Ася и Бася

chipka_ne — 11.10.2018

Под смутное настроение, навеянное последними новостями и невесёлыми известиями от друзей, запишу всё же, в продолжение темы предыдущего поста, ещё одну печальную историю всепоглощающей  материнской любви, пока не забылось. И если кого огорчу — то звыняйте, а если кто вообще огорчаться не желает — то листайте дальше, не заглядывая под кат.

Началась эта история в 1942 году, когда приехал в Узбекистан очередной эшелон с измученными беженцами из Украины, и сошла с него на вокзале одного из райцентров чуть живая молоденькая еврейская мама с трёхнедельной крошкой на руках. 

Кудрявую Басю, одну из всей семьи успели беременную, без вещей втолкнуть в отходящий поезд. В поезде она и родила под причитания проводницы: «Ну, почему именно у меня!» Однако, добыли общими усилиями пелёнок-одеялок, собрали по людям пшёнки-тушёнки, нашлась в поезде медсестра и добрые люди, носившие роженице на остановках кипяток — оправилась женщина после родов, не пропало у неё молоко в тесноте, грязи и ужасе, выжила и новорожденная. Назвали девочку Асей. Басю выдали замуж в 16 лет и была она всего на 17 лет старше своей дочери.

Что сталось с их семьёй да и со всеми местными евреями в родном Ковеле объяснять, я думаю, не надо. Как  выживала в чужом краю Бася одна-одинёшенька, с трудом говорящая по-русски и ничего в этой жизни не понимающая — рассказывать долго, имеющий воображение — пусть попробует представить. Чем была для неё ненаглядная Асенька — единственная родная душа во всём мире — тоже, думаю, понятно. 

Я милосердно пропускаю несколько тяжких военных и послевоенных лет. Одна только история о том, как добросердечная квартирная хозяйка попыталась продать Басю в кишлак во вторые жёны своему 60-летнему брату и как она, уже принаряженная невестой, бежала со свадебного тоя с годовалым ребёнком на руках, по чужим разбитым дорогам — стоит полноценного триллера. 

Но, как известно, человек бывает способен на такое, о чём и сам не догадывается — и Бася с Асей выжили там, где люди покрепче ломались. Бася, как каждая еврейская девочка той поры умела «немножечко шить» и в конце концов устроилась на швейную фабрику, получила койку в общежитии и место в садике для Асеньки. Комендантша, правда, заикнулась, о том, что ребёнку не место в общежитии — в садике есть круглосуточная группа, на выходных наговоритесь-нагуляетесь, но увидев глаза Баси, остановившиеся от ужаса  при попытке только представить, что их с Асенькой разлучат почти НА НЕДЕЛЮ, махнула рукой — чокнутая мамаша, нехай её — тем более, что девка у неё, как мышь, тихая. 

Вот такой, как мышка, тихой и намертво цепляющейся за маму при каждом недолгом расставании, Ася и осталась на всю жизнь. 

Так-то у них всё шло хорошо. Бася получила отдельную комнату, а потом и квартирку и с облегчением ушла с фабрики в ателье индпошива закройщицей, получив возможность приходить на работу попозже и ходить на обед домой — Асю водили в школу-из школы до восьмого класса. Никаких пионерских лагерей! Санаторий, дом-отдыха только вместе! Никакой профорг, уныло твердящий, что путёвка только на взрослого, не мог устоять перед безумными глазами худенькой кудрявой женщины. Между прочим, кроме того памятного шестидесятилетнего жениха, на Басю в то, небогатое мужиками время, мужчины заглядывались — стройненькая, кудрявая, большеглазая женщина-дитя, да ещё и изящно одетая — польское прошлое не пропьёшь, а шила она великолепно. Но ни разу, ни на одно ухаживание, ни на одно осторожное предложение «познакомиться с интересным мужчиной» со стороны всяческих тёть Фир Бася не откликнулась — привести к Асеньке отчима? — немыслимо!

Ася при этом хорошо училась — еврейский ребёнок! — ей, как ни странно, при почти малограмотной маме хорошо давались и математика, и химия, и биология, но несмотря на призовые места на городских олимпиадах, на областную она съездила только раз — когда мама смогла отпроситься с работы и поехать с ней. А на республиканскую? Одну? Маленькую девочку в огромный страшный Ташкент? А если что случится? Асенька, ты же знаешь, мама этого не переживёт! 

Ася потихоньку мечтала стать врачом, но именно потихоньку — потому что мединститут — это в Ташкенте, это уехать от мамы — а мама не переживёт. В райцентре было медучилище — туда девочка и пошла. 

Она стала прекрасной медсестрой. Тихий голос, ласковые глаза и воистину золотые руки. И умница, никогда не переспрашивающая врачей о непонятном — потому что ВУЗовские учебники ею самой были неоднократно перечитаны. Что удивительного в том, что старшей медсестрой её назначили  уже на второй год работы?

