, вследствие необыкновенно слабого развития груди. Большая часть детей умирает от болезней желудка и горла. [...] В прошлом году дизентерия спорадически была в Белграде, а эпидемически действовала в некоторых селах крагуевацкого окружья. Из Белграда каждый год множество людей отправляется на воды лечиться от ревматизма. От чахотки множество сербов умирает за границей, и не только в Петербурге, который у сербов слывет каким-то пугалом, и вообще в России, но и в Берлине, Гейдельберге, в Швейцарии и в самом Белграде.
Неблагоприятным климатическим условиям Белграда много помогают: золотушность, которая особенно у детей делает смертельною всякую мало-мальски серьёзную болезнь; незнание гигиенических и диететических правил; чрезвычайно плохое устройство домов, в которых всюду сквозит, и отчасти плохая вода, несмотря на существование множества водопроводов.

Сквозит и правда если не всюду, то уж много где. При этом сербы панически боятся сквозняка и тщательно оберегаются. Вода сейчас тоже как вода, только очень жёсткая, даёт значительный осадок.

Есть ещё одна причина, которая ослабляет умножение народонаселения путём нарождения, — это вытравливание плода, которое, по свидетельству докторов, постоянно увеличивается и распространяется на все классы. Досталось ли это сербам от турок, у которых это в обычае, или явилось под влиянием других каких-нибудь причин, трудно решить без специального исследования; заметим только, что это делается не в бедных только классах, которых побуждали бы к тому бедность и невежество, но и в семействах людей богатых и считающихся образованными, и не из желания женщины скрыть грех, а часто с ведома и даже по желанию мужа.

А вот это информация для меня новая, и про сербов, и про турок...

По числу за евреями следуют чехи, во всех возможных профессиях. Чеха вы найдете здесь профессором, лекарем, фотографом, архитектором, артиллеристом, инженером, в войске от солдата до майора, в военном оркестре (где они составляют большинство), на пивоваренном заводе, в типографии, в различных ремеслах, садовником, подёнщиком. Многие живут здесь давно, имеют состояние и оказывают некоторое покровительство своим вновь прибывающим землякам. Один из них, Байлони, имеет гостиницу, в которой по преимуществу собираются чехи, и потому он известен здесь под именем чешского консула, у которого вы найдете всегда хорошее пиво, порядочное вино и простые, но очень вкусно изготовленные кушанья.

Вот, значит, в честь кого назван рынок Байлони!

Ну, и про любезный сердцу моему женский вопрос:

Если хозяина нет дома, то хозяйка редко вас примет. Вы только входите, а уж она вам вперёд отвечает "господина дома нет"; это значит, вы должны отправляться назад; а господина дома нет обыкновенно целый день. Господин обыкновенно, если чиновник, целый день на службе до обеда и после обеда, а норовит улучить свободную минуту, чтоб сходить в кофейню, выпить известную порцию пива и вина и, пожалуй, прочитать какую-нибудь газетку. Некоторые, как профессора гимназии, страшно заняты целую неделю, имея около 30 часов, а праздники посвящают на приготовление лекций или просматривают какие-нибудь ученические работы: таких людей конечно и в праздник посещать значит отнять у них время; а если он не занят в праздник, то норовит и сам куда-нибудь уйти. Таким образом, если вы желаете с кем-нибудь видеться, то поневоле должны идти в кофейню. Купец, разумеется, целый день в лавке и также в кофейне. Итак, серб целый день в лавке или в канцелярии; если дома, то занят также работой в кабинете, его отдых в кофейне; семье он принадлежит только ночью. Жены у людей небогатых заняты целый день по своему: они часто не имеют ни кухарки, ни другой прислуги, так что такой жене некогда заняться и детьми, вследствие чего она торопится сдать их в школу, и в Сербии не редкость, что школу посещает шестилетний ребенок. У людей зажиточных зато жене уж совершенно нечего делать, и она должна страдать от скуки, если не найдет каких-нибудь развлечений, потому что чтение и вообще занятие какими-нибудь свободными профессиями здесь ещё очень мало распространены. Впрочем нужно заметить, что барствовать жёнам удается немногим: мужья сознательно, кажется, не держат лишней прислуги, хотя бы имели средства, чтоб жена не имела досуга, и жёны людей зажиточных часто целый день проводят на кухне, заботясь, чтоб кушанье вышло непременно во вкусе супруга, а вкус этот иногда довольно причудлив и в требованиях своих деспотичен.
Не думайте, чтоб муж, целый день не бывающий дома, не был попечительным мужем. Напротив, заботливость о семействе — одна из главных его добродетелей; он заботится, чтоб семейство его ни в чём не нуждалось и потому входит часто в мельчайшие подробности кухонного хозяйства, костюма жены и детей, любит во всем чистоту и аккуратность. От его зоркого глаза не укроется ни одна пуговка, недостающая в костюме его ребенка, ни одно новое пятно на стене. Это не только у семейного человека, но и у всякого холостяка: первая потребность быть чисто и порядочно одетым, без роскоши и щегольства, и содержать в порядке и чистоте свой дом или квартиру; затем тотчас следует служение желудку и прочим материальным потребностям. При аккуратности и расчётливости эта цель достигается легко и затем делается экономия и мало-помалу копится капиталец, покупается домик, и отдается под постой. И все это достигается путем экономии и расчета и отчасти капитальцем за женой, без чего никто не женится.

До сих пор я не сказал почти ни слова о сербской женщине, а по той роли, которая ей в настоящее время приписывается в общественной жизни человечества, мы не должны бы обойти ее совершенным молчанием. Но писать о женщине мужчинам вообще не совсем легко, а писать иностранцу, да ещё о женщине сербской, ещё труднее. Я уже заметил, что сербская семья собственно состоит только из мужа и жены и из одних кровно родных, семейного же круга почти нет: и у мужа свои знакомы-е, у жены свои знакомы-я, и между ними сношений весьма мало. Таким образом, несмотря на то, что у сербов нет затворничества женщины в настоящем смысле, — женский круг для постороннего человека мало доступен. Разделение знакомств мужа и жены отчасти происходит от того, что между самими супругами большая разница в образовании, следовательно совершенно различны должны быть их вкусы и в выборе знакомых. Действительно, вы часто встретите мужа с заграничным образованием, а жена его получила едва первоначальное образование; он занят наукой и политикой, она же не знает ничего кроме своей кухни, шитья, вязанья и других ручных работ. До недавнего времени для женского образования существовали только низшие школы, да несколько частных пансионов, в которых у какой-нибудь сербки изпрека собиралось девочек 10, и обучались они почти тому же, чему и в низших народных школах. Все преподавание в них до сих пор ограничивается первыми началами грамотности, выучиваньем наизусть нескольких плохих учебников, и отчасти лепетанием самых обычных фраз на немецком или французском языке, и наконец рукодельем. О методе здесь и говорить нечего, а вспомогательными средствами служат обычные наказания — за уши, за волосы, на колени, и вдобавок сажание на несколько часов в подвал, где ребенок может натерпеться разных страхов и ещё схватить ревматизм. Такое варварство существует поныне. С недавнего времени существует здесь высшая женская школа, отвечающая нашему институту, и директрисою в ней от самого основания воспитанница одесского института. Из этого заведения сербы теперь могут получать своих образованных жен; а прежде этот недостаток пополняли единственно сербками изпрека, а иногда даже немками: и то, и другое сербам очень не по нутру, потому что они любят непременно всё своё. Есть несколько человек женатых на русских, которыми, к чести их должно сказать, мужья очень довольны; а это уже много! Итак, огромная разница в образовании кладёт первую резкую грань между мужем и женой, и затем эта разница становится ещё больше вследствие совершенно различного образа жизни, о которой мы уже говорили: его никогда почти нет дома, а ей из дома никогда почти нельзя выйти. При всей этой разнице, в жизни их вы не найдёте ни малейшего разлада. С одной стороны муж имеет весьма ограниченные требования от жены; а с другой, нужно отдать справедливость сербской женщине, что она умеет подойти как раз под уровень нравственных понятий мужа, которыми обусловливаются все их семейные отношения, напр. к детям, к знакомым и к различного рода житейским потребностям. Мало того, попав за порядочного мужа, она старается вознаградить недостаток образования чтением. Я знаю несколько сербских женщин, которые при недостаточности образования умеют держаться в разговоре с таким тактом, что недостаток её становится почти неприметным, и, сравнивая с какою-нибудь институткой, вы поставите её выше. Вообще я не встречал здесь, чтоб у хорошего мужа была плохая жена.