О такой невестке — тихой, образованной, аккуратной и зарабатывающей, мечтает для своего принца каждая еврейская мама. Настало время — и женихи пошли косяком. Бася дочкиными женихами активно заинтересовалась — конечно-конечно, у Асеньки должна быть семья! Только вот незадача, именно в это время начались у мамы проблемы со здоровьем — должно же было аукнуться военное прошлое, недоедание-недосыпание, несколько лет вдыхаемая на швейной фабрике пыль, слабеющая от многочасового стояния на закройке спина и отекающие ноги — всё сразу. Несколько приступов радикулита подряд, подозрение на язву, высокое давление, затяжной бронхит, грозивший перейти в хронический — какие уж тут женихи! 

Разумеется, Ася со всем пылом преданной дочери бросилась маму спасать. И даже когда бронхит вылечился, радикулит прошёл, давление нормализовалось, а подозрение на язву не подтвердилось — нельзя было расслабляться. Строгая диета, регулярные пешие прогулки, лечебная физкультура, режим дня (мамочка ведь такая безалаберная) — в конце-концов, зачем она училась на медсестру!

Поток женихов поредел заметно, а потом и вовсе сошёл на нет, поскольку Ася все предложения рассматривала только в свете лозунга «мама с нами». Женихи уходили искать счастья дальше, а Ася была по-своему счастлива — главное, что мама здорова! Но руку с пульса убирать нельзя! 

Когда ей было уже за тридцать, а маме пятьдесят — они выглядели сёстрами: ухоженные, элегантно одетые, не растерявшие Басиными стараниями чуть-чуть провинциального, но европейского шика. Тогда же случился у Аси последний в её жизни роман — чуть ли не впервые Бася отпустила её на курсы повышения квалификации в Ташкент на целую неделю. Там Ася познакомилась с молодым светилом из Ленинграда — почти ровесник, но уже кандидат наук, блестящий хирург, красавец, с однокомнатной квартирой в Ленинграде, еврей, что немаловажно — и неженатый с таким-то счастьем! 

Тихая Ася и европейским своим видом, и хрупкостью, и чуть-чуть отрешённым взглядом зелёных глаз очень уж выделялась на фоне шумных своих восточных коллег в цветастых нарядах. А потом оказалось, что эта похожая на прилежную старшеклассницу, нездешняя фея задаёт очень толковые профессиональные вопросы, говорит на грамотном русском языке без тягучих восточных интонаций, умеет совершенно лучезарно улыбаться — и светило сдалось без боя. 

О Басе, которую преданная дочь ни за что не оставит, он был предупреждён и даже дал уклончивое обещание помочь старушке-матери с переездом в Ленинград — когда, женившись, сможет получить двухкомнатное хотя бы жильё. Но приехав знакомиться в райцентр и увидев прилично обставленную двухкомнатную квартиру, а в ней прехорошенькую Басю, которая в свои пятьдесят выглядела получше, чем некоторые в сорок (здоровое питание, режим дня, прогулки на свежем воздухе, массажи...), он слегка призадумался и осторожно поинтересовался, почему бы нестарой ещё цветущей женщине не жить там, где живёт, в своё удовольствие, время от времени приезжая в гости? Да и мы будем приезжать, а?

...Ася прорыдала всю ночь от такого предательства. Страница с адресом и телефоном светила была вырвана из блокнота и изорвана в клочья — больше о нём не вспоминали.  

В 90-м Бася и Ася одними из первых из наших общих знакомых уехали в Израиль. Осели в Бат-Яме. Асе зачли советский стаж работы медсестрой, она на удивление легко выучила иврит и устроилась работать по специальности. Басе помогли собрать документы об эвакуации с оккупированных территорий, и она, как пережившая Холокост, довольно быстро получила на себя и дочку социальное жильё. Жизнь начала налаживаться — а тут и свадьба подоспела. 

Басина, разумеется. 

Во время муторного сбора документов, доказывающих, что она буквально уже в дни оккупации бежала от немцев, Басе помогали волонтёры-старожилы. Среди них оказался крепенький симпатичный вдовец — «старый полЯк з-под Варшавы», как он сам себя называл — у которого погибшая родня первой жены была как раз из Ковеля. Разговорились, поплакали, стали встречаться. И заверте...

У старичка был налаженный семейный бизнес, уютный коттедж с видом на море и «Тойота». Бася переехала к нему в Ришон.

А Ася? Ну, что Ася... Нестарая ещё цветущая, ухоженная женщина. Квартиру у неё никто не отобрал. На не самой плохой работе её ценили.
Через год после Басиной свадьбы она умерла.

Оставить комментарий

Популярные посты:

cardemua

Ремонт квартиры под ключ: этапы, цены, идеи | Профессиональный подход

nikolian

Польза восьмичасового сна оказалась мифом

norg_norg

На кого работаете, ребята?

maysuryan

Покушение на Трампа. Второй сезон, или «Кто до выборов доживёт, тот и

ruslanviktorov

Прогулка по любимому городу

alexkolos

Россию охватила «эпидемия одиночества». Не пора ли вводить принудительные браки?

foto_history

Продавец книг, 1948

matsam

Запорожье и далее

arabena

Автор неизвестен Венеция Портрет юноши

• Ранее
• Архив