(очевидно, наоборот бывало — примечание Майоровой)

Сербская женщина все ещё живет под деспотией мужчины, но в Белграде она значительно эмансипировалась, и разнузданная жизнь мужа не обходится ему даром: жена может развестись. По этому поводу митрополит белградский имеет множество дел, причем в Белграде и вообще в городах часто требуют развода жёны, а в сёлах — мужья. Поводом служит большею частью супружеская неверность, а истинные причины конечно коренятся глубже, в ненормальных отношениях супругов и в способе женитьбы, не зная почти друг друга.
Действительно, женитьба здесь совершается даже между образованными людьми очень странно. Мужчина совершенно не знает девушку, кроме того, что видел её в лицо несколько раз и она ему понравилась лицом; он даже не разговаривал с нею ни разу, а только расспросил людей, справился о приданом и делает предложение. Обручившись, он бывает уже каждый день; но после обрученья разойтись неловко. Впрочем, отказ может быть только со стороны мужчины, а со стороны девушки никогда: у неё единственная цель выйти поскорее замуж, об её женихе говорят хорошо, другого мужчины она не знает, следовательно выбора с ее стороны никакого быть не может. Немудрено, что женившись потом каются. Девушки обыкновенно не заперты, но видеть девушку довольно трудно, а поговорить с ней и вовсе нет случая. Если вы пришли в дом в гости, она подаёт вам сладкое, ракию и кофе: подаст и станет перед вами немного поодаль, опустивши глаза в землю, и ждёт только, чтоб исполнить троекратный обряд угощения, затем скроется в другую комнату: она выходит всегда точно на показ. Молодые люди обоих полов не только не оставляются ни на минуту наедине, но девушка ни на шаг не смеет отойти от матери, отца или какой-нибудь близкой пожилой родственницы. При недостатке общественных собраний и увеселений — сербская девушка действительно растёт как затворница. Её не пускают даже в церковь. На вопрос мой одной молодой женщине, почему это так, она мне ответила: "что делать девушке в церкви? она не станет молиться, а будет только на молодых мужчин смотреть". А замужняя? — спросил я. "3амужняя не станет смотреть на чужих, потому что имеет своего".
Опыт показывает, что часто бывает совершенно не так; но этот принцип вкоренён глубоко, и девушка растёт так, что не видит ни солнца, ни месяца "нити знае на чем жито расте", по выражению народной песни.

Неготинцу особенно не по нутру были воскресные школы, которые вздумало новое правительство заводить везде через посредство полиции. Говоря о школах, неготинец приходил в странное негодование на то, что он должен посылать в школу своего работника или прикащика: "Да разве я его для того держу, чтоб он в школу шлялся? Мой прикащик и в воскресный день не смеет у меня отлучиться: неравно на что понадобится. Хотят также, чтоб мы своих девочек туда посылали. Это ещё к чему? Да моя дочь и дома выучится всему, что ей надо. Выдам я и без того свою дочь за лучшего человека, войдет она в богатый дом, в полное хозяйство; не книжки ей тогда читать. Да и учить-то некому". Последнее заключение он сделал на том основании, что лучший, по его мнению, учитель не принял участия в этих школах; а достоинство того учителя, по словам его же, заключалось в том, что у него дети по струнке ходят, а что он много знает, видно из нажитого им имения и из того почета, в каком он состоит у своего начальства.



Илл. 1. Интерьер богатого белградского дома. Этнографический музей.

Текст полностью: http://az.lib.ru/r/rowinskij_p_a/text_1870_belgrad.shtml

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